Клетка для мятежника

что его маме пришлось спасаться от какого-то незнакомого солдата. Эйден заставил себя улыбнуться, и улыбнуться искренне.

— Ваша семья может оставаться здесь, сколько пожелает. Монахи о вас позаботятся. А потом, когда ваши родители поправятся, вы найдете себе новое пристанище до тех пор, пока станет можно безопасно вернуться в Люсару.

Оба ребенка все еще настороженно смотрели на него, но наконец мальчик несмело улыбнулся, и этого было достаточно. Потом Эйден услышал, как дверь позади него отворилась. Повернувшись, епископ усмехнулся: вошедший выглядел смущенным, как бывало с ним всегда в церковном помещении, словно ему там приходилось признаваться в грехах, которые он предпочел бы скрыть…

— Добрый день, святой отец. Вы, как я вижу, трудитесь не покладая рук. — Эйден встал и поклонился.

Эверард Пейн, граф Кеннонбурк, был, как всегда, обаятелен, и это ощутили даже дети; он огляделся, с сочувствием кивнув новичкам.

— Деверин говорит, Роберт привез новую партию беженцев. Удалось их устроить?

— Учитывая обстоятельства, им достаточно удобно. Двое из них ранены, у одного лихорадка, но опасности для жизни нет.

— Прекрасно. — Пейн взял Эйдена под руку и потянул к двери. — Могу я поговорить с вами наедине?

— Конечно. — Эйден попрощался с детьми и последовал за графом во двор. Их охватил холодный влажный воздух; серое небо по-прежнему нависало низко, и казалось, что монастырь Святого Джулиана отрезан от всего мира.

— Вы знаете, куда отправился Роберт? — тихо, чтобы его не услышали работающие во дворе, спросил Пейн.

— Он просто сказал, что ему нужно прогуляться.

Пейн провел рукой по коротким светлым волосам, потам упер руки в бедра нетерпеливым и раздраженным жестом.

— Вы знаете, что умер Дэвид Маклин? Эйден ощутил смутное предчувствие беды.

— Милосердная Минея! — выдохнул он. Только этого Роберту сейчас не хватало! И бедный Мика...

— Значит, Роберт ничего не говорил?

— Нет. — Впрочем, Эйден не сомневался, что именно увидеться с семьей Маклин Роберт и захотел.

Пейн поджал губы, взгляд его стал пронзительным.

— Так не может больше продолжаться! Проклятие, мы должны наконец выступить!

— Пожалуйста, — прошептал Эйден, — не говорите так громко.

— Святой отец, — Пейн придвинулся ближе и понизил голос, — мы должны заставить Роберта понять, что происходит. Он раньше пользовался общей поддержкой, но он так долго не выступает против Кенрика, что многие начали думать, будто он смирился или слишком занят какими-то своими колдовскими делами, — а то и вовсе лишился рассудка. Основная причина того, что его поддерживали, — вера, будто он один знает, как освободить страну, но вы должны согласиться: восемь лет — слишком долго для любого человека. Мне приходилось слышать...

— Что именно?

— Знаете, как называют наше дело, святой отец? «Безмолвное восстание» — никто о нем не говорит, потому что и говорить не о чем. Чего ждет Роберт?

Эйдеи хотел бы думать, что сомнения Пейна беспочвенны, но такие же разговоры он слышал и от других. Знает ли об этом Роберт? За время его отсутствия ему пришло так много писем; наверняка в них есть какие-то указания на опасность дальнейшего промедления.

Но велел же он собрать людей... Или только из-за указа Осберта?

— Не думаю, что нам придется ждать много дольше, — пробормотал Эйден, воссылая безмолвную молитву о том, чтобы его слова не оказались ложью.

Пейн отнесся к его словам спокойно.

— Вот как? Прекрасно. Что ж, Деверин, Дэниел и Оуэн ждут в вашем кабинете. Теперь нам не хватает только...

Его голос оказался заглушён топотом копыт. В ворота въехал Роберт, темные волосы развевались у него за плечами. Кивнув Пейну, Роберт бросил на Эйдена взгляд, ясно сказавший епископу, что не все в порядке.

Эйден постарался заранее не тревожиться. Да, скоро он получит ответы на свои вопросы, пусть не все, что скажет Роберт, ему будет приятно услышать.

Холод окружал его со всех сторон. Хотя он вернулся с мороза в теплую комнату, хотя пламя камина и факелы ярко освещали кабинет Эйдена, хотя стены были толстыми и надежными, холод по- прежнему обволакивал его; теперь он был постоянным его спутником, как тень, которую не могут рассеять даже лучи летнего солнца.

Роберт встал у камина, прикрыв глаза, чтобы дать им привыкнуть в свету, и отхлебнул снадобья из бутылочки, которую носил с собой. Оставалось надеяться, что лекарство прогонит боль на то время, что потребуется для разговора.

Только два события были способны как-то изменить будущее. Может быть, Патрик наконец вернется и сообщит что-нибудь новое о пророчестве. Или — это было бы лучше всего, но маловероятно — Роберту удастся найти Калике.

Он был уверен, что Калике позволил бы узнать гораздо больше, чем обычно считалось. Если бы только