Когда дьявол пляшет

роли его безупречного маленького воина, а теперь… Я не знаю. Я устала от фермы, это я могу сказать точно. И я устала от того, что со мной обращаются, как с ребенком.

— Ну, придется потерпеть еще какое-то время, — сказала Шари. — И одно, и другое. Пока не случится что-нибудь очень неприятное. Потому что тебе только тринадцать, и это значит, что тебе находиться под опекой взрослых еще пять лет. И — да, они будут тянуться мучительно долго. И да, время от времени ты будешь хотеть вырваться, любым способом. И если захочешь испробовать способ по-настоящему дурацкий, то найдешь себе смазливого кобеля на крутой тачке и с красивой задницей, заведешь выводок детей и на четвертом десятке останешься одна с кучей ртов, которые надо кормить.

Кэлли потянула прядь волос и принялась старательно ее изучать.

— Не совсем то, чего я хотела бы добиться.

— Так ты говоришь сейчас, — кивнула Шари. — А через два года будешь пропадать в городке, болтая с одним из этих симпатичных молодых солдат с широкими плечами. Уж поверь. Будешь. Ты не сможешь ничего с собой поделать. И я вынуждена признать, что если ты будешь это делать с, как деликатно выразился твой дедушка, «енотовыми глазами», шансы оказаться через год с кем-нибудь вроде Эмбер на руках очень велики.

Кэлли вздохнула и покачала головой.

— Вечером я поговорила с Уэнди и Элгарс, никакой косметики у нас не было, но Уэнди кое-что мне рассказала. Так что утром я встала очень рано и…

— Попробовала, — сказала Шари. — Совершенно нормально. Никаких проблем. Хочешь пройти в дом и попробовать еще раз? На этот раз с помощью?

— Да? Можно? — спросила Кэлли. — Я знаю, что выгляжу по-дурацки. Я просто не знаю, как исправить. И мне ужасно нравится, как вы накрасились, чем бы там вы ни пользовались!

— Ну уж, — скривилась Шари. — Я бы предпочла сделать больше, чем сейчас; у меня кожа уже не такая чудесная, как у тебя. Но пришлось обойтись тем, что было. Она лежала в сумочке под раковиной. Похожей на галплас…

Выражение лица Кэлли заставило ее прерваться.

— Что такое?

— Это… — Кэлли помотала головой, ей явно было трудно говорить. — Это было моей мамы. Ее… прислали со Станции Хайнлайн, из ее каюты. Это… почти все, что осталось из личных вещей; остальное пропало при взрыве корабля.

— О, Кэлли, прости меня, — сказала Шари, прижав ладони к лицу.

— Да ничего, все нормально, — ответила Кэлли. — Вы можете ею пользоваться. Это всего лишь… хлам.

— Это не хлам, — сказала Шари и подошла к ней. — Прости меня, Кэлли. Я не знала.

— Да нет, все вправду нормально, — с застывшим лицом произнесла Кэлли. — Я довольна, что вы ею воспользовались. На самом деле. Я… Просто мне хотелось бы, чтобы мама. А!

Она сгребла волосы в кулак.

— Четыре миллиарда погибли за последние несколько лет! Я не стану распускать слюни, потому что мама одна из них! Я. Не. Стану.

Шари села рядом с девушкой и осторожно обняла ее за плечи.

— Ты можешь оплакивать свою мать любым способом, Кэлли. Выдержка и даже отрицание тоже формы выражения горя; поверь мне, я это знаю. Но не… вычеркивай ее. Не… поворачивайся к ней спиной.

Она вытерла глаза подростка и некоторое время покачивала ее, прижав к себе.

— Давай-ка смоем то, что ты наложила, затем достанем сумочку твоей мамы с предметами первой необходимости и испробуем их. Думаю, это будет хорошим началом. И не только в одном этом смысле.

* * *

Папа О’Нил поднял голову, когда из-за угла показались Мосович с Мюллером.

— Не рановато ли для принятия на грудь? — усмехнулся Мосович.

Папа О’Нил поднял бутылку пива домашнего изготовления и сощурился на нее.

— Я ращу соблазнительную малолетку-засаду в долине, полной солдат с торчащими членами; для выпивки никогда не бывает слишком рано.

— Ну, чтобы сюда добраться, им придется попотеть, — признал Мюллер. — Мы тут побродили кругом и осмотрели средства обороны; мне приходилось видеть огневые базы с гораздо хуже устроенными зонами поражения.

Из-за спин двоих военных вышла Элгарс и прошла к очагу. Она посмотрела на свинью, распластанную на большой решетке и медленно жарившуюся над слабым огнем дров гикори.

— Это свинья, верно? — спросила она, втянув носом воздух. — Как те, что у вас в камерах.

— В загонах, — улыбнулся Папа О’Нил. — Да.

— И мы собираемся ее есть? — спросила она. — Они же… очень грязные.

— Я вымыл ее, прежде чем положить на решетку, — ответил О’Нил. — И вас никто не заставляет. Но лично я планирую, простите за выражение, обожраться.

Элгарс кивнула и оторвала кусочек полуобгоревшего мяса. Несколько секунд она жонглировала им и дула на него, пока он не остыл достаточно, чтобы положить в рот. Некоторое время она жевала, затем кивнула.

— Хорошо, — сказала она.

— Ну спасибо, — фыркнул О’Нил. — Я старался. Вот погодите, пока шкура не начнет похрустывать.

— Раньше вечера она готова не будет, верно? — спросил Мюллер.

— Верно, — сказал Папа О’Нил, брызнув пивом в очаг притушить огонь. Угли гикори зашипели и затрещали, испустив клубы ароматного дыма. — Скорее всего она будет готова лишь к сумеркам. Но мне не нужно торчать здесь все время; Кэлли будет приглядывать, чтобы огонь не слишком разгорался. Я думал сводить вас всех на холм. У меня там есть пара схронов, которые могут оказаться кстати, если дело запахнет керосином, и по гребням проходит пара троп, в таких местах, что вы удивитесь, и которые, может, сгодятся вам когда-нибудь.

— Меня устраивает, — сказал Мосович. — Не хотите составить нам компанию, капитан?

Элгарс посмотрела на крутые склоны холмов.

— Думаю, мне это очень понравится. Я давно хотела походить вокруг, но сомневалась, будет ли это уместно. А также слышала упоминание про автоматические системы обороны.

— Я не могу ничего оставлять на взводе, — заметил О’Нил. — Слишком много крупных животных. У нас стоят сенсоры, и хотя иногда забредают дикие послины, на автомат мы ставим только во время нападения.

— Знаете, — произнес Мюллер, — я чувствую себя полным идиотом. Мы тут себе разгуливаем, а в этих лесах водятся дикари. Мы уже натыкались на них раньше. А без оружия мы все равно что ходячий провиант.

— У него нет оружия, — сказала Элгарс, указывая на Папу О’Нила. — А он живет здесь.

— О, маловерные, — отозвался О’Нил, сунул руку за спину и вытащил нечто, напоминавшие миниатюрную пушку.

— «Орел Пустыни»? — спросил Мюллер, протягивая руку.

— Один в стволе, — ответил Папа О’Нил, перевернул оружие и подал рукояткой вперед. — «Орел Пустыни» под патрон пятидесятого калибра «Экшн Экспресс».

— Здорово, — сказал мастер-сержант. Он вынул обойму, оттянул затвор и достал патрон из патронника. Стальной с медным покрытием патрон был размером с его большой палец. — Господи! Да он огромадный!

— Патрон сорок пятого калибра в гильзе просто болтается, — рассмеялся Папа О’Нил. — Я как-то проверил при перезарядке. А пуля новой конструкции, «Винчестер Черный Носорог». Она свалит послина одним выстрелом, все равно куда попадешь. И их тут семь. Я устал вечно таскать на себе винтовку.

Элгарс осторожно взяла пистолет и взяла его на изготовку безупречной хваткой двумя руками.

— Мне нравится, но для моих рук рукоятка слишком велика.

— Что есть, то есть, — сказал Папа О’Нил. Он полил мясо соусом для барбекю, затем заново зарядил пистолет и спрятал его в кобуру. — И отдача просто зверская. Но ей-богу, мощная штука!