— До встречи на той стороне.
Почему-то Андрей почувствовал некоторое облегчение, когда обнаружил, что его надули. Может, успокоило то, что до него надули еще тысячи и десятки тысяч людей, причем далеко не последних. Может, то, что нашелся хотя бы какой-то выход, а значит, ситуация могла наладиться. Конечно, Гумилева волновало, что происходит с его людьми, оставшимися в лапах у Роулинсона, но он надеялся, что с ними все в порядке. При всей своей зловещей сущности полковник не производил впечатления идиота. Впрочем, таких людей как раз нужно опасаться куда больше, чем тех, кто на идиота похож с первого взгляда…
Помещение, куда выбрался в итоге Гумилев, в самом деле скорее всего являлось резервным постом управления. Огромные пульты помигивали огоньками, где-то гудели мощные вентиляторы, под низким потолком горели красноватые тусклые лампы. Миллерс уже возился с приборами, разбираясь, что к чему. Вессенберг с безучастным видом стоял рядом.
В противоположной стене Гумилев увидел несколько бронированных дверей.
— Попробую открыть, — тут же доложил Миллерс, деловито щелкая тумблерами.
— А где кот? — вдруг вспомнил про своего хвостатого проводника Андрей.
В самом деле, если кота в комнате нет, куда-то же он подевался?
— Кот вон туда шмыгнул, — показал пальцем Миллерс. — Там вентиляция, но труба очень узкая. В самый раз для кота. Человеку не протиснуться никак.
Вылезший из дыры Решетников тут же отправился помогать Миллерсу. Вессенберг огляделся и сел в ближайшее кресло с колесиками, подкатив его к себе ногой. В этот момент дальняя из дверей неожиданно с грохотом и лязгом открылась, и на пороге показался бородатый человек в замызганном лабораторном халате и совершенно неуместном в сочетании с ним армейском кевларовом шлеме. В руках человек держал огромный автоматический двенадцатимиллиметровый дробовик АА-12, весьма жуткую в ближнем бою штуку.
— Руки вверх! — громко крикнул бородач. — Кто вы такие?!
Гумилев решил, что врать бесполезно, к тому же человек с дробовиком не походил на головорезов полковника Роулинсона. Зато весьма смахивал на сумасшедшего, которых, как известно, лучше не раздражать.
— Мы представители специальной миссии ООН, — мирно сказал Андрей, поднимая руки. — Сюда попали случайно, потому что базу захватили террористы. Вот, пытаемся найти выход.
— Террористы… — с сомнением пробормотал бородач, поглаживая круглый магазин дробовика. — Что, черт возьми, вообще там произошло?! Я здесь сижу уже два года… или три года?! Откуда взялись террористы? Какая еще миссия ООН?
— Может быть, вы уберете свою гаубицу и мы побеседуем в более приятной обстановке? — предложил Гумилев, с тревогой отметив, что Миллерс, кажется, уже прикидывает, не бросить ли в бородатого незнакомца стулом.
Он не ожидал, что человек в шлеме согласится, рассчитывая всего лишь выиграть время и отвлечь внимание бородача. Но тот неожиданно кивнул.
— М-да… В самом деле, коммуникативность в этом случае наладится, вы правы. — Бородач хмыкнул и повесил дробовик на плечо, словно простое охотничье ружье. — Меня зовут Штреллер, доктор Захария Штреллер.
— Андрей Гумилев. — Гумилев пошел навстречу доктору, вглядываясь в его лицо и протягивая на ходу руку. Штреллер явно был не в себе: глубоко запавшие глаза тревожно поблескивали, кончик острого хрящеватого носа подергивался, словно принюхиваясь. Длинная спутанная борода свисала до самого живота, напоминая портреты Льва Толстого. — А это господа Решетников, Миллерс и Вессенберг.
Руку Гумилева доктор пожал с осторожностью, хотя две явно нерусские фамилии его еще более успокоили.
— Специальная миссия ООН, надо же, — покачал головой Штреллер и снял шлем. Повертев в руке, бросил на пол, шлем с грохотом откатился куда-то в угол. — Стало быть, ООН еще существует?
— Разумеется, существует. Вы не имели никакой связи с внешним миром с тех самых пор, как базу законсервировали?!
— Прозвучал сигнал тревоги… — Доктор наморщил лоб, пытаясь восстановить события в деталях. — Я как раз пришел на дежурство, когда прозвучал этот сигнал… Двери автоматически закрылись, я сделал все, что должен был сделать по инструкции, и принялся ждать особых распоряжений. Их не последовало. Жду до сих пор.
— Но как вы продержались столько времени? — недоверчиво спросил Решетников, снова занявшийся возней с пультом управления.
— Здесь есть резервный продовольственный склад, генераторы по-прежнему работают, насосы качают воду из подземной реки… Что все же случилось? Ядерная война? Но датчики показывают, что уровень радиации наверху хоть и повышен, но все же не так высок, как должно было быть после атомной бомбардировки…
Гумилев вкратце рассказал доктору об эпидемии и о том, что происходило после нее на Закрытой Территории. Штреллер сокрушенно качал головой, изредка переспрашивал, словно не в силах поверить услышанному, нервно барабанил пальцами по прикладу дробовика.
Когда Андрей закончил повествование, доктор сказал:
— Почему-то я не удивляюсь. К этому все и шло, мир катился в пропасть.
— А как получилось, что вы оказались здесь совершенно один, мистер Штреллер? — уточнил Решетников.
— Изначально я был не один. Со мной был лейтенант Форсайт, но он застрелился спустя пару недель. Мне пришлось… э-э… утилизировать его труп.
Гумилев не стал интересоваться, как именно добрый доктор это сделал. Не съел, наверное, и ладно.
— Видите ли, лейтенант хотел выбраться наверх, у него там осталась семья… Но выбраться не мог, — пояснил Штреллер. — А вообще это уровень с особым доступом, здесь всегда находилось меньше сотрудников, чем на других. Простите, но почему вы спрашиваете? Разве вы не в курсе? Я полагал, что, как представители специальной миссии ООН, вы согласовали все нюансы с правительством Соединенных Штатов… — неожиданно забеспокоился доктор.
— Я же говорил: базу захватили террористы, — напомнил Гумилев.
— Ах да… Запамятовал. И что же вы собираетесь делать, сэр?
— Мы собираемся открыть двери, — ответил за Гумилева Миллерс. — Но тут все запаролено к чертовой матери, поэтому пока ничего не выходит. Может быть, вы, доктор, нам поможете?
— Давайте сперва перекусим, — радушно предложил Штреллер, — а потом уже я постараюсь решить вашу проблему.
— В самом деле, — кивнул Гумилев, — отчего бы нам и не перекусить?
Андрей понимал, что сейчас нужно следовать пожеланиям малость съехавшего доктора. Он прожил в подземелье базы с самого начала эпидемии и явно многое знал. В конечном счете, лишние полчаса или час ничего уже не решали.
Запасы у Штреллера и в самом деле оказались богатые — саморазогревающиеся консервы, сухари, вполне чистая на вид и вкус вода из крана, даже запечатанный картонный ящик бурбона «Джим Бим». Обитал гостеприимный доктор в жилом боксе — небольшом помещении со стенами, облицованными пластиковыми панелями «под дерево», и четырьмя койками. За сдвижной дверцей имелся совмещенный санузел — унитаз, биде и душевая кабинка, на полке стоял музыкальный центр с коллекцией компакт- дисков, преимущественно классики и старых блюзов. Тут же висел плазменный экран, на котором безмолвно бегали туда-сюда киношные ковбои.
— Я смотрел вестерн, когда услышал, что в зале кто-то ходит, — скромно пояснил доктор, выключая DVD-плеер. — Будьте как дома, прошу вас.
— Андрей Львович, — с нескрываемым намеком произнес Миллерс, подбрасывая на ладони бутылку бурбона.
— Понемногу, — не стал лютовать Гумилев.
