— С собой ты должен принести не меньше шести тысяч золотых. Точнее я сказать не могу, потому что это должен будет вычислить наш счетовод. Хоть ты и пропускаешь первый цикл, но все равно теоретические экзамены за этот период будешь сдавать. Кроме этого, как ты и просил, я уточню в контракте о твоих факультативных занятиях на всех остальных факультетах… Кстати, а не хотел бы ты перейти на мой? Я вижу в тебе огромный потенциал конструктора, который стоит развивать.
Ага, подумал я, значит, ректор одновременно является деканом конструкторского факультета и теперь хочет заполучить себе перспективного адепта, чтобы утереть нос всем остальным, мотивируя тем, что видит мои возможности. Да я и сам их прекрасно вижу, но уже согласился на боевой, и менять решение пока не стану. Поэтому в ответ я ненадолго задумался (только для вида), а потом сказал со всей возможной вежливостью:
— Прошу меня простить, но вынужден отклонить ваше предложение. Во-первых, по духу мне ближе боевой, во-вторых, я не хотел бы огорчать магистра Ризака, а в-третьих, я все равно буду ходить на занятия и в ваш факультет. Поэтому давайте пока подождем один цикл, а вот тогда, если я пойму, что из боевого или конструкторского мне придется выбирать тот, где мой потенциал будет раскрываться наиболее полно, то, возможно, я сменю факультет. Ведь в Академии это позволяется?
— Разумеется, — довольно ответил ректор.
Именно на такую реакцию я и рассчитывал. Теперь он будет заниматься со мной гораздо больше, чем это позволяет факультатив, и только для того, чтобы обеспечить мой переход под его крылышко. Мне это лишь пойдет на пользу, ну а о необходимости смены факультета можно будет подумать через год.
— Тогда можешь идти отдыхать, но вечером не опаздывай, потому что завтра в Академии начнутся занятия и всю документацию необходимо оформить именно сегодня.
— Хорошо, я не опоздаю, — сказал я, поднявшись со стула.
Слегка поклонившись Фалиано, я подхватил свою сумку и пошел к выходу, краем глаза наблюдая за тем, как ректор создает новый телепорт, но потом обернулся и сказал:
— А можно последний вопрос? — дождавшись кивка Фалиано, я спросил: — Скажите, разве было необходимо помещать в первых же комнатах эту «веселую» травку? Или это сделано для того, чтобы наблюдать за адептом вам было еще смешнее? Ректор вздохнул и сказал:
— Вообще-то, любой одаренный, занимавшийся у хорошего мага больше полугода, прекрасно знает, как создать простейший воздушный фильтр.
В телепорте появились очертания его кабинета, поэтому Фалиано сделал шаг в него и исчез, а спустя мгновение структура моментально развеялась, оставив в комнате меня одного. Выйдя на улицу, я обнаружил, что начинается рассвет. И вот только теперь мой желудок напомнил о себе недовольным бульком, поэтому я бодренько пошел к воротам Академии, чувствуя неприятную тяжесть в голове. Все-таки этот Полигон здорово меня вымотал. Казалось, что после боя с шершанами мне было намного легче, чем сейчас. Но зато я прошел его почти целиком. Две последние комнаты можно не принимать во внимание. Есть хороший повод для гордости, вот только сил нет, к сожалению.
Привратником оказался уже другой парень, который безо всяких вопросов открыл передо мной калитку в большой мир. Выйдя за ворота, я посмотрел на краешек солнца, выползавшего из леса, и улыбнулся. Казалось, я вылетел из гнезда год назад, столько всего со мной приключилось за этот бесконечный день. И пусть мне пришлось приложить немало усилий, потерять кучу нервов и времени, но цель была достигнута. Я принят в Академию!
Вдохнув еще раз полной грудью свежий утренний воздух, я побежал по дороге к Кальсоту. Мысль о плотном завтраке и запотевшем кувшинчике с пивом только придавала мне сил, поэтому уже через пятнадцать минут я подбегал к недавно открывшимся городским воротам. Показав свой перстень, я осведомился у стражников, где поблизости можно сытно поесть и крепко поспать. Один из них подсказал, что всего через три сотни шагов прямо на центральной улице находится приличный постоялый двор. Поблагодарив служивого, я потопал по указанному курсу и спустя несколько минут обозревал большую вывеску с намалеванной на ней пьяной бородатой рожей.
Нет, это был не разбойничий притон, и не вытрезвитель, а постоялый двор под названием «Веселый странник». Зайдя внутрь, я увидел нескольких похмелявшихся странников с лицами, которые прекрасно могли послужить натурой для вывески. Вот только веселья у них было в глазах явно поменьше, да и рот до ушей не растягивался. Найдя взглядом хозяина, разносящего страдальцам кружки с пивом, я кинул ему золотую монету, а потом коротко и хрипло приказал:
— Кувшин холодного пива, хлеба, каши, мяса на троих и комнату на полдня.
Хозяин оценил то, что я не стал торговаться и даже банально требовать сдачу с золотого, поэтому быстро кликнул служанок, а сам сгонял в подвал за пивом и принес мне вожделенный кувшинчик. Под понимающими взглядами остальных постояльцев я мигом осушил его, даже не успев ощутить вкуса. А вскоре принесли мой заказ и на короткое время я просто выпал из жизни. Когда же ко мне вернулась способность соображать, я оглядел пустые тарелки и почувствовал, что сейчас засну прямо за столом. Осведомившись у хозяина, где моя комната, я приказал разбудить себя в обед, а потом поднялся наверх, рухнул на мягкую постель, даже не сняв одежду с оружием, и моментально вырубился.
Меня разбудил надоедливый зуд над ухом. Я только отмахнулся ладонью и повернулся на бок, но зуд не стихал. Наоборот, он стал еще настойчивей и басовитей. Помянув недобрым словом наглых кровососов, я попытался натянуть на себя одеяло, но зуд все нарастал, а вскоре к нему добавилась еще и тряска. Кто-то схватил меня за плечо и попытался поднять. Подумав, что местные комары совсем обнаглели, уже добычу к себе таскают, вместо того, чтобы спокойно перекусить на месте, я махнул кулаком. Почувствовав, что куда- то попал, я все-таки начал медленно просыпаться. С трудом открыв глаза, повернулся и обнаружил рядом с кроватью хозяина постоялого двора, держащегося за левый глаз.
— Вы просили разбудить, — недовольно произнес он. Поняв теперь, кто зудел у меня над ухом, я ответил:
— Спасибо… и извини, — порывшись в кармане, я достал пять серебрушек и протянул мужику, добавив: — Это на лечение. Тот взял монеты и уже безо всякого недовольства спросил:
— Обедать будете?
Я кивнул и растянул рот в сладком зевке, мечтая поспать еще пару часиков. Вот только мне еще неизвестно сколько времени нужно было провести у ювелиров, поэтому я не стал рисковать понапрасну. Спустившись вниз, я быстро пообедал, наедаясь про запас, а потом уточнил у хозяина адреса ближайших ювелирных мастерских и пошел менять свои камни на деньги. В первой хозяином оказался улыбчивый толстячок, который, особо не торгуясь, взял у меня треть всех моих драгоценностей за четыре тысячи двести пятьдесят монет. Он взял бы и больше, но в тот момент у него было именно такое количество золотых, а ждать, пока он оббегает всех своих знакомых, и только к вечеру, может быть, принесет еще две тысячи, у меня не было желания. Поэтому, распрощавшись с ювелиром, я на всякий случай запомнил его лавку на будущее и отправился дальше, нагруженный тяжелыми мешочками с золотом.
И вот тут удача от меня отвернулась. Следующие лавки были бедными, поэтому мне удалось выручить только три сотни монет, а в третьей хозяином был жмот, который вообще хотел купить у меня камни по заниженной в четыре раза цене. Мне хоть и нужны были деньги, но все еще не так сильно, поэтому я развернулся и отправился дальше. В бесплодных поисках прошел час, но потом мне попалась на глаза еще одна вывеска с кольцом. В этой лавке хозяином оказался гном, которому я обрадовался, как родному. Он купил у меня несколько десятков мелких камней и один большой алмаз, заплатив за все две тысячи. Когда же после сделки я осторожно поинтересовался, почему же он не уехал в горы, ведь в Империи нелюдей не сильно любят, гном ответил:
— А что мне там делать? Здесь у меня семья, родственники, лавка, любимое дело. Тут меня хоть и не любят, но уважают, а в горах таких как я много. Да и жена у меня человечка, а дети все в мать пошли, поэтому я и остался, когда почти все мои друзья спешно собрались и вернулись на родину. Хотя очень уж они меня уговаривали, стращали, что вскоре в Империи совсем никого из гномов не останется.
— Ну а вообще тут в городе какие настроения у жителей? По улицам еще можно ходить, или же всех нелюдей хватают и вешают без разбора? — спросил я.
— Да ты, никак, издалека приехал, парень, раз задаешь подобные вопросы, — удивленно посмотрел на меня гном, но потом все же ответил: — Нет, до такого еще не доходило, но большинство людей все равно недовольно косятся, когда меня видят. Подобное в деревнях бывает частенько. Вот три месяца назад
