нет? Вот в чем вопрос! Решено – играем вариант 'Or not to be…' Не буду использовать шасси – сяду на пузо. А то – крутанет, бросит на спину, позора не оберешься. Лучше уж я постараюсь поизящнее присесть…
Получилось хорошо, мастерство не пропьешь, однако! Винт, конечно, погнул, радиатор забил грязью, но это ничего. Все это поправимо. Двигатель все равно менять надо. Плохо то, что сегодня мне не на чем летать. А летать нужно…
Глава 4
…нужно, да не получится – не на чем! Единственно – взять истребитель Петруччо? Когда его починят?
— Доктор, где у вас телефон, мне на стоянку нужно позвонить.
— Инженер, а инженер, вы когда самолет Щепотинникова почините? Да ну! Не может быть! Ну, молодцы, право слово – молодцы! А ты говоришь – награждать некого, вот они – герои, бери любого и награждай…
Так что, после обеда самолет у меня будет. Мой достаточно серьезно поврежден… На 'Дедушке' надо менять мотор, а это, я точно не помню норматив, но часов 12–14, что ли. А может и больше. Наверняка радиатор охлаждения надо менять, обшивку рихтовать, то – се… Хорошо, если за сутки управятся, а то и на вторые перейдут. Тоха, наверное, хмурится… Злится на меня, и за меня же переживает. Повредил я 'Дедушку', а Антоша души в нем не чает. Я тоже души в своем истребителе не чаю, но это мое оружие, а сейчас идет война. Бои идут каждый день, что ни вылет – то воздушный бой. И грош мне как бойцу цена, если я вместо боя буду только полировать свое оружие, чтобы оно было чистым, без зазубрин и блестело на солнце. Это не оружие, это муляж тогда будет.
Но 'Дедушку' жалко. Ничего, подлечат ветерана всех войн, он еще немцам даст прикурить!
А пока врач меня осмотрел, простучал, в зрачки поглядел – и ничего не нашел! Да здоров я, доктор, здоров. Ничего со мной не произошло. Подумаешь – вынужденная посадка на брюхо! Это для нас – тьфу! Это не ангина…
После врача я побрел в штаб. Там разговор получился коротким – здоров? А что же тогда прохлаждаешься? Бери самолет – и в бой! Есть! Но – после обеда, сейчас самолета нет.
Я зашел в столовку, попил холодного компота. Есть не хотелось. Тетя Глаша угостила меня леденцом на палочке, честное слово! Откуда только взяла. Наверное – сами варят. Главное – вкусно. Так, с леденцом во рту, я и пошел на стоянку эскадрильи.
Махнув рукой народу – 'Вольно!', подошел к истребителю Петруччо. Пока техники что-то там кумекали возле хвоста Яка, я провел рукой по патронному ящику для пулемета. Этого хватит, не все сразу…
— Когда аппарат готов будет? После обеда? Так уже обед! Вот через двадцать минут и выкатывайте, я на нем полечу. Все проверили? Еще раз посмотрите, фонарь протрите получше. Он у вас как мухами засижен… Готовьте машину, я скоро.
Нашел Хромова. Ну, куда летим? Опять Илы! Мать, мать-перемать! Но что делать, надо лететь!
Опять же говорю – хорошо, что близко. Километров пятнадцать, наверное. Подняться повыше – в бинокль можно увидеть. Там такие горушки – не горушки, да и не холмы, а так, возвышенности. Вот немцы на них и уселись. А наша пехота, значит, в эти возвышенности головой и бьется. Хорошо – Илы здорово помогают. Пока они утюжат метров 300–400 фашистских окопов, наша пехота подтягивается почти под разрывы бомб, а потом – раз, и бросок! И бой уже в окопах. А немец, после работы горбатых, вялый и снулый какой-то. Дохлый немец в общем. Или скоро будет таким…
…Запрыгнул в кабину истребителя Петруччо. Сильно пахнет бензином – наверное, только что подлили в крыльевые баки. Точно – вон, потеки видны… Ладно, сейчас продует, проветрит…
Ракета, взлет, пошли… Второй вылет всего, а давит какая-то усталость. Или предчувствие? Черт его разберет. Смотреть надо… Вася, ты как? Бдишь? Давай-давай, смотри внимательно.
Встретили горбатых, наши истребители разошлись по своим местам, летим. Вдруг – радио. Группе на цель не идти, пехота успешно продвинулась, идти на запасную цель. А где эта запасная цель? Ведущий ее знает.
Илы изменили курс, идем на юго-запад. Под крылом потянулись невысокие горные склоны, нитка дороги. Впереди на дороге что-то блестит, видна пыль. Ба-а! Да это ветровые стекла машин блестят на солнце. Вторая цель – колонна противника. Опять колонна, неприятно, черт побери! Я еще очень хорошо помню ту колонну, где меня подбили. Но, как говорят – снаряд в одну воронку дважды не падает. Посмотрим, проверим.
— Маленькие, мы начинаем работать! — это ведущий восьмерки горбатых.
Истребители разбежались по окрестностям, пары ходят на 1000–1200 метров, просматривая небо в поисках немецких истребителей.
Илы зашли на колонну, и по ним тут же ударил счетверенный 'Эрликон', да не один. Очень неприятная штука! Цветные струи 20-мм снарядов, извиваясь как бичи, накрыли строй илюш. Смотреть – и то страшно! Как они выдерживают? Или летчик всего этого не видит? Не знаю… В колонне встали шапки разрывов бомб, деваться немцам на обрывистой дороге было некуда. Ярко заполыхал бензовоз, прибавив оживления вокруг. Но и один Ил-2, сильно дымя, так и шел по-прямой, постепенно теряя высоту.
— Вася, оставайся на высоте, контролируй тут все, я к илюше.
Я мигом спикировал к битому илюше, успев по пути дать хорошую очередь по 'Эрликону'. Он не выдержал такого горячего привета и вспыхнул. Вот и илюша, все лобовое стекло залито маслом. Но летчик живой, и стрелок живой.
— Эй, 'девятка'! Дорогу видишь? Еще потяни с километр. Там впереди участок поровнее… Садись скорее, а то полыхнешь! Садитесь и дуйте в лес, через недельку здесь будут наши, как понял?
— Маленький, отойди, не мешай, я его подберу… 'Девятка', Коля, садись… так… аккуратно, аккуратно. Подбери ручку, глуши! Как погасишь скорость – скатывайся в кювет, а сами – бегите на дорогу. Я уже сажусь.
За пылившим штурмовиком на дорогу пристроился и другой. Вот тень под самолетом все ближе, ближе… есть касание! Второй горбатый, подпрыгивая, стал настигать первый штурмовик, который уже повернул направо и скатился в кювет. От него, размахивая руками с пистолетами, брызнули две фигурки. А рядом с севшим Илом от пулеметной очереди вскипела земля.
— Вася, кто стреляет? Видишь? Зажги гада!
Василий соколом упал на колонну. Мелькнули светящиеся трассы, и в колонне что-то загорелось.
— Молодец! Давай снова вверх! Смотри внимательно.
Я положил истребитель в вираж. Ил уже взял экипаж подбитого самолета себе на борт и начинал разбег.
— Давай, давай, горбатый! Осторожно – уклоняешься вправо! Осторожно! Подрывай, подрывай!
Тяжело, но взлетел. У-ф-ф, наконец-то.
— Вася, контроль за этим горбатым…
— Принял…
Пока шла спасательная операция, илы сбросили все бомбы и ракеты на колонну. Ее затянуло густым дымом. Один из штурмовиков прошел по дороге и пушечной очередью зажег подбитый самолет.
— Внимание, кончаем работать. Всем сбор! Уходим домой…
Ведущий штурмовик начал выполнять глубокие виражи, собирая свою рать. Истребители подошли и встали на свои места. Неужели все? До линии фронта идти всего ничего – километров восемь. Считай, что уже дома!
Мы спокойно пересекли линию фронта и пошли к аэродрому штурмовиков. Он располагался недалеко от нашего, километрах в семи. Когда взлетаешь – их футбольную площадку видно.
— Степаныч, давай до самого дома доведем горбатых, неспокойно на душе что-то…
— Принял… Усилить внимание, всем – эшелон пятьсот плюс.
Истребители звена Хромова перестроились и взмыли над штурмовиками. Сам старлей встал над
