деревьям, когда…
— Постой!
Ее голос эхом разнесся по опушке.
— Ты сказала, тебя зовут Флавия? Флавия де Люс?
Я не ответила, но притормозила на краю рощи, убедившись, что «Глэдис» находится между нами, словно импровизированный барьер.
— Пожалуйста, — сказала она, — подожди. Извини. Я не знала, кто ты. Мне сказали, ты спасла Фенелле жизнь.
— Фенелле? — выдавила я дрожащим голосом, еще глухим от страха.
— Фенелле Фаа. Ты привела к ней доктора… сюда… прошлой ночью.
Должно быть, я выглядела полной идиоткой, когда стояла, открыв рот, словно рыба. Моему мозгу требовалось время, чтобы воспринять то, что девочка внезапно перескочила от угроз ножом к извинениям. Я не привыкла к извинениям, и это — вероятно, первое, которое я услышала в жизни, — застало меня врасплох.
— Кто ты? — спросила я.
— Порслин, — ответила она, выпрыгивая из фургона. — Порслин Ли, Фенелла — моя бабушка.
Она шла ко мне по траве, как-то по-библейски вытянув руки.
— Дай я обниму тебя, — сказала она. — Я должна поблагодарить тебя.
Боюсь, я слегка съежилась.
— Не беспокойся, я не кусаюсь, — произнесла она и внезапно набросилась на меня, крепко обнимая и упираясь острым подбородком в мое плечо. — Спасибо тебе, Флавия де Люс, — прошептала она мне на ухо, как будто мы были лучшими друзьями. — Спасибо.
Поскольку я продолжала ожидать, что мне вот-вот воткнут клинок между лопаток, боюсь, я не стала обнимать ее в ответ, а сохраняла натянутое молчание, вроде как часовой в Букингемском дворце, притворяющийся, что он не замечает вольностей, которые позволяет себе излишне взволнованный турист.
— Не за что, — выдавила я. — Как она? Фенелла, имею в виду.
Мне было нелегко произнести имя цыганки. Несмотря на то что мы с Даффи всегда говорили о нашей матери как о Харриет (только Фели как старшая, похоже, имеет право называть ее мамой), мне все равно казалось весьма нахальным называть бабушку незнакомки по имени.
— С ней будет все в порядке, спасибо. Но пока еще рано говорить. Если бы не ты…
На ее темных глазах выступили слезы.
— Не стоит, — неловко сказала я. — Ей нужна была помощь. Я оказалась рядом.
Было ли это действительно так просто? Или под этим крылось что-то еще?
— Как ты узнала об этом? — спросила я, махнув рукой в сторону опушки.
— Копы вычислили меня в Лондоне. Нашли мое имя и адрес на клочке бумаги в ее сумке. Я уговорила водителя грузовика подвезти меня, и он подбросил меня аж до Доддингсли. Остальную часть пути я прошла пешком. Пришла сюда всего лишь час назад.
Четыре золотые звезды инспектору Хьюитту и его людям, подумала я. Поискать в фургоне сумку Фенеллы Фаа не пришло мне в голову.
— Где ты остановилась? В «Тринадцати селезнях»?
— Чтоб мне провалиться! — сказала она, имитируя акцент кокни. — Вот так шуточка!
Должно быть, я выглядела обиженной.
— Я бы не смогла найти два шиллинга, даже если бы от этого зависела моя жизнь, — сказала она, эмоционально махая руками в сторону опушки. — Так что, полагаю, я остановлюсь прямо здесь.
— Здесь? В фургоне?
Я с ужасом взглянула на нее.
— Почему нет? Он же принадлежит Фенелле? Это значит, все равно что мне. Все, что мне надо, — это найти шишку, которой принадлежит этот клочок зелени, и…
— Это называется Изгороди, — перебила я, — и они принадлежат моему отцу.
На самом деле нет: они принадлежали Харриет, но я не считала необходимым объяснять наши семейные сложности с наследством незнакомке-оборванке, которая только что угрожала мне.
— О-о! — сказала она. — Прости. Я не подумала.
— Но ты не можешь здесь оставаться, — продолжила я. — Это место преступления. Разве ты не видела табличку?
— Конечно, видела. А ты?
Я решила проигнорировать эту ребяческую реакцию.
— Кто бы ни напал на твою бабушку, он может до сих пор шататься в округе. Пока полиция не узнает, кто и почему, здесь небезопасно оставаться после наступления темноты.
Это была часть, но не вся правда.
Помимо важности обеспечить безопасность Порслин я внезапно ощутила потребность исправить ошибку и компенсировать семье Фенеллы Фаа старое зло, причиненное моим отцом. Первый раз в жизни мной завладела наследственная вина.
— Так что тебе придется остановиться в Букшоу, — выпалила я.
Вот! Я это сделала. Прыгнула. Но уже произнося эти слова, я знала, что пожалею.
Отец, например, придет в ярость.
Даже когда его любимая Харриет пригласила цыган остановиться в Букшоу, отец выставил их. Если она потерпела поражение, у меня тем более нет шансов.
Возможно, именно поэтому я решилась.
— Мой отец довольно эксцентричен, — сказала я. — Во всяком случае, у него есть кое-какие странные идеи. Он не допускает гостей в Букшоу, если не считать его сестру. Мне придется провести тебя тайком.
Порслин явно заволновалась от этой мысли.
— Я не хочу причинять неудобства.
— Чепуха, — сказала я с интонациями тетушки Фелисити, парового катка в человеческом обличье. — Никаких неудобств. Никто никогда не заходит в восточное крыло дома. Они даже не узнают о твоем присутствии. Неси свои вещи, — распорядилась я.
До этого момента я не обращала внимания, как плохо одета Порслин. В платье из черного крепа и с темными кругами под глазами, она как будто собиралась на маскарад в костюме Мрачной Смерти.
— У меня ничего нет, — ответила она. — Только то, что ты видишь. — Она сконфуженно потянула себя за тяжелый подол. — Это платье Фенеллы. Мне пришлось постирать свои вещи в ручье сегодня утром, и они еще не высохли.
Постирать вещи? Зачем ей это понадобилось? Поскольку я этим никогда не занималась, я не спросила; возможно, позже мне подвернется повод поинтересоваться этим.
— Ну тогда пошли, — сказала я, пытаясь говорить жизнерадостно. — Букшоу ждет.
Я покатила «Глэдис» рядом с собой. Порслин брела в нескольких шагах позади, опустив глаза.
— Это не очень далеко, — через некоторое время заметила я. — Полагаю, ты будешь рада немного поспать.
Я обернулась и увидела, как она кивнула в ответ, но ничего не ответила. Она шаркала за моей спиной, опустошенная, и даже статуи дельфинов в фонтане Посейдона не могли привлечь ее внимание.
— Они сделаны в XVIII веке, — сказала я ей, — так что они довольно старые. Когда-то у них из пастей текла вода.
Снова кивок.
Мы срезали путь через Трафальгарский газон — вереницу заброшенных террас, расположенных к юго-востоку от дома. Сэр Джордж де Люс, спроектировавший его в честь адмирала Нельсона и его победы над испанцами, разбил его в то же время, что и Висто.
С помощью простых приспособлений подключившись к более ранним подземным водопроводным сооружениям Люциуса Протекающего де Люса, сэр Джордж планировал запустить эти роскошные фонтаны
