они обладали в давние-давние времена, но потом утратили её, а уши так и остались. Зато зрение у Сарли было на редкость острое. Она видела не только формы, но и цвета, различала всевозможные оттенки и мало-помалу научилась распознавать многоцветные живые существа и растения, что населяли море вокруг.
Долгое время ей больше всего нравились кораллы. Порою они росли очень глубоко, но в прозрачной воде видны были так хорошо, словно до них было каких-нибудь фута два.
Кораллов было великое множество – васильково-синих ветвистых, раскидистых – целые леса. Щупальца полипов, составляющих колонию кораллов, подпрыгивали и трепетали, и казалось, всё вокруг полыхает холодным и ярким голубым пламенем. Кораллы эти были точно пламенеющие голубые пальцы, и пронзительная голубизна их ослепляла. Сарли нравилось неспешно плавать вокруг них, отдаваясь течению. Но были тут и ещё кораллы, других видов, других цветов, и было их многое множество.
Горчичные и жёлтые, изумрудные и серые, бледно-лиловые и розовые, красные, бледные коричневато-жёлтые и серовато-зелёные. Одни нежные, точно влажные волосы, и бледно окрашенные, – среди них прятались маленькие белые крабы, Сарли отыскивала их и быстро пожирала. Другие мягкие. Третьи жёсткие и хрупкие. Все они в изобилии населяли морское дно, похожие на цветы и листья, то кружевные, то напоминающие плоскую губку, податливые, как коровье вымя, и упругие, как резина. Были здесь кораллы круглые, точно подушечка для булавок, и разноцветные, с яркими вкраплениями, точно палитра художника, и все сплошь в гребнях и бороздах, и мозговидные, и веерные, и трубчатые.
Прелестные колонии кораллов походили на любовно ухоженный сад, полный цветов, кактусов и кустов. Иные тесно переплетались со своими соседями, но при этом не давили их и не душили, другие цвели пышно и свободно. И вдруг у края рифа все они исчезали из виду, уходили в густо-зелёную глубь – терялись в море, но не тонули.
Не мудрено, что Сарли любила плавать под водой в коралловых садах, где к тому же было вдоволь вкусных водорослей. Но даже это дивное царство красок понемногу наскучило Сарли. Ею овладело беспокойство.
Всем своим существом Сарли жаждала приключений, жаждала отправиться в далёкое, захватывающее странствие и в пути испытать свои силы и выносливость.
Ей было уже около года, и тело её, если судить по длине карапакса, или спинного щита, достигало восьми дюймов. Жизнь била в ней ключом, и силы прибывали с каждым часом. Долгие месяцы она плавала в глубокой синей протоке к югу от того кораллового рифа, где появилась на свет. Теперь ей захотелось побывать у Большого Барьерного рифа. Она не раз видела, как оттуда возвращались взрослые черепахи.
Сарли предстояло проплыть тридцать или сорок миль – для молодой черепахи расстояние немалое. Но спешить ей было некуда:
время для того и существовало, чтобы им наслаждаться.
В один прекрасный, золотой от солнца день Сарли наконец отправилась в путь – к бескрайней синеве, туда, где раскинулся Тихий океан. И плыла без передышки долгие часы.
Назавтра она уже не так торопилась, отыскивая по дороге съедобные водоросли. Иногда она плыла под водой и каждые несколько минут поднималась глотнуть свежего воздуха, – конечно, если бы не путешествие, которое требовало много сил, она могла бы оставаться под водой и по часу.
Долго плыла Сарли по глубоким водам, и нигде под нею не было и следа привычных глазу кораллов. Куда ни глянь – со всех сторон только море да небо, пустынный, однообразный и странный мир. Вода здесь была тёмно-синяя, и в ней таились всевозможные чудовища.
На третий день мимо Сарли проплыл гигантский скат – плоская, треугольная рыбина, в десятки раз больше её самой. Существо на вид устрашающее, хотя, чего Сарли не знала, не очень для неё опасное.
На четвёртый день, лениво покачиваясь на волнах, Сарли с удивлением заметила, что в миле от неё в воздух взметнулась огромная струя воды.
А вслед за этим фонтаном вверх вскинулось чьё-то громадное тело и тотчас вновь ухнуло в море, и от этого места во все стороны пошли высокие волны. Сарли решила, что это, должно быть, кит. Неведомая тварь снова и снова подпрыгивала вверх, всё выше и выше, и тяжело шлёпалась в воду, а Сарли издали смотрела на неё.
На пятый день мимо Сарли проплыли две большущие рыбины, безобразные, с огромными жадными пастями. Появились и взрослые черепахи, они плыли куда быстрее Сарли.
Но самое интересное зрелище представилось её взору на шестой день. Случилось это в более мелких водах. Здесь резвилось стадо дюгоней – морских коров; они весело выскакивали из воды, иные при этом ластами прижимали к себе детёнышей.
Наконец вдали, там, где густая синева моря сходится с прозрачной синью неба, Сарли углядела высокую и острую коралловую скалу. Скала эта, точно часовой, стерегла горизонт. А потом Сарли увидела ещё такую скалу, и ещё, и ещё. То были гигантские темно-бурые обломки, оторванные во время чудовищных штормов от главного барьерного рифа и взгромождённые торчком на основании из отмерших кораллов.
К одному из таких вздыбленных обломков Сарли и направила свой путь. Теперь, когда долгое странствие подходило к концу, её переполняли волнение и любопытство. Вот впереди уже завиднелась белая тонкая линия прибоя. А Сарли всё плыла и плыла, и море становилось всё мельче и мельче. Вода из тёмно-синей обратилась в густо-зелёную. Потом посветлела, потом пожелтела.
Могучие круглые башни из кораллов поднимались как будто с самого дна, и, хотя до рифа было ещё очень далеко, сквозь на диво прозрачную воду Сарли видела его так хорошо, словно его освещали незримые светильники.
Когда длинные волны с Тихого океана накатывались на вы двинутые вперёд бастионы рифа, полоса прибоя становилась шире и длиннее. А позади бастионов, меж полосой прибоя и Сарли, всё было тихо и покойно. Когда Сарли доплыла до кораллового столба, он почти совсем обнажился: наступил час отлива.
Сарли отдохнула в каких-то водорослях, потом поплыла через риф.
Так долго она видела под собой одну только густую тьму, что бессчётное множество живых и ярких существ, снующих по песчаным отмелям и меж окаменевших кораллов, просто ошеломило её.
