которые всегда рады нализаться в лоскуты. Свиньи есть среди любого народа.
— Это точно, — философски кивнув, согласился федеральный агент.
Дальше они летели в тишине, если не считать монотонного гудения роторов, до тех пор, пока впереди не показались постройки базы Неллис, торчащие на берегу высохшего озера.
— Мне всегда было интересно, что они здесь на самом деле прячут. — Ковальски поправил лежащую на коленях М4. — В какой-то уфологической книжке я читал…
— Лучше бы ты еще раз перечитал «Ветер в ивах», — мрачным тоном перебил его напарник.
«Белл» немного снизился и сделал круг над авиабазой. Выглядела она покинутой, но на площадке стоял «Сикорский», принадлежавший гумилевской группе, хорошо знакомый и агентам, и тем более Магдоу. Возле вертолета виднелись человеческие фигурки в форме и с оружием; неожиданно они принялись стрелять в направлении «Белла».
— Твою мать! — изумленно воскликнул Маккормик и резко стал набирать высоту, уходя в сторону гор. — Они же палят в нас!
— Это еще что за ублюдки?! — возмутился Ковальски.
— Ну, кто-то же вынудил вашего агента дать сигнал SOS, — рассудительно сказал майор. — Видимо, эти самые ублюдки. Возможно, уцелевший персонал базы. Или те, кто ее захватил. На Закрытой Территории полным-полно вооруженных людей.
— Будете вы нам рассказывать… — буркнул Ковальски, которому сделалось стыдно перед майором.
Пугаться выстрелов с земли не стоило, эти идиоты стреляли куда попало из своих автоматических винтовок, попасть в маленький юркий «Белл» у них практически не было шансов.
— Сядем вон там, — показал рукой Маккормик на небольшую площадку среди гор. — Недоумки на базе решат, что мы испугались и свалили прочь, а мы тихонько проберемся туда и посмотрим, в чем дело.
— Я бы не стал их так недооценивать, — сказал майор.
— У вас есть другие предложения, сэр? — ядовито осведомился агент.
— Боюсь, что нет.
— В таком случае мы садимся.
Пилотом Маккормик оказался классным и без проблем посадил вертолет на маленький пятачок. Потом залез в карман бронекостюма и достал плоскую металлическую флягу.
— Предлагаю хлебнуть перед началом операции.
— Что это? — подняв бровь, спросил Магдоу.
— Всего лишь чистый джин, майор. «Бомбей», голубой сапфир. Ни тоника, ни льда у меня нет, но эту марку я предпочитаю пить чистой.
— И этот человек попрекает меня «Ветром в ивах», — съязвил Ковальски, отвинтил крышечку и сделал глоток. Потом передал ее майору, тот покачал головой.
— Лишнее. Если оставите мне на потом, когда все закончится, не откажусь.
— Не уверен, — покачал головой Маккормик, забрал фляжку, глотнул и спрятал ее обратно.
— Не уверены, что останется, или не уверены, что все закончится?
— Да ни в чем я сейчас не уверен, — честно признался федеральный агент и открыл сдвижную дверь вертолета. Спрыгнул на землю, за ним спустился Ковальски. Майор вздохнул и последовал за фэбээровцами.
— А ведь они попали, — уныло сказал Ковальски, осматривая вертолет.
— Кто?!
— Эти уроды из своих винтовок. Пробили бак. У нас нет топлива. Отлетались.
Под «Беллом» расплывалась огромная лужа.
— Черт с ним, — махнул рукой Маккормик, — если что, возьмем «Сикорский», он всех вытащит.
Ковальски огляделся. Справа от вертолета поднималась вертикально вверх скалистая стена, мечта альпиниста — скальная порода была гладкой, с геометрическими выступами и редкими жесткими кустиками, кое-где пробившимися из крошечных щелей. С другой стороны площадки, словно нарочно, чтобы укрыть ее от чужих глаз, было нагромождение валунов, поросших мхом и пышным кустарником. Кустарник на вид был колючим и неприветливым, поэтому Ковальски не стал лезть туда, опасаясь повредить скафандр.
— Ну что, не будем терять время? Пока эти уроды внизу не очухались и не удумали что-либо предпринять, — решительно скомандовал Магдоу и первый шагнул на едва заметную тропинку. Фэбээровцы двинули за ним, недовольно переглянувшись. В скафандрах было жарковато, и Магдоу почувствовал, что по виску стекает пот. «Черт меня дернул полезть в это пекло, во всех смыслах этого слова», — мысленно ругал себя майор, оскальзываясь на щебенке.
Маккормик и Ковальски, чувствуя себя ненамного лучше, спускались следом по узкой тропинке вниз по склону, как вдруг из-за вертикально торчащего обломка скалы появился человек с автоматом в руках.
— Что за черт?! — воскликнул он, одновременно нажимая на спусковой крючок.
В ответ агенты открыли огонь, и человек покатился вниз, стукаясь каской о камни. Вскоре он затих. Фэбээровцы осторожно поднялись на ноги и с ужасом увидели, что майор Магдоу лежит возле тропинки, широко раскинув руки.
— Что с ним, Буч?! — спросил Ковальски, тяжело дыша.
— Готов, — констатировал Маккормик. — Черт, прямо в лоб… Я думал, эти русские шлемы крепче.
— Это биозащитный скафандр. Он от другого предохраняет.
Ковальски стащил с майора шлем, но дальше проверять не стал — дыра во лбу не оставляла сомнений. Агент перекрестился и пробормотал:
— Упокой, Господи, его душу…
— Не время для молитв, Пол, — поторопил его Маккормик, тревожно озираясь. — Хорошо, если этот хрен был тут один. А если их несколько? А если он успел позвать своих?
— Хорошо, хорошо, — недовольно сказал Ковальски, поднимаясь с колен. — Мы что, так и бросим его здесь?
— А что такого? Место ничуть не хуже и не лучше других. — Маккормик поднял винтовку майора и повесил себе на плечо, потом вынул из гнезд на костюме магазины. — Идем, Пол. Если они хотят войны, они получат войну.
…Русский сидел перед Роулинсоном, и полковник внимательно его рассматривал. Человек как человек, достаточно молодой, но с какой-то… излишней серьезностью, умудренностью, что ли, в лице. Русский спокойно выдержал пристальный взгляд Роулинсона, мягко улыбнулся. Складывалось впечатление, что не он в плену у полковника, а совсем наоборот.
— Вы кто? — спросил Роулинсон.
Хотел сделать это внушительно, весомо, но чертово горло снова подвело, и вышло сорванное карканье. Боль в изуродованной трахее отозвалась по всему телу, полковник невольно поморщился.
— Меня зовут Нестор Тарасов, но это вам ничего не скажет, мистер Роулинсон.
— Тогда какого черта вы играете со мной в шарады? «Гленфиддиш», «скарабей»… Что вы знаете о Мексике и об экспедиции Либеропулоса? А самое главное, откуда? Хотя я догадываюсь… Этот русский, Нефедов, он, наверное, выжил?
Полковнику приходилось говорить громким хриплым шепотом, явно приближался очередной приступ. Роулинсон старался, чтобы солдаты в такие минуты его не видели, а уж русскому и подавно негоже… С другой стороны, он прекрасно понимал, что если сам порой побаивается смотреть на себя в зеркало, то каково другим? Полковник даже не предполагал, что все приведет к такому вот. Когда он выбрался из неглубокой могилы, обламывая ногти и выплевывая землю вперемешку с засохшей кровью, то искренне обрадовался тому, что жив. Жив вопреки всему. С того момента он часто не мог понять, а жив ли он вообще и что с ним происходит.
— Да, Нефедов выжил, — спокойно сказал русский. — Но, что самое любопытное, вы тоже выжили — после досадного инцидента с покойным профессором Ломаксом, который вас… э-э…
— …Который меня зарезал, — закончил за русского Роулинсон. — Я привык называть все вещи своими именами, tovarishch.
Услыхав последнее слово, русский снова улыбнулся, мимолетно, словно припомнил пришедшуюся
