— У меня нет ответов на все вопросы, Нора. Думаю, он просто потерял над собой контроль.
Я сажусь на дальний край софы и, подавшись вперед, упираюсь руками в колени. В моей голове все еще звучат слова М.:
— Если ты действительно считал его убийцей, почему не рассказал об этом ни мне, ни полиции, когда тебя допрашивали?
— Я пришел к этому выводу совсем недавно — когда Ян сознался своему новому другу Филиппу Эллису, что спал с Фрэнни. И потом, если бы я рассказал тебе, неужели ты бы мне поверила? Ты ведь до сих пор мне не веришь. А полиция? Почему она должна верить моим обвинениям, обвинениям человека, которого сама считает виновным?
Я молчу. В том, что он говорит, есть смысл, но я больше не доверяю своим суждениям.
Выйдя из комнаты, М. через несколько минут возвращается, держа в руках картонную коробочку.
— Сегодня я принес это домой, — говорит он и извиняющимся тоном добавляет: — Я держал ее у себя на работе, чтобы ты не могла найти. — Сев рядом со мной, он открывает коробку. — Я подумал, что ты захочешь их иметь — это вещи, которые остались от Фрэнни.
М. достает из коробки синий шелковый шарф. Я не знаю, принадлежал он Фрэнни или нет, но затем он кладет мне на ладонь пару жадеитовых серег — мой подарок Фрэнни на день ее рождения два года назад. Я сжимаю пальцы и чувствую тепло. Через серьги, этот мостик между двумя мирами, я хочу ощутить ее присутствие.
— Вот, — говорит М., и я открываю глаза. Он подает мне пару очков.
— Фрэнни не носила очки.
Я собираюсь вернуть их ему обратно.
— Это очки для чтения — твоя сестра купила их за неделю до того, как мы расстались.
Затем он подает мне книгу Жана Ауэля «Клан пещерного медведя» и два медицинских журнала, за которыми следует коричневый свитер. Последней М. вынимает из коробки деревянную миниатюру — змею, вылупляющуюся из яйца. Я сразу цепенею, вспоминая фигурку, которую Ян вырезал для меня шесть недель назад, — она до сих пор стоит на моем кофейном столике.
Мои мысли в полном беспорядке, я не могу сегодня оставаться здесь с М. Торопливо складываю все обратно в коробку — синий шарф, жадеитовые серьги, очки, журналы, коричневый свитер, книгу Жана Ауэля, деревянную скульптуру, потом встаю и, не говоря ни слова, выхожу из дома. Я знаю, что потом он заставит меня мучиться за то, что я так бесцеремонно ушла от него, но теперь меня это не заботит.
Придя домой, я звоню человеку по имени Питер Байатт, который работает в редакции «Пчелы», в отделе уголовной хроники. Хотя я знаю его больше десяти лет, мы никогда не общались вне работы. Он старше меня, очень компетентный сотрудник, несколько раз помогал мне в работе над статьями.
Телефон звонит несколько раз, прежде чем Питер берет трубку.
— Байатт слушает.
— Пит, это Нора Тиббс.
Наступает недолгое молчание, затем Байатт идентифицирует меня:
— Нора! Как у тебя дела? Когда выходишь на работу?
— Скоро, — отвечаю я. — Будь другом, окажи мне одну услугу.
— Какую именно? — после короткой паузы спрашивает Байатт.
— Помнишь убийство Мэнсфилд?
— Женщины с третьего канала? Подружки Маккарти? Да, конечно.
— Расскажи мне об этом. О том парне, который ее убил. Я слышу поскрипывание стула и мысленно представляю себе, как Байатт сидит, поставив ноги на ящик с картотекой, — в такой позе я его не раз заставала.
— Этого человека зовут Марк Кирн. Настоящий псих и бывший ее любовник. Он ее не отпускал и постоянно запугивал. Крепкий орешек. По ее просьбе его даже арестовывали, но это ничего не дало — он продолжал ее преследовать, и Черил подала на него в суд. В конце концов ему дали три года условно и приговорили к психиатрическому лечению. Ничего хорошего из этого не вышло — на автостоянке возле телецентра; он несколько раз ударил ее ножом.
— И как именно он ее преследовал?
— Это продолжалось несколько лет, — старательно вспоминает Питер. — Он постоянно ей звонил, уверял в своей неизменной любви и преданности. В конце концов ей пришлось сменить номер. Еще он ходил за ней по городу, туда, где она проводила съемки, выставляя себя полным идиотом, а когда понял, что Черил его игнорирует, стал посылать письма с угрозами. Этот тип даже несколько раз проникал к ней в дом, или по крайней мере она так заявляла. Он все отрицал и по сей день всех уверяет в своей невиновности — говорит, что его подставили, а ее убил другой любовник, по имени Ян. Один раз они подрались — тогда Кирн увязался за ними в ресторан. Полиция проверила его версию, но Яна они никогда всерьез не подозревали. Против Кирна были совершенно очевидные улики. Хотя никто не видел, как он ее убивал, его отпечатки пальцев остались на ноже. К тому же нашелся свидетель, который заметил его на автостоянке всего через несколько минут после убийства.
Слушая Байатта, я испытываю смутное беспокойство: Ян никогда не говорил мне, что тот парень заявлял о своей невиновности; он никогда не говорил мне, что они дрались.
— Спасибо, Пит. — Я вешаю трубку прежде, чем он успевает меня о чем-либо спросить.
Моя машина стоит в гараже, но я решаю, несмотря на жаркую погоду, пройтись до центра пешком, чтобы прояснилось в голове. Путь до Второй улицы займет около часа энергичной ходьбы, и это даст мне возможность успеть в «Парагон» к половине шестого — именно на это время у меня назначена встреча с Джо Харрисом.
Думая о Яне, я прохожу по подземному переходу под трамвайными путями и попадаю в центр города.
Когда я вхожу в «Парагон», детектив уже ждет меня. Сев, я внезапно начинаю рассказывать обо всем, что случилось за последние несколько дней, причем говорю так быстро, что Джо не может меня понять.
— Помедленнее, Нора, пожалуйста, помедленнее.
Я, оторопев, смотрю на него. Оказывается, мне и самой не очень понятно, о чем я сейчас говорю.
— Убийцей Фрэнни может быть кто угодно. Кто угодно. Тут я наконец понимаю, почему так возбуждена. Я собираюсь предать Яна.
— Кажется, теперь вам кое-что стало ясно, — осторожно говорит Джо.
На нем зеленая рубашка с короткими рукавами и вырезом на груди. Глядя на меня поверх кружки, он отпивает глоток пива, а затем ставит кружку на стол.
— Итак, вы уже не считаете, что это он ее убил? Странно, что мы оба не произносим вслух имя М.
— Нет, то есть да. Может быть. — Я умолкаю, пытаясь собраться с мыслями. — Не знаю. Есть кое-кто еще.
Джо выразительно приподнимает свои кустистые брови, но ничего не говорит.
— Вы упоминали, что подозреваете другого. Это Ян, не так ли?
Раздается внезапный взрыв смеха, затем слышится кашель — это Джо поперхнулся пивом. Он ухмыляется так, словно я пошутила.
— Ваш приятель? Господи, Нора! Вы это серьезно? Теперь настало время удивляться мне.
— Понимаю, звучит немного дико, но…
— Не так уж и немного.
— И все-таки выслушайте меня.
Я рассказываю ему о знакомстве Яна с Фрэнни, о том, как он скрывал эту информацию, о его внезапном интересе ко мне после ее убийства, о его умении обращаться с ножами, о деревянной статуэтке, которую он подарил ей до убийства. Задержав дыхание, я спрашиваю Джо, что ему известно об убийстве Черил Мэнсфилд. Как выясняется, немного. Тогда я сообщаю ему о том, что она была подружкой Яна.
— А помните фотографии и странное письмо? Точно такие же получала она. Эти письма могли быть от
