— Не поняла?
Он посмотрел на меня, и я осознала, что он еще сердит: в его глазах сверкала ледяная ярость. У волка Сэмюэля снежно-белые глаза, приводящие людей в ужас.
— На что ты сердишься?
Он остановил машину на обочине и долго сидел, глядя на большой хозяйственный магазин.
— Послушай, я знаю: мой отец подолгу убеждает новых волков, что человек и волк — две половинки одного целого, но на самом деле это неправда. Просто с таким убеждением легче жить, да и потом почти всегда так и есть, поэтому особого значения не имеет. И все же мы разные: человек и волк. Мы думаем по- разному.
— Понимаю.
Это я могла понять. Мои инстинкты койота часто сопротивляются тому, что я собираюсь сделать. Он закрыл глаза.
— Когда тебе было четырнадцать, и я понял, какой дар упал мне в руки, я показал тебя волку, и он одобрил. Оставалось только убедить тебя — и себя. — Он повернулся, посмотрел мне прямо в глаза, коснулся рукой щеки. — Для настоящего спаривания даже неважно, любит ли человеческая часть. Взгляни на моего отца. Он презирает свою пару, но его волк решил, что достаточно долго пробыл в одиночестве. — Он пожал плечами. — Может, он и прав: когда умерла мать Чарльза, я думал, что и отец умрет от тоски.
Все знают, как Бран любил свою жену-индианку. Наверно, отчасти поэтому его нынешняя пара, Ли, бесится.
— Значит, пару подбирает волк, — сказала я. — И тащит за собой человека, хочет тот или нет.
Он улыбнулся.
— Ну, не все так плохо — пожалуй, кроме случая с отцом, хотя он никогда слова против Ли не сказал. И никому не позволял и не позволяет плохо говорить о ней в его присутствии. Но мы о ней просто не говорим.
— И ты нацелил своего волка на меня, — сказала я, — когда мне было
— Не дожидаясь, пока тебя заберет кто-нибудь другой. Я был не единственным старым волком в стае отца. А четырнадцать лет в старину — вполне подходящий возраст, чтобы выйти замуж. Я не хотел соперничества. — Он опустил окно и позволил прохладному ночному воздуху проникнуть в дорогую машину. Шум дорожного движения сразу стал намного громче. — Я ждал, — прошептал он. — Я знал, что ты слишком молода, но… — Он покачал головой. — Когда ты убежала, это было сущее наказание. Мы оба это знали, волк и я. Однажды в полнолуние я обнаружил, что я за Портлендом — туда нас увел волк.
Значит, Бран все-таки был прав относительно Сэмюэля. Я не могла видеть выражение его лица и накрыла его руку своей.
— Прости, — сказала я.
— Тебе нечего просить прощения. Ты не виновата. — Улыбка Сэмюэля стала кривой, и он почти до боли сжал мою руку. — Обычно все получается гораздо лучше. Волк терпелив и способен приноравливаться. Обычно он ждет, пока человеческая часть не влюбится в кого-нибудь, тогда и он предъявляет свои претензии. Иногда годы спустя после женитьбы. Я сознательно отступился и наказан за это. Но это не твоя вина. Я знал все заранее.
Есть что-то очень тревожное, когда ты обнаруживаешь, что ты считала себя докой в чем-то, а на самом деле ничего не знаешь. Я выросла с волками — но все, что он говорил, было для меня ново.
— И твой волк больше меня не хочет?
Звучало очень жалко. Мне не нужен был его смех, чтобы удостовериться.
— Тупица, — сказала я, пихая его.
— А я считал, что ты выше этого девчоночьего вздора, — сказал он. — Ты ведь не хочешь меня в пару, Мерси, почему же тебя расстроило то, что волк наконец признал свое поражение?
Если бы он понимал, как отчетливо его последние слова показали мне: ему очень больно оттого, что я его отвергла, — он прикусил бы язык. Что лучше, говорить об этом или просто смолчать, опустить?
Эй, я, может, и механик и не часто пользуюсь косметикой, но я все равно девушка. Пора этим воспользоваться.
Я толкнула его.
— Я тебя люблю.
Он скрестил руки на груди и откинулся, чтобы смотреть на меня, не поворачивая шеи.
— Да?
— Да. Ты страстен, ты прекрасно целуешься. Если бы твой отец не вмешался, я бы много лет назад убежала с тобой.
Улыбка исчезла с его лица. Я не могла понять, о чем он думает. Не помогали ни глаза, ни нос — обычно мой лучший подсказчик. Возможно, он смущен не меньше меня.
— Но сейчас я совсем другая, Сэмюэль. Я слишком долго заботилась о себе сама, чтобы переложить это на другого. Девушка, которую ты знал, верила, что ты создашь для нее мир, где ее место, — и не ошиблась бы. — Следует говорить точно и определенно. — Но я сама сотворила свой теперешний мир и при этом сильно изменилась. Стала такой, как сейчас. Я не из тех, с кем ты можешь быть счастлив, Сэмюэль.
— Я счастлив с тобой, — упрямо сказал он.
— Как сосед по квартире, — ответила я. — Как товарищ по стае. Но как пара пары ты был бы несчастен.
Он засмеялся.
— Пара пары?
Я помахала рукой.
— Ну ты понимаешь, что я имею в виду.
— Ты влюблена в Адама, — сказал он негромко, с легким намеком на смех в голосе. — В присутствии Адама тебе не стоит заигрывать с этим одержимым.
Я вздернула подбородок: не собираюсь чувствовать себя виноватой. К тому же я сама недостаточно хорошо понимаю свои чувства к Адаму, чтобы говорить о них.
— А ты в меня не влюблен. — Я поняла кое-что еще, и это заставило меня улыбнуться Сэмюэлю. — С волком или без волка, но ты в меня не влюблен — иначе тебе бы не доставляло такого удовольствия дразнить Адама.
— Я не дразню Адама, — обиженно сказал он. — Я ухаживаю за тобой.
— Ничего подобного, — сказала я, садясь на место. — Ты изводишь Адама.
— Нет.
Он тронул машину и агрессивно вклинился в поток машин.
— Превышаешь скорость, — самодовольно заметила я.
Он повернул голову, собираясь что-то сказать, и в это мгновение сзади зажгла фары патрульная машина.
Мы уже почти подъехали к дому, когда он решил, что хватит обижаться.
— Ну хорошо, — сказал он, расслабив лежащие на руле руки. — Хорошо.
— Не знаю, из-за чего ты так рассердился, — сказала я. — Тебя даже не оштрафовали. Превышение скорости на двадцать миль, а ты отделался предупреждением. Хорошо быть врачом.
Как только женщина-полицейский узнала его, она стала воплощенная любезность. Вероятно, он лечил ее брата после автомобильной аварии.
— Я чинила машины нескольким копам, — задумчиво заговорила я. — Если бы я с ними пофлиртовала…
— Я с ней не флиртовал, — перебил Сэмюэль.
Обычно его не так легко достать. Я приготовилась позабавиться.