подтвердил мертвый голос из внутреннего динамика. - Отторжение задачи? - испуганно спросил Дмитрий. - Отторжение объекта. Сигналы и схемы стали меркнуть, розы, астры и жженый сахар растворились в спертом воздкхе кабины. Отторжение... Наверное, часть нерва с перерубленными поперечниками автоматически отторгается. Значит, пора. Дмитрий вытащил руки из манипуляторных перчаток и вмазал кулаком по красной грибовидной кнопке в углу приборной доски. Катапульта. Корни, чудища, рыбы, сигналы - все завязалось в путаный узел и бросилось плясать по спирали. Мелькнула мастерская, пронеслось мимо пузо атсанской стражницы, переходившее с одной стороны в голову Алмис, а с другой - в оскалившееся рыло керба. Но вскоре всю эту кутерьму пожрали вальсирующие жрутеры, верхом на которых сидели Капитан и Боцман. - Ну что, рыцарь, доигрался? - Ехидно пропищал Капитан. С каких это пор Капитан зовет Дмитрия рыцарем? И почему он пищит? - Тебя что, кастрировали? - Спросил Дмитрий. И добавил, - ты не думай, я не против. Просто скажи... - Кто это меня кастрирует? - Обиделся Капитан, - меня нельзя кастрировать. У меня ничего такого нет, чтобы кастрировать. Тупая обезьяна... Голос Капитана становился все тише и тише. Дмитрий открыл глаза и увидел густую шерсть на спине удаляющегося Фейерабия. Кругом продолжалась паника, но уже в полнакала: рабочий день шел к концу. Дмитрий сидел на полу, привалившись к своей кадке. Встав на ноги, он потянулся, потом упал на шпагат, снова вскочил... Получилось или нет? Оглядываться было боязно, но, все-таки, пришлось. Из густого пучка листьев торчал язычек лазерного дисковода. Наверное, получилось... Или это одна видимость? Дмитрий снова взгромоздился на кадку. Опасливо оглянулся. Кажется, все спокойно. Народ занят, Фейерабий ушел. Тихонько вынув из кармана диск, Дмитрий положил его на язычек. Язычек с приятным урчанием заполз внутрь стебля. Что ж... Надев на голову бутон, Дмитрий столкнулся нос к носу со странным существом. Точнее, столкнулся своим носом с твердой бородкой золотого ключика. - Не надо так резко, - сказало странное существо, - лепестки порвешь, если так резко будешь натягивать. - Что? - Не понял Дмитрий. - Бутон, - ответило существо. - Нет, я в смысле - что ты такое? Существо почесало тонким длинным пальцем нос... То есть, не совсем нос, а отливавший золотом ключ, торчавший вместо носа посреди сморщенного личика. Хлопнуло здоровенными, как у чебурашки, ушами, вильнуло коротким мясистым хвостиком. - Дурацкий вопрос, хозяин. Я - Медвежатник Бурт. Ну, что тебе тут сломать?
ГЛАВА 4
Пролистав еще раз для верности отчет о выпускной диплоидной группе, Алмис сверила показатели хемотропизма и результаты теста Люшера-Мушеринга. Все в норме. Гаплоидная группа икс-хромосомных носителей направлялась на достойное осеменение в Первый день Недели Приплода, а остальные, с искривленными хромосомами (кривунки, как называли их стражницы-атсанки) пошли учиться дальше - до полного пыльцевого созревания. Алмис волновалась: это был ее первый отчет на Культурном Собрании. Если все пройдет удачно, ее могут повысить из техник-сестер в вольнонаемные техник-жардинеры. Она даже потеребила синие нашивки на халате и осторожно коснулась чуть подвядших лепестков пьютера. Прощай, рабство! На пульте загорелся сигнал срочного вызова из второй палаты четвертого отсека. Там досиживают свое выпускницы диплоидного отделения, сейчас у них нервы не в порядке, могут отчебучить что угодно. Передав сигнал на пост стражи, Алмис побежала вдоль грядок рассады ко входу в четвертый отсек. Стражницы приветливо кивали ей, малыши радостно гукали. Рыцаря атсаны тоже любят, а вот он их - не очень. Замышляет что-то... И ведь у него получится! Дядя Клай говорил, что у этого рыцаря все получится, еще тогда говорил, когда Алмис и знать не знала никакого рыцаря. Придется бежать отсюда вместе с рыцарем: и Клай велел его из виду не выпускать, да и самой Алмис хотелось быть возле этого парнишки - простого и добродушного, но, помимо собственной воли, овеянного сомнительной благодатью Высшей Злобы. Алмис не совсем понимала, что это за благодать такая, но верила дяде Клаю. И еще она хотела остаться здесь, в детской. На первом разводе два месяца назад Алмис здорово оробела перед стражницей с суровым именем Брундильгнеда, заведующей садом второго уровня. Стражница не скрывала, что мечтает добиться для своего сада статуса Оранжереи - хоть и рисковала заслужить неприязнь коллег. Грозно прикрикнув на выстроенный в шеренгу взвод сестер, она провела ознакомительную экскурсию по саду, инструктаж по правилам асептики и антисептики в семенном и рассадном отделениях. После, определив новеньких по местам, она удалилась к себе в кабинет. Алмис для начала оказалась на прополке - она проводила экспресс-анализы рассады, промывала ботву и следила за гигиеническими показателями гидропонных растворов. Брундильгнеда зачитала ей короткую инструкцию о возрастной и половой категориях диплоидных особей: оказывается, диплоидные атсанки, то есть особи с двойным набором стандартных хромосом, существовали исключительно ради следующих поколений: созрев, семена разрывали оболочку матери. Поэтому так важен был уход и своевременная сегрегация особей на тех, кто дает простые диплоидные семена, и тех, кто способен дать полиплоидные семена. Из полиплоидных семян потом вырастут новые стражницы. В саду у Брундильгнеды полный жизненный курс проходили только простые дети, выраставшие в мужиков и матерей. Девочек, способных выносить полиплоидные семена, у Брундильгнеды отбирали и переводили в оранжереи. А в оранжереях растили 'теток' - стражниц, суровых и толстых. Как-то вечером, когда дети уже спали, стражницы пустили Алмис в свою компанию. На плетеном столе в кабинете Брундильгнеды выстроились пыльные бутыли вековой строфарии; за решеткой камина, стилизованного под морду керба, пылал огонь, отражаясь в розовом кафеле стен. Стражницы налили Алмис полный бокал, подивились ее стойкости - Алмис, выросшая при баре, опрокинула бокал единым махом. Сами атсанки захмелели довольно быстро и принялись жаловаться на судьбу: им больше всего на свете хотелось растить себе подобных. Алмис с удивлением узнала, что разумными, в конечном смысле этого слова, толстые атсанки считают исключительно себя. - Ты понимаешь, - встряхивая ботвой, говорила Саскис, младшая начальница стражи, - мужики с этими своими тычинками - все говно, удобрения! Их мерность на двадцать единиц ниже нашей. Почти как у вас, обезьян. Вот они на жрутеров и молятся. - А у вас? - подливала ей новой строфарии Алмис. - У вас-то мерность какая? Строфарию гнал Толик. Дмитрий говорил, что на людей эта строфария действует, как обычная, зато атсанов валит с ног и делает болтливыми. - Восемьдесят, девяносто, и это самое маленькое, а случается и весь стольник, - проворочала языком Саскис. Потом понизила голос до пронзительного шепота, - Говорят, в оранжерее у Сафонды вырастили тетку на двести пятьдесят! - Ну, уж это ты, сестренка, того... - Чуть не протрезвела Брундильгнеда, выше, чем у Ру-Бьек, мерность не бывает. - Значит, вам не нужны ни пьютеры, на жрутеры, - не унималась Алмис. - Не-а. - А зачем...? - не успела задать вопрос Алмис. - А затем, - Саскис обвела помещение широким жестом, - ты в самом, по-вашему говоря, сердце работаешь, в самом главном месте! Мы имеем много хромосом, но никто из нас не хочет жертвовать собой на удобрение для семян, пойми ты. Вы - млекопитающие, рожаете себе и рожаете просто так. И умираете просто так. А мы бессмертны! Главное - правильная организация жизни: дурочки- диплоидные семена дают, жизни радуются, мужики диплоидные пыльцу, ну и еще шебуршат там себе, чтоб не скучали. Вот, Рунику завоевать хотят. Кретины. - Да ну? - Алмис подлила еще строфарии. - А вы что же? - А для нас главное - Порядок! Порядок во всем! Ты, как женщина, сама поинмать должна... - Саскис опустила палец в стакан и поболтала там, чтоб пузырьки вышли. - А мужики полиплоидные бывают? - неожиданно пришло на ум Алмис. - Бывают. Размером с пятерых кербов. Безмозглая туша. Хромосомы-то неполноценные, мелкие и кривые. Пыльцы много, а так - одно удобрение. Из них порошок для гидропоники гонят. А эти хмыри, - ткнула отростком в сторону двери Саскис, - все свою революцию хотят сделать, патриархат, мол, как у вас, у млекопитающих, им покою не дает. А в природе только матриархат и бывает! Кто тетка - тот и прав! Власть - это размножение, держись с нами, не пропадешь! Первую группу, которую доверили Алмис вести до выпуска, составляли тридцать девочек-атсанок. Их почти оформившиеся бутоны кокетливо свисали на листья ботвы. Девочки весело шушукались и обсуждали свои планы на 'после выпуска', самые смелые находили способы пробираться в палаты к мальчикам и там смущали их своими шутками и вопросами. Впрочем, никто из отряда Алмис так и не попался старшим сестрам и стражницам, поэтому она смотрела на эту возню сквозь пальцы. И даже застукав пару раз в палате юного атсана из другого сада, не придала этому случаю большого значения. А зря. Весь четвертый отсек стоял на ушах. Без толку носилась туда-сюда толстая Крильда, 'фея из бара'. Мрачно матерились стражницы, раздавая тумаки сестрам. Сестры не замечали тумаков и носились по всему отделению в точности, как Крильда. Посреди второй палаты возвышалась внесенная сюда из запасника гидропонная ванна. В ванне лежали двое - юная атсанка с набухшим бутоном и ее воздыхатель, сорвиголова, у которого еще не прорезались тычинки. На полу валялись разорванная ботва, клочья нежно-зеленой коры и кусок кабеля. Вокруг ванны, стоя кружком, тихонько завывали девчонки. Им вторила иногда пробегавшая мимо Крильда. - Наша Фрока! Они отравились! - О Ру-Бьек, прими их души! - Громче других прокричала красавица Бертрасса, запустив
