— Маяки лежали на линии Красноармейск, Красный Лиман, а захваченная немцами высота — севернее этой линии;
— поскольку «9-й армии… было приказано прочно оборонять южный и юго-восточный фасы барвенковского плацдарма на фронте… Красноармейск, Красный Лиман…», то командующим войсками 9-й армии и Южного фронта волей-неволей пришлось предпринять вполне закономерную и абсолютно отвечающую обстановке операцию по возвращению утраченных позиций;
— события 17 мая показали, что прорыв фронта обороны 9-й армии произошел не на барвенковском направлении, где были сосредоточены армейские и фронтовые резервы, а одновременно и на барвенковском, и на изюмском направлениях. Именно здесь — на изюмском направлении, правый фланг которого обеспечивала 257-я пд, — находились и вспомогательный (Долгенькая), и главный (Каменка) командные пункты 9-й армии, которые были разгромлены немцами в первый же день наступления.
Исходя из этих обстоятельств, мы можем предположить, что если бы частная операция 9-й армии в районе Маяков не была остановлена командованием ЮЗН, то находящиеся здесь в наступательном, а не в оборонительном положении войска смогли бы быстро ударить во фланг прорвавшегося на изюмском направлении противника, защитив одновременно советские переправы через Северский Донец у Банковского и Богородичного. Разница в нанесении удара по немецкой обороне у Маяков и по немецким войскам, вышедшим в открытое поле, в условиях, когда у нас еще имелась авиация, была бы значительной. Задержка «изюмской» группировки немцев не дала бы возможности повернуть на запад и их «барвенковской» группе…
Однако от бесплодных предположений обратимся к фактам — к тому, как они виделись с немецкой стороны:
«Начавшееся спокойное время (после зимних боев. —
Противник, видимо, отвел назад главные силы своих дивизий для отдыха и укомплектования.
21 апреля, несмотря на это ослабление своей пехоты, противник захватил наши позиции у Райгородка, озерного колхоза и у Былбасовки без слишком больших усилий. В последующие дни возобновилась неприятельская артиллерийская деятельность и ночные бомбардировки на всем участке, включая и сам город. Уже в конце апреля начались совещания и рекогносцировка для изменения структуры фронта на нашем участке. Это делалось для введения новых дивизий и подготовки большого немецкого контрнаступления, которое должно было уничтожить прорвавшегося зимой через Донец неприятеля.
Сначала, с 14 апреля, сюда, на пока еще спокойный участок (Славянск — западнее Былбасовки), были введены части новой 384-й пехотной дивизии, которые были приданы 257-й пд „для обучения“. Наряду с этим дивизия пыталась освежить свои собственные части, которые имели большой некомплект в людях, лошадях, моторном транспорте и материалах.
Прежде всего не хватало людей, чтобы дополнить наши шесть батальонов (457 = 1; 466 = 2; 477 = 3) седьмым (вместо положенных девяти батальонов)!
Еще хуже были перспективы для мобильности дивизии, даже прибытие офицеров ОКХ, которые должны были способствовать комплектованию дивизии, не принесло пользы…
3 мая оберст-лейтенант Гетц (командир 466-го пехотного полка) был награжден Рыцарским крестом за свое решительное командование в оборонительных боях на восточном и северном фронтах возле Славянска.
Многократные мелкие русские атаки в районе западнее Маяков побуждали дивизию к контрмерам. Рано утром 4 мая, благодаря совершенно ошеломляющей атаке усиленной роты 466-го полка, в ходе ожесточенного боя была взята господствующая высота 165 (E-Werk)[492] севернее Маяков.
Последовавшие контратаки были отбиты.
После временного успокоения, с утра 7 мая, русские, подведя новые силы, после мощной артподготовки и при поддержке танками и штурмовиками, атаковали высоту 165. Одновременно они атаковали Маяки и наши лесные позиции западнее деревни. Эти тяжелые бои с переменным успехом продолжались до 11 мая. В этот день русским удалось сбросить с высотки наш гарнизон, несмотря на его мужественное сопротивление. Вследствие наших больших потерь в 5-дневных боях на тесном пространстве (91 убит и 230 ранено), от возвращения высотки пришлось отказаться, так как нужно было считаться с будущими боями, а из-за растущих потерь боеспособность собственных частей перед предстоящим большим наступлением была бы слишком ослаблена.
Таким образом, наши контрмеры по укреплению позиций в лесном районе к западу Маяков ограничивались. После этого на данном участке фронта успокоились и русские.
О пережитом в боях за E-Werk сообщается в записях V.B.[493] 11-й батареи 257-го артиллерийского полка:
„В ночь на 4 мая лейтенант Штольце сидит со своим радистом в передовом окопе рядом с нашей пехотой. Вчера он получил от командира подразделения подробное задание, которое он теперь еще раз обдумывает:
„2.45 — огневой удар. 260 выстрелов.
2.47 — огонь переносится на 100 метров вперед.
2.49 — еще один 100-метровый прыжок, и во время этого нужно успеть продвинуться к колючей проволоке — пробраться через нее!“
Разговаривали мало и совсем тихо. Кто-то закурил сигарету и осторожно пускает ее по кругу. „Как пройдет все на этот раз?“ Еще есть один час до атаки, один час, который невероятно растягивается, удлиняется, и это напряжение едва возможно вытерпеть. „Если бы мы сейчас были в домах!“ Местность дает в руки русским много преимуществ, но все должно получиться! В норах все отсырело. Время от времени рядом падают снаряды. 02.20. Вдалеке слышится пыхтение локомотива. Там проходит путь, ведущий в отпуск[494]. Отпуск? Мы так давно не были дома. Там определенно еще спят. Не думать об этом! В нескольких метрах от нас сидит неприятель, который сегодня должен быть отброшен! То здесь, то там слышен тихий треск. Пехота примкнула штыки и приготовилась к тому единственному моменту, когда солдат больше не думает ни о Родине, ни о близких. Еще секунда, и звучит команда: „Шпрунгауф! Марш, марш!“ („Вскочить! Вперед!“). Тишину рассекает гром орудий, и уже разрываются среди русских первые снаряды. Пять минут, как будто великан бьет в литавры, затем — взлетает в воздух сигнальная ракета: „Перенести огонь в глубину обороны противника! Мы атакуем!“
Серые фигуры оторвались от земли. Трещат пулеметы. Рвутся ручные гранаты. „Ура!“
Пять минут длился бой — пять коротких и все же таких долгих минут. E-Werk в наших руках. Взято 85 пленных. Остальные остались под развалинами. 85 пленных должны были сразу же притащить нам боеприпасы. Затем мы огляделись. Среди разрушенных зданий лежат, еще с зимы, 200 мертвых русских.
Когда большевики пришли в себя от внезапного потрясения, разразился адский заградительный огонь. Артиллерией всех калибров, минометами и зенитными орудиями били русские три дня и три ночи по развалинам зданий. Потом, утром 7 мая, начинается русская контратака. Ей предшествовал огневой налет ракетной батареи, чья стрельба напоминает беспрерывный рев урагана.
Волна за волной, поддерживаемая танками всех типов и размеров, накатывались на нашу тонкую пехотную линию. Тяжелые пулеметы нашей ожесточенной пехоты клали русских сноп за снопом. Наша батарея заставила замолчать восемь орудий, и теперь ее снаряды разрываются среди наступающих русских. Также жестко воюет здесь снова введенный в бой 500-й батальон [495]. Постепенно заканчиваются боеприпасы. E-Werk больше не может удерживаться. Давление
