закончится. Впрочем, так оно и было. Гарнизон оказался слишком мал, чтобы в открытом сражении противостоять Яростному Кассиму, который даже в одиночку стоил армии. К следующей ночи над Шуланком взвилось знамя Мадерека, что приветствовалось восторженными криками подоспевших пехотинцев и обозных. Солдаты праздновали победу, квартируясь в стенах крепости, и только генерал не разделял всеобщего ликования, в спешном порядке отписывая доклад Кириту. В своем послании он ссылался на сомнения относительно анаторийцев, внезапно принявших позицию Мадры. Что-то не складывалось в ясную картину, врагам не сдают крепость, чтобы потом предать. Изначально положение Шуланка выглядело союзом с Рагардом. Так почему же всё столь резко поменялось? Это не могло не беспокоить полководца, чем он и спешил поделиться с патроном.
Сидерим, год 2568
— Ну и зачем ты в это ввязываешься?
— Понимаешь, Азит, я обещал Фраму вернуть свободу Лигидее, даже если самого главу не удастся освободить из лап Мадерека.
— Но что тебе даёт двойное предательство анаторийцев?
— Войну. Настоящую войну. И пусть теперь грызутся не на шутку. А я понаблюдаю издали.
— И?
— И нанесу удар, когда сочту удобным.
— Ты решил сокрушить обе империи?
— Нет, я слишком слаб для этого пока. Но я верну себе и Анаторис, и… если повезет, то отхвачу кусок Смирниса.
Разящий еще долго спорил, доказывая, что такое невозможно, но в итоге плюнул, решив, что ему не сладить в этот раз, и пусть другие думают, что это продуманные решения монарха, а не капризы беременной женщины. Удобно было думать, что эта блажь пройдет и Садар вернется к восстановлению королевства, оставив без внимания то, что происходит между севером и югом. Однако не сбрасывал со счетов, что король может упереться в принятом решении, перевернув всё с ног на голову, как это иногда любил.
Мадерек, год 2568
Отцу Кириту так и не удалось сомкнуть глаз последние трое суток. Доклады следовали один за другим, и Верховный жрец лично раздавал приказы, исписывая пергамент за пергаментом. На его веку не случалось столь масштабной войны, в которую грозила перерасти начавшаяся. Здесь нужны другие методы и расчеты, это не покорение малых народов, силой не возьмешь. С другой стороны тоже сила, и хорошо, если не превосходящая, и Ратимирк не так прост, как Нагириез, не просчитаешь сразу. Еще и странное поведение анаторийцев, не поймешь, на чьей они стороне, а Фрам лишь разводит руками, мол, пока он здесь, то ни за что не отвечает, поскольку не может полноценно управлять провинцией. Тем не менее, Кирит не сильно волновался, он знал, что может положиться на Кассима, а тот уж сумеет сориентироваться по обстановке и держать ухо востро, не поддаваясь на провокации извне. Несмотря на видимое простодушие, обмануть генерала не так уж просто. Он никому не верит. Вообще. И это именно то качество, которое ценил в вояке жрец. Генерал всё сделает правильно, а Кирит ему поможет, оказав всю возможную поддержку. Если не появится новых неожиданностей, то к весне вполне может получиться выдворить рагардцев с границ Мадерека, а уж потом с северянами можно и говорить иначе.
Шуланк, год 2568
Кассим лично проверял расположение постов, предварительно выслав из крепости всех анаторийцев. Генерал сослался на то, что в столице им будет безопаснее, а его, полководца, задача — не пустить врага вглубь страны. Те вроде и помялись, но в итоге согласились. Только в путь собирались долго, едва ли не неделю. И всё же отбыли с очередным обозом снабженцев. Теперь Шуланк оказался полностью во власти мадеран. Тем не менее, беспокойство не покидало генерала. И он всё больше сожалел, что рядом нет назойливого жреца, уж тот бы точно усмотрел, что происходит с соляной провинцией. Кассиму же не переставало казаться, что он упустил нечто важное, сконцентрировавшись на завоевании крепости. Так ли нужна она, чтобы остановить врага? Ощущение захлопнувшейся ловушки усиливалось с каждым днем. Доверившись внутреннему чутью, полководец приказал оставить в Шуланке укрепленный гарнизон, а основные силы выдвинуть к границе. Воины роптали, не желая к зимовке отправляться в степь, но генерал был непреклонен, все больше поддаваясь беспокойству. Он торопился покинуть крепость так же, как и завоевать её, словно стая голодных львов гналась за ним. К началу последнего месяца осени Шуланский перевал был оставлен под присмотром усиленного гарнизона, а основная армия переместилась по ту сторону предгорий, словно закрывая перевал лагерем перед зимой.
Лагерь мадеран растянулся на много верст по линии горизонта, оставив за спиной скалистые горы, словно крепостные стены. Удачное расположение, не позволяющее взять в кольцо, оставив небольшой проход для караванов, прибывающих со стороны Анаториса. Генерал воспользовался временной заминкой рагардцев, заняв приграничную зону Смирниса.
Сидерим, год 2568
— Вот ты и сделал шаг, после которого нет возврата, — довольно прошептал Садар, читая донесение от разведчиков Зелика. Король Сидерима прекрасно понимал, что если генерал останется на территории Анаториса, то, вполне возможно, обе стороны будут искать перемирия, расшаркиваясь, ссылаясь на недоразумение, закрывая глаза на то, что Рагард всё же вторгся в земли вассалов Мадерека. Тогда еще был возможен шаг назад для обоих. Также Садар понимал, что будь на месте Кассима Кирит, то не поддался бы на провокацию мнимого предательства и не переместил войска, оставшись в крепости. Хотя и на этот случай у сидеримца оставались козыри. Теперь же он прибережет их на дальнейшее, продолжая наблюдать издалека за разгорающейся войной. При всём желании вмешаться и нанести неожиданный удар, Садар не был готов к атаке ни военной силой… ни собственным здоровьем. Подходил срок рождения наследника, и король не хотел рисковать. Не так много шансов на то, что изможденное тело еще раз позволит зародиться жизни. Да и Раника повзрослеет, не проведешь так, как в этот раз. К тому же еще раз травить девочку Садар не хотел. Все же крохотная доля человечности в отношении юной королевы еще жила в сердце короля.
Глава двадцатая
— Есть ли в тебе хоть что-то сильнее силы разума?
— Есть. Сила привычки.
Садар привык. Привык в последние месяцы прятать выпирающий живот и налившуюся грудь под реддеком, привык не показывать слабости и плохого самочувствия, привык травить Ранику зельями, оставляя в болезненном состоянии, привык ловить укоризненные взгляды Разящего и подозрительно — Ларминиза. От последнего не укрылось изменение поведения монарха. Только причины он не находил, списывая на переутомление и чрезмерно активную деятельность. Король мало кому доверял, поэтому большинство обязанностей оставалось на нём без перспективы быть переданными министрам и советникам. Из всех розданных чинов и санов, оказались действительно задействованными только должности Ларминиза, Зелика, Разящего и Даналии. Отдав жрецу обязанности дипломата, разделив между Зеликом и Азитом оборону страны, тайную и явную, возложив на Даналию ответственность за торговлю и казну, всё остальные вопросы по обустройству государства Садар взвалил на себя. Дворцовая челядь не рисковала входить в покои короля ни днём, ни ночью, поскольку тот неусыпно сидел за бумагами и
