— Пошли отсюда, — сказал Антонио, потеряв терпение. — Ну их, не баня, а казарма какая-то.
Все взгляды снова устремились на молодых людей, и пока они проходили по коридору и поднимались по лестнице, стояла тишина.
— Пошли сядем куда-нибудь, я больше не могу, — попросила Анна. — Даже ступать больно… Может, скверик какой найдем?
Улица упиралась в городской парк, издалека казавшийся безлюдным. На самом деле все затененные скамейки были заняты, и лишь одна, наполовину заслоненная от солнца веткой, оставалась пуста. Анна в изнеможении опустилась на нее и скинула туфли. Вокруг, не замолкая ни на минуту, стрекотали цикады, летала пыль, палило солнце.
Неподалеку посреди парковой площади бил фонтан. Там царило оживление, хотя от солнца укрыться было негде. Взрослые — мужчины и женщины — сидели на бортике, опустив руки в воду. В середине водоема плескались и визжали полуголые детишки. Они пускали кораблики, барахтались, брызгались, ныряли прямо в одежде, не обращая внимания на окрики взрослых.
Марево над городом становилось гуще — вероятно, это были гнилые испарения рисовых плантаций. Дымка не пропускала солнечных лучей, но духота и жара от этого не спадали.
— Смотри-ка, там вода… — встрепенулась Анна. — Подожди, я сейчас.
И прежде чем Антонио успел ее удержать, она вскочила, сбросила туфли и пошла к фонтану.
— Можно? — спросила она с улыбкой и, подобрав юбку, проворно перешагнула через бортик. — Какое блаженство! — крикнула она Антонио, который, взяв туфли и чемодан, поплелся за ней.
Оцепеневшие от жары люди перестали смотреть на воду и стали разглядывать красивую девушку. Они оживились, завертели головами, начали переговариваться. Потом кто-то категорично произнес:
— Барышня, выйдите, пожалуйста, из фонтана. Это только для детей.
Голос принадлежал решительной даме лет сорока. Но Анна не услышала ее слов, опьяненная сверкающей водой, оглушенная детскими криками.
— Барышня! — повторила дама, повысив голос. — В этот фонтан нельзя входить взрослым. Он для детей.
Остальные женщины закивали в знак согласия.
Анна удивленно оглянулась, продолжая смеяться.
— Ну и что, что для детей? Мне только немного освежиться, если вы не возражаете, — сказала она приветливо и шагнула в середину водоема, туда, где глубже.
Женщина с остренькой лисьей мордочкой замахала на нее руками.
— Это для детей, только для детей! Вы слышите? — закричала она.
Другие ее поддержали:
— Выходите! Прочь от фонтана! Это детский фонтан!
Даже малыши, поначалу не обращавшие на крики никакого внимания, перестали играть и уставились на девушку. Казалось, они чего-то ждут.
— Вылезайте! Здесь нельзя! Убирайтесь отсюда! — кричали люди.
Анна была уже в самом центре водоема, в гуще детей. Вода доходила ей до колен. Услышав, что ей опять кричат, она повернула голову, но почему-то не заметила, как изменились лица окружавших фонтан женщин: они сделались красными, потными, губы гневно сжались. Анна не увидела лиц и потому не испугалась.
— Да ну вас, — бросила она, нетерпеливо махнув рукой.
Подойдя к самому краю фонтана, Антонио примирительно увещевал подругу:
— Анна, иди же сюда. Ты уже освежилась, хватит.
Но ей показалось, что Антонио стыдится ее и встал на сторону скучных мамаш. Словно капризный ребенок, она зашлепала в воде ногами:
— Ну еще немножко! — (Не уступать же этим ведьмам.)
И вдруг — бац. Комок серой грязи, пролетев над водой, ударился Анне в спину и растекся по голубому в цветочек платью. Это одна из женщин — простого вида, высокая и крепкая — зачерпнула со дна фонтана глины и запустила ею в незнакомку.
Раздался взрыв дружного хохота и новые выкрики:
— Прочь! Прочь! Пошла прочь!
Кричали даже мужчины. Полусонные обыватели проснулись, оживились и с радостной ненавистью набросились на дерзкую девицу, которая к тому же выговаривала не по-здешнему и, значит, была чужая.
— Как вы смеете, негодяи?! — Анна резко обернулась.
Достав носовой платок, она принялась оттирать прилипшую к платью грязь.
Забава пришлась толпе по вкусу, и новый комок ударился Анне в плечо, другой попал за воротник.
Обидчики вошли в раж и устроили что-то вроде состязания.
— Пошла прочь! — орали они, захлебываясь от восторга.
В ответ на удачный бросок толпа разразилась гоготом: комок грязи угодил девушке в ухо, сбил солнечные очки, забрызгал все лицо. Анна пыталась заслониться и, задыхаясь, выкрикивала что-то невнятное.
Антонио протиснулся сквозь толпу, пытаясь вступиться за подругу, но от волнения не мог сказать ничего связного.
— Бога ради… Бога ради… Не трогайте ее! Что она вам сделала? Послушайте… Ради всего святого, оставьте ее… Анна, иди же сюда!
Антонио не говорил на местном диалекте, и в нем сразу признали чужака. Его слова прозвучали странно и смешно. Рядом кто-то издевательски рассмеялся.
— Бога ради, Бога ради! — принялся дразнить его какой-то хмырь в майке, с хитрым и жестоким лицом уголовника.
У Антонио задрожали губы:
— Что? Что вы сказали?
Краем глаза он успел заметить, как одна из женщин подняла руку, собираясь запустить в Анну грязью. Он успел подскочить к ней и схватить за запястье. Комок глины выпал из пальцев.
— Что-о?! На женщину руку поднимать?! — взревел молодчик в майке. — Так ты с ней заодно, с этой девкой в фонтане? — Он подошел вплотную к Антонио. — Смотри мне! — И небрежно смазал его по лицу.
Защищаясь, Антонио оттолкнул парня, но слабо, едва задел плечо.
Здоровяк даже не покачнулся. Удар вызвал у него приступ веселья. Парень запрыгал на месте, молотя воздух кулаками, как делают боксеры, и приговаривая: «Бога ради, эй, Бога ради». Потом сделал выпад левой рукой — не слишком резкий, и все же Антонио не успел увернуться. Легкий, почти шутливый удар пришелся по печени. Антонио почувствовал острую боль, у него перехватило дыхание.
— Бога ради! Бога ради! — не унимался противник и, хохотнув, выкинул вперед правую руку. Его кулак едва коснулся тела, но в следующее мгновение Антонио со стоном сложился пополам и ощутил, как откуда-то изнутри подкатывает непереносимая тошнота. Перед глазами поплыли круги. Кое-как Антонио доковылял до ближайшего дерева и прислонился к нему, чтобы прийти в себя.
Пока он переводил дух, прошло несколько секунд. За это время что-то изменилось у фонтана.
Анна по-прежнему стояла в самом центре. Платье на ней было все заляпано грязью, на лице застыла страдальческая гримаса. Девушка пыталась защищаться и брызгала водой на тех, кто бросал в нее глиной. Она забралась в гущу детей, надеясь, что мамаши оставят ее в покое.
— Антонио! Посмотри, что они со мной сделали! Ты только посмотри, что они сделали! — настойчиво твердила она.
— А ну пошла отсюда! Убирайся! — вопили осатаневшие женщины. — На, получай! Что, угваздалась? Пошла прочь отсюда!.. Нини, быстро выходи из воды!.. Дети, скорее все сюда!
Малыши послушались, и вокруг Анны стало пусто. Теперь ей нелегко будет выбраться из фонтана. Ее просто не выпустят. Что они, совсем озверели? Даже цикады застрекотали грозно и пронзительно, будто чего-то испугавшись. В этот момент, возбужденный криками, к Анне подбежал мальчишка с деревянной
