представителя, если победитель предыдущей схватки сильно ранен.
— Я не ранен, на меня эти правила не распространяются. К тому же, ты зря волнуешься, Азит. Смотри внимательнее — он не такой как ты. Да, он высок и могуч, но… слишком уж могуч, слишком мускулист и неповоротлив, чтобы быть Разящим. Да, он хороший мечник, не зря его оставили напоследок, сделав 'неожиданной' заменой. Да, кого другого испугал бы неприкасаемый, но не меня. Только не меня, — принц улыбался, и улыбался он настолько опасно и кровожадно, что еще более походил на хорька, забравшегося в курятник. Только вместо привычных клуш увидел боевого петуха, отчего лишь азарта стало больше в прищуренных глазах.
По знаку судьи соперники вышли на середину поля, смерив друг друга оценивающим взглядом. В лице неприкасаемого не было насмешки или пренебрежения: он понимал, что перед ним достойный враг, раз смог дойти до решающей схватки, причем дойти без замен и ран. Садар же откровенно изучал противника, тоже догадываясь, что бой не будет легким — так просто не приберегают подобные козыри к финалу: в сопернике чувствовалась мощь, сила и небывалый опыт. И все же принц улыбался, зная, что и сам он козырей еще не демонстрировал. Прежние поединки оказались хоть и тяжелыми, но все же вполне по силам принцу, который стал отличным мечником еще до встречи с Азитом. Командование армией даже такого малого королевства как Сидерим требовало воинского мастерства высокого уровня. Не только управлять, но и являться примером для других воинов.
Взмах клинка сразу же пришелся на сталь соперника. Еще взмах. Снова звон металла. Они примеривались, прощупывая друг друга, пробуя на вкус силу соперника, прицениваясь… начиная смертельный танец на потеху зрителям. Танец, после которого в живых останется лишь один. Правила не предполагали никакой пощады побежденному, только смерть. Садар двигался осторожно, не демонстрируя сразу всей своей скорости низкорослого верткого поединщика, который берет не силой, но стремительностью. Мощные удары неприкасаемого не достигали цели, сталкиваясь каждый раз с клинком принца. У столь грузного могучего воина мог быть только путь силы, брать измором быстрого противника, обрушивая на него удар за ударом, не подпуская близко, изматывая силовыми приемами. Устанет — потеряет скорость, тогда можно и всерьез начать сражаться. На уничтожение. Однако принц не торопился уставать, продолжая мелкими вкраплениями молниеносных выпадов дразнить врага. Своего рода тоже работа на износ противника. А еще неслабая игра на нервах.
И все же неприкасаемый сдался первым, обрушив на Садара удар такой силы, что тот едва удержался на ногах. Время игр и оценок закончилось. Отскочив на пару шагов назад, принц попытался отдышаться, словно концентрируясь, вдохнул глубоко, прикрыл глаза, понимая, что для второго взмаха врагу потребуется время, а вот сдержать его может оказаться не по силам. И… по притихшим с начала поединка трибунам проскользил затуманенный расфокусированный взгляд. Словно принц опьянел. Мягкая ленивость движений стала настолько заметна, что зрители неодобрительно зароптали, предполагая, что сила одного из поединщиков иссякла, и бой закончится слишком быстро, не принеся должного удовольствия публике. Однако Садар улыбался, и улыбался так, что проигравшим не выглядел. И уставшим тоже. Вяло перетекая в неуверенную новую стойку, он вдруг сорвался с места и понесся взбесившимся вихрем на противника. Тот опешил, торопливо отмахиваясь от града ударов, настолько частых, что уследить за ними не всегда удавалось, отчего на теле неприкасаемого заалели мелкие порезы от пропущенных выпадов.
Удар за ударом, порез за порезом. В считанные секунды неприкасаемый весь окрасился кровью, не имея возможности перейти от защиты к нападению. Да, раны несерьезные, но их такое множество, что это начинало создавать проблемы. И так медлительный из-за огромной массы тела, воин еще более замедлился. И все так же ошеломленно пытался понять, как эта опьяненная кукла может двигаться настолько быстро и настолько точно, раз за разом попадая в цель.
'Отпустить себя, расслабиться. Почувствовать единение с оружием, слиться с ним, принимая в себя, как часть собственного тела. Позволить крови побежать быстрее, подхлестывая возбуждение от схватки. Всё так знакомо, столько раз я это проходил. Да, он силен, проклятье, как же он силен. С другими было проще, но этот. И все же не имею права отступить, а значит… не слушать ропот на трибунах. Отстраниться, разжигая в себе огонь желания. Скорость, вот в чем моя настоящая сила. Всю разбушевавшуюся кровь бросить на скорость. Для того чтобы одолеть не нужно мощи, кости легко ломаются клинком', — мыслил Садар еще быстрей, чем двигался, окучивая противника россыпью ударов, жаля постоянно. Неприкасаемый не успевал, уже совсем не успевал за игольными уколами сидеримского клинка. Ему бы сконцентрироваться, собраться, прекратить думать о туманном пьяном взгляде, о расслабленности движений противника, которые уж никак не вязались с той скоростью и точностью, с которой действовал Садар. Ему бы, но… очередной взмах достиг цели — голова неприкасаемого покатилась по песку арены, обдав фонтаном крови сидеримца, мягко приземлившегося на ноги после удачного прыжка.
На какое-то мгновение над ареной зависла тишина. Зрители не могли понять, как и когда все успело закончиться. Да, они и прежде видели маленького юркого сидеримца, но прежние бои никак не походили на этот, все было ясно и понятно, и прослеживалось все течение сражения между соперниками. А тут сидеримец словно поиздевался над своим противником, словно играл с ним, как с ребенком, и, словно походя, снес ему голову очередным ударом. И все же зрители взвыли, приветствуя победителя, чествуя воина, который оказался лучшим. И лишь Азит с Зеликом мгновенно кинулись к своему принцу, подхватывая того на руки уже в падении. Обоим известно, чего стоят Садару подобные выходки на поле боя, сколько это отнимает сил, и какова плата за подобные победы. И все же в отличие от встревоженного взгляда Разящего, глаза Зелика светились гордостью и восхищением своим правителем.
— Зелик, отправь кого пошустрей к Фраму, пусть передаст письмо и деньги. Вторую половину раздели надвое: оставлю нам на прожитье пока, а то совсем кошель пустой, и отправлю в Сидерим, — распорядился принц, когда достаточно отдохнул после поединков, чтобы мыслить ясно. А если точнее, то отсыпался и отъедался принц три дня, прежде чем взялся снова за дела.
— Будет сделано. Еще распоряжения? — Зелик вытянулся в струнку перед своим господином, украдкой разглядывая принца восхищенным взглядом. Да, такой правитель мальчишке по душе. Намного лучше, чем погрязший в шелках и лени император.
— Да, пришли ко мне Ларминиза, — принц растянулся на подстилке в своем шатре, все еще не решаясь на резкие движения и перемещения по лагерю, разбитому за границей города. Все равно на гостиницу денег не было, когда отряд сидериан прибыл в столицу Рагарда, а значит лучше оставаться в полевых условиях. Да оно и привычным стало за последние месяцы. Все в небольшом отряде принца слишком молоды, чтобы заметить неудобства или же не принимать их воодушевленно. Пока что многими мальчишками все происходящее расценивалось как увлекательное приключение. Еще не пахло кровью, еще не было настоящих битв, которые непременно выпадают на долю королевской гвардии.
— Звали, ваше величество? — поинтересовался красный жрец, просовывая скуластое лицо за ширму.
— Звал, проходи, есть дело, — ответил принц, усаживаясь на подстилке.
— Да-да, наш господин всегда в делах, не развлекаться зовет, — вставил свое веское Азит, незримой, но иногда весьма ощутимой тенью присутствующий рядом с принцем круглосуточно. Разящий разместился в углу шатра и со всей тщательностью предался заточке своего необозримого по размерам клинка. Тяжеловесное оружие внушало страх, и все равно окружающим оставалось непонятным, как можно размахивать этой громадиной, держа ее в одной руке. Левой. И это притом, что неприкасаемый был правшой. Даже Садар не хотел думать о том, какую мощь обрушит на врагов Азит, если возьмет меч в правую руку. Или в две. Сам же проклятый воспринимал свое оружие, как и обычный воин, и искреннее недоумевал, когда мальчишки пытались спрашивать его, мол, как управляется с таким весом и размером. Особенно когда верхом на лошади. Так же и животине голову недолго отрубить.
— И что за дело, мой король? — Ларминиз присел на корточки напротив принца. За те несколько недель, что он провели вместе, жрец привык величать Садара королем, да тот и не протестовал особо. По сути, он им и являлся, осталось дело за формальностью.
— Ты у нас шустрый малый, как я понял. И раз уж твоя идея с участием в поединках мечников увенчалась успехом, то и правильно пристроить деньги сможешь так, чтобы они работать начали, а то пока лишь тратятся, — Садар вперил колючий изучающий взгляд в Ларминиза. Тот ухмыльнулся.
— Король из меня решил сделать казначея? — поинтересовался жрец.
