— Право разумеешь, — одобрил Иван Васильевич, — ибо стар стал Матвей-то, покоя ищет, избегает ратей. Мало верю в его помочь…
Он задумался и молча продолжал завтракать, молчал и дьяк. Когда же государь заговорил с дворецким, Майко осмелился спросить, не желает ли государь узнать от гонца, которого он взял с собой, как лазутчики грамоту перехватили…
Иван Васильевич усмехнулся.
— Мелочь сие, Андрей Федорыч, — молвил он и, увидя входящего сына Ивана, весело крикнул: — Завтракал, Иване?
— Завтракал, — ответил тот, здороваясь с отцом.
— Ну, читай грамотку сию князя Михайлы, Андрей Федорыч баит, по-латыньски писана…
Иван Иванович быстро схватил грамоту и прочел ее дважды.
— Ну? — нетерпеливо молвил государь.
— Тут титулы, семейные дела, всякие жалобы, — ответил Иван Иванович, — сего читать не буду. Главное прочту токмо. Пишет Михайла королю: «Ежели твое величество в ближние дни не пришлет полки свои с великим нарядом пушечным и мы заедино не ударим на Москву нечаянно, то Иван отымет у меня половину тверской земли, а у тобя половину Литвы».
Иван Васильевич зло рассмеялся.
— А он не токмо на дуде игрец, — сказал он резко, — а кое-что и разуметь может! Токмо отымем мы не половину, а все его княжество! Днесь же пошлем ему складную грамоту. Слагаю ему крестное целованье…
Обратясь к дворецкому, он приказал:
— Пошли, Петр Василич, гонцов за князем Патрикеевым и за воеводами, которых он укажет, да на Пушечный двор за маэстро Альберти. Зовет их-де государь на совет прибыть с ратными чертежами.
Потрясенный неожиданным оборотом дел, князь Михаил Борисович в великом испуге призвал к себе владыку тверского Вассиана, сына знаменитого воеводы московского князя Ивана Васильевича Стриги- Оболенского.
— Молю тя, отче, — просил его князь Михаил, — попечалуйся перед князем Иваном Васильевичем. Чтит он память отца твоего покойного, преклонит он ухо к словам твоим. Бей от меня челом ему на всю волю государеву…
Владыка Вассиан горько попрекал великого князя тверского за кровный союз его с неверным королем, еретиком латинским.
— Худо содеял ты, государь, — говорил он, — в ущерб государству московскому и церкви православной. Женился ты на внучке короля и союз с Польшей крепишь. Для унии и для папизма на Русь дорогу пролагаешь…
Князь каялся, клялся с королем все порвать и снова просил вступиться за него, и владыка смягчился и обещал ему отъехать завтра же с боярами в Москву бить челом государю…
Августа двенадцатого, в понедельник, Вассиан прибыл в Москву к обеду. Остановился он у митрополита Геронтия и просил его довести о тверском челобитье до государя Ивана Васильевича. Просьба успеха не имела — государь челобитья не принял.
Дней через пять в Москву от князя Михаила прибыло скорым вестовым гоном второе посольство — от всех князей и бояр тверских, во главе с князем Михаилом Димитриевичем Холмским, с тем же челобитьем, но и этого посольства Иван Васильевич не принял; сам же послал гонца к наместнику своему новгородскому, к боярину и воеводе Якову Захарьевичу Кошкину-Захарьину, дабы шел он немедля к Твери со своей воинской силой.
Как всегда, не торопясь, Иван Васильевич подготовлял и ныне поход, а выходило у него скорей, чем у других, ибо у него никаких недоделок не было. Все заранее обдумывал государь, всякое возможное препятствие на походе и все меры, чтобы устранить его.
Выступать же он решил из Москвы вместе с Иваном Ивановичем августа двадцать первого, взяв с собой всех пушечников под начальством маэстро Альберти, приказав и братьям своим, князьям Андрею большому и Борису на Тверь идти из своих вотчин одновременно с московским войском.
Эта вторая война с Тверью задумана была государем Иваном Васильевичем совсем по-иному.
— Без крови хочу тверское княжество взять, — сказал он сыну. — Ныне есть у нас пушки, которые еще дальше, чем прежние, бьют. Без вреда для собя можем их стены сверху донизу разбить, а силы ратной у нас вдвое больше, да и наши-то вои лучше ихних…
— А с грабежами да с полонами как будем? — спросил Иван Иванович.
— На сие запрет строгий, за сие грозно казнить буду, — сурово сказал Иван Васильевич. — Днесь же, Иване, не позже, составь о сем приказ братьям моим и всем воеводам нашим, дабы помнили, что не с погаными рать у нас, а со своими православными, что казним мы токмо князя да ближних слуг его за измену их крестоцелованию. Приказ же сей ты с гонцами братьям моим и воеводам по полкам пошли.
— А когда, государь, полкам из Москвы выступать? — спросил Иван Иванович.
— Как нами с тобой удумано. К ночи выступает маэстро Альберти с пушкарями и конным полком. Утре до рассвета идти передовому полку, к ночи — большому полку. На двадцать первое августа после раннего завтрака идти нашим полкам и нам самим с ними…
Снова идут на Тверь полки московские. Тем же путем идут, как и в первый раз шли. Над полями жаворонки от зари до зари звенят — последний у них, третий выводок. По вечерам же и на рассвете из луговых низинок, где колдобинки с водой от родничков овражных или широкие болотца, заросшие камышом и осокой, слышно, как плачут чибисы, собираясь уже перед отлетом в стаи, и крякают утки.
— Лету конец приходит, — задумчиво молвил Иван Васильевич.
— Люблю яз сие время, — с улыбкой ответил сын. — Хорошо ранней осенью. Тишина особая и в полях и в лесах, и солнце не печет, а токмо сияет да ласково греет…
— Надо быть, тверской рубеж переходим, — усмехаясь, перебил сына Иван Васильевич, — и, видать, бежали заставы-то ихние.
— Сие значит, государь-батюшка, — весело ответил Иван Иванович, — идут уж полки наши: и передовой, и большой, и даже пушечники, по тверской земле…
— Пятый день на походе мы, — продолжал старый государь. — Хоша и не спешим мы, а все же днесь пушечников нагоним.
— Мыслю, под самым Клином нагоним, — молвил Иван Иванович. — Вестники от них сказывали, великие грозы там прошли с ливнями. Все дороги размыло, — телеги с пушками вязнут. Маэстро ждать будет, пока дороги малость провянут…
— Верно, — сказал Иван Васильевич. — Отошли сей же часец гонцов в Клин с приказом нашим, дабы не токмо пушкари, а и все прочие полки нас в Клину ждали. У нас не горит, нечего коней и людей зря истомлять. Сколь отсюда верст до Клина-то?
— Верст двадцать пять будет…
— Значит, успеют они туда за два часа, а то и за полтора прискакать и все войско наше задоржать, — сказал Иван Васильевич и дал знак конникам, чтобы ехали легкой рысью.
Иван Иванович подозвал начальника своей стражи и приказал ему взять с собой двух конников на лучших конях да с запасным конем и немедля скакать в Клин, задержать там все войско до приезда государей.
Когда он возвращался к отцу, гонцы обогнали его и, проскакав вдоль всего полка, быстро скрылись из виду.
Гонцы эти поспели в Клин вовремя, и там все полки московские уж в обед радостно встречали обоих государей.
Объехав войска и пушечные обозы, государь и его соправитель обедали вместе со всеми своими воеводами, среди которых были из наиболее известных: князья Иван Юрьевич Патрикеев, Данила Димитриевич Холмский, Семен Иванович Ряполовский, Борис Михайлович Туреня-Оболенский, братья Бороздины, Семен и Василий Романовичи, князь Федор Иванович Бельский и другие, не менее чтимые…
За обедом было весело. Словно все это и не на войне происходит, а в мирное время, на торжественном празднике. Все шутили, пили здравицы, только гонцы от дозоров и лазутчиков неизменно
