сказали, что обычно новый министр письмом извещает послов о своем вступлении в должность, он ответил им, что такая процедура была вполне уместна при старом режиме, но при нынешних условиях она не годится. Одна газета сообщила, что он заходил ко мне, но не прошел дальше прихожей, и я, совершенно незаслуженно, получил в тот же день букет цветов от каких-то „молодых русских“ с надписью на карточке: „Браво! Спасибо!“ Примеру сотрудников министерства иностранных дел последовали служащие других министерств, и вследствие этого работа правительственного аппарата полностью застопорилась.
Всероссийский съезд Советов вчера издал декрет с обращением к правительствам всех воюющих государств способствовать избавлению человечества от ужасов войны и с предложением немедленного заключения перемирия сроком на три месяца, которое дало бы время для заключения демократического мира без аннексий и контрибуций. При этом пояснялось, что термин „аннексия“ относится к насильственному удержанию любой иностранной территории независимо от того, когда она была оккупирована. Другим декретом съезд объявил о национализации земли.
Комитет общественного спасения, по-видимому, склоняется к формированию чисто социалистического правительства без участия, но при поддержке кадетов. Они едины в своем желании подавить большевиков, но на этом их единство кончается: некоторые высказываются за принятие большевистской программы по вопросам о мире и земле, в то время как другие серьезно возражают против такого курса.
Пэджет телеграфировал из Копенгагена, что бежавший русский военнопленный сообщил нашему военному атташе, что немцы наняли его для антибританской пропаганды в Петрограде. Он получил указания войти в контакт с большевиками и организовать, среди прочего, мое убийство. Я получил также копию листовок, которые недавно разбрасывались с аэроплана в расположении русских войск на Южном фронте. В них говорилось, что, хотя они освободились от царя Николая, британский посол по-прежнему сидит на царском троне в Петрограде и диктует свои пожелания российскому правительству. Пока он будет править Россией и пить русскую кровь, они не получат мира и свободы. Корнилову удалось бежать, и он соединился с Калединым на юге. Считается, что они владеют Донецким бассейном. Керенский полностью лишился доверия всех партий, и войска, если они подойдут к Петрограду, будут сражаться не за восстановление его правительства, но в поддержку социалистических группировок, выступивших против этого переворота».
«Последние два дня прошли без каких бы то ни было беспорядков, и вчера все верили, что к настоящему моменту войска Керенского уже подойдут сюда и положение будет ликвидировано. Руководствуясь этими соображениями, Комитет общественного спасения убедил курсантов военных училищ занять Центральный телеграф и предпринять наступление в других частях города. Вследствие этого ситуация снова обострилась, и повсюду в городе идут бои.
Наша охрана из восьми курсантов отличилась тем, что добралась до ящика виски и ящика кларета, принадлежавших секретарям. Большинство из них на следующий день были больны, а некоторых рвало прямо в вестибюле. Пока что не они защищают нас, а скорее мы защищаем их. К счастью, в пятницу нам придали дополнительную охрану из польских солдат с офицером, и мы благополучно отправили курсантов по домам, переодев их в гражданское платье».
«Вчера телефонная станция была отбита объединенными силами солдат, рабочих и матросов, но не без потерь с обеих сторон. Воинские подразделения с полевыми орудиями окружили различные военные училища и потребовали их безоговорочной сдачи. Одно из училищ оказало серьезное сопротивление, и говорят, что число погибших превышает двести человек, а несколько курсантов были выброшены из окон верхних этажей. К 10 часам вечера большевики снова овладели всем городом».
«Керенский снова подвел нас, так же как и во время июльского восстания и выступления Корнилова. Его единственная надежда на успех заключалась в том, чтобы ударить на Петроград с теми войсками, которые он мог собрать, но он терял время на переговоры, издавал приказы и контрприказы, вызывавшие раздражение у военных. Когда он, наконец, двинулся, было слишком поздно. Большевики снова заняли Царское и теперь были уверены в победе. В Петрограде их поддерживали корабли, приведенные ими из Кронштадта, один из которых встал на якорь прямо перед посольством. Если бы теперь казаки попытались войти в город, они, вероятно, подверглись бы бомбардировке. Мы до такой степени отрезаны от внешнего мира, что почти ничего не знаем о том, что происходит в провинции, но в Москве, где в последние несколько дней шли настоящие бои, большевики одержали верх. Говорят, что число убитых достигает двух тысяч человек и город, по-видимому, был отдан на разграбление пьяной черни, завладевшей винными складами.
До сих пор никто в посольстве или колонии не пострадал, но мы все еще переживаем очень тревожное время. Вчера из двух источников поступили сообщения, что в течение ночи на посольство будет предпринято нападение. В дополнение к нашим польским охранникам в посольстве остались ночевать шесть британских офицеров и Кнокс, выполняющий обязанности главнокомандующего, – наш главный оплот в это беспокойное время. Хотя большевики, которые не хотят портить отношения с союзниками, вряд ли будут поощрять подобное нападение, но всегда остается опасность, что германские агенты могут подбить Красную гвардию совершить набег на посольство, чтобы спровоцировать трения между Россией и Великобританией. Несмотря на меры, предпринятые для поддержания порядка, нельзя сказать, что жизни людей ничего не угрожает: сегодня утром под нашими окнами русский младший офицер был застрелен за то, что отказался отдать свою шашку вооруженным рабочим».
«Сегодня ко мне заходил Верховский. Он сказал, что Керенский не хотел, чтобы казаки подавили восстание сами, поскольку это означало бы конец революции. Он заявлял, что умеренные социалисты все еще сохраняют шансы на формирование правительства и что, если ему будет дано право сказать войскам, что они согласны обсуждать и выправлять свои условия мира для представления Германии, он сможет увести многих из них от большевиков».
«Казаки под командованием Краснова, которые должны были войти в Петроград, договорились с большевиками, и Керенский бежал, переодевшись матросом.
Положение теперь безнадежно, поскольку большевики – хозяева положения на юге и в Москве, и, хотя Каледин удерживает юг, у него нет шансов продвинуться на север».
Глава 33
1917
Предложения Троцкого о перемирии. – Его нападки на союзников. – Троцкий отказывается выпустить из России британских подданных
Правительство Керенского, подобно императорскому режиму, пало без борьбы. И он, и император не желали видеть угрожавшей им опасности, и оба позволили ситуации выйти из-под контроля прежде, чем они предприняли хоть какие-нибудь меры для своей защиты. Только когда его час пробил и, как телеграфировал Родзянко, было уже поздно, император согласился даровать конституцию. То же самое произошло с Керенским. Он выжидал и мешкал. Когда он, наконец, решился действовать, оказалось, что большевики заручились поддержкой гарнизона и это его, а не их, требовалось подавить. Если бы я должен был написать эпитафию империи и Временному правительству, я бы написал всего два слова: упущенные возможности.
С самого начала Керенский был центральной фигурой революционной драмы и единственным из своих коллег, кто пользовался значительной поддержкой у масс. Пламенный патриот, он желал, чтобы Россия продолжала вести войну до тех пор, пока не будет достигнут демократический мир, и в то же время он стремился бороться с силами, провоцирующими беспорядки и разруху, чтобы его страна не стала добычей анархии. В начале революции он демонстрировал мужество и отвагу, которые выделяли его как единственного человека, способного обеспечить достижение этих целей. Но его поступки были не так хороши, как его слова, и всякий раз при всяком кризисе он упускал благоприятные возможности. Он был, как показали дальнейшие события, человеком слова, а не дела: он всегда готовился нанести удар и никогда не наносил его; он больше заботился о спасении революции, чем о спасении своей страны, и в результате погубил и ту и другую. Хотя как глава правительства он обладал всей полнотой власти (которую он так
