Фолли Бич; было очень жарко и душно – похоже, приближалась гроза. Когда их машину подняли на паром, боязнь высоты пробудила в Гарден отчаянное безрассудство.
– Джон, – почти выкрикнула она тоненьким голоском, – мне обязательно надо знать, почему вы никогда даже не поцелуете меня на прощание. Со мной что-то не в порядке? Или с вами?
Вместо ответа он крепко обнял ее и поцеловал. Это был прекрасный ответ на все вопросы. С ними обоими все было в полном порядке.
Едва они сошли с парома, началась гроза. Молнии одна за другой били в океан. Джон схватил Гарден за руку.
– Скорее в машину! – крикнул он, пытаясь перекричать раскаты грома. – Через пять минут на дороге будет пробка.
Они первыми выехали на насыпь, которая вела через низину в город.
Грохот дождя по крыше оглушал. Они не могли разговаривать и поэтому всю дорогу домой распевали: «Какая бурная погода».
Джон остановил машину перед домом Элизабет. Дождь немного поутих, но все еще лил довольно сильно.
– Это не может продолжаться долго, – сказал Джон. – Давайте выкурим по сигарете и подождем, пока он перестанет.
Гарден положила голову ему на плечо и подставила губы.
Джон коснулся ее губ кончиком пальца:
– Нет, Гарден. Мы уже не школьники. Это не для нас. Если я вас поцелую, то не смогу остановиться на этом. А я не думаю, что вы этого хотите. Вы слишком чисты и утонченны.
Именно этого Гарден и хотела больше всего, со всей страстью своей натуры. Но она ответила:
– Вы правы, Джон, – и, выпрямившись, села рядом с ним. Ни за что на свете она не хотела бы поколебать его веру в ее чистоту.
Но через месяц ей пришлось сделать это. Гарден позвонила Джону на службу. Раньше она никогда этого не делала.
– Мне надо с вами поговорить, – сказала она. – Вы можете вечером прийти к тете Элизабет?
– Конечно. Я могу прийти прямо сейчас, если хотите. – Странные металлические нотки в голосе Гарден испугали его.
– Я была бы очень благодарна. – Гарден повесила трубку.
По дороге в город Джон превысил все ограничения скорости.
Она сидела в библиотеке с Элизабет. Когда Джон вошел, Элизабет вышла. Проходя мимо, она на мгновение сжала его руку. Ее тонкое, благородное лицо походило на маску смерти. Гарден казалась изваянной из мрамора. Она смотрела прямо перед собой, вокруг глаз лежали черные тени. Это было единственное световое пятно на ее лице. Джон подошел к Гарден, но она протянула вперед руку, отстранив его.
– Нет, не надо, – сказала она. – Сядьте вон там, у стола, и прочтите эти вырезки.
Они были из нью-йоркских газет, с первого по четырнадцатое октября.
– «Суд века»… «Тайны будуара всплывают на поверхность»… «Горничная рассказывает о веселых пирушках»… «Потрясающие истории»… «Обязательно ли быть достойной женщиной, чтобы быть достойной матерью?» – кричали заголовки.
Джон просмотрел все статьи.
– Я не понимаю, – сказал он. – Это истории о Глории Вандербильдт. Зачем они вам, Гарден?
Гарден хрипло рассмеялась:
– Это подарок. Прислали из Нью-Йорка. Я читала о деле Гауптмана. Ну, вы знаете, о похищении ребенка Линдбергов. Но мне кажется, ни одна чарлстонская газета даже не упомянула об этом процессе. Зато все они будут писать обо мне. Это только начало. Я знаю. И знаю, кто прислал мне эти вырезки. Видите ли, ребенка Вандербильдтов забирает у матери тетка, у которой очень много денег. Мать бедна, и у нее плохая репутация. Так случится и с Элен. Только это сделает ее бабушка, не тетя. А моя репутация уже известна газетчикам. Это будет для них праздником. Джон, я должна рассказать вам о себе. Я не то, что вы думаете…
– Гарден! – Он встал и подошел к ней.
– Нет, стойте. Дайте мне сказать. Я должна рассказать вам. Я не хочу, чтобы вы узнали это от какого-то репортера. Или из газеты, да еще с фотографиями. Мне нужно рассказать вам правду.
– Замолчите, Гарден. – Джон под руки поднял ее с кресла.
– Нет! – Гарден попыталась освободиться, но он одной рукой обнял ее за талию и крепко прижал к себе. Другой рукой он прижимал к своему плечу ее голову.
– Послушайте, – тихо сказал Джон ей на ухо, – не надо ничего рассказывать. Я знаю о разводе, о показаниях свидетелей, о том, что писали газеты. И это не имеет никакого значения. Вы должны понять: что там правда, что ложь – не имеет значения. Я здесь. Я с вами. И мы будем сражаться с вашей свекровью вместе. Она не выиграет. Мы не позволим. Держитесь за меня, Гарден. Я буду вашей защитой. Я не позволю причинить вам вред.
Руки Гарден обвились вокруг него.
– О Джон, – вздохнула она, – мне так стыдно за то, что я сделала.
– Это было давно, – успокоил он ее. – Теперь это уже не имеет значения.
