Нет, не так смотрят счастливые юные жены. Тогда Яринка удивилась, но поняла причину много позже. И еще… Ленка была как две капли воды похожа на своего брата-близнеца, только девушка. Одно лицо, одни глаза и губы, только… разные. И можно поражаться до бесконечности, как настолько похожие люди все же выглядят по-разному.
— А ты где? — закономерно спросила девочка, не обнаружив на фотографиях из ЗАГСа Лешку.
— А я опоздал, но вот, — он перевернул страницу альбома и… на застольной фотографии был дембель-пограничник, улыбающийся и тостующийся с женихом. Яринка перевернула страницу назад, рассматривая невесту. Одинаковые. Разные. Он — задиристый вихрастый парень, живой, стремительный и сильный, почти рыцарь из средневековья. Она — кринолиново-кружевная барышня, без намека на мальчишество, томная и высокомерная. В одном нет сомнения — близнецы.
Они жили вместе. Растерянная девочка ждала июля, чтобы поступать, приняв как данность то, что случайный знакомый принял столь живое участие в ее судьбе. Она была благодарна, она не спрашивала лишнего и не удивлялась, что лешкины родители совсем не против, только мать, Фаина, вздыхала украдкой, покачивала головой и вполне серьезно собиралась найти Яринке жениха, что более чем удивляло. Нет, ведь правда странно, что мать радеет не за счастье сына, чувства которого слишком очевидны, а за чужую пятнадцатилетнюю девочку. Лешка злился, язвил, обещал убить любого, кто посмеет хоть бы посмотреть в ее сторону. И мог ведь.
Если затевалась драка, то местные парни звали Лешку. Он дрался так, что становилось страшно. Казалось бы, невысокого роста, не накачанный сверх меры, но его силу признавали даже те, кто старше лет на пять-шесть. И всегда звали на разборки. Он был похож на разъяренного тигра, способного свалить слона. Яринка за него боялась, но не могла не восхищаться. А он всегда презрительно сплевывал и говорил после драки:
— Слабаки.
Она влюблялась все сильнее, она на все была готова. Есть такое ощущение даже у маленьких девочек, когда они понимают, что все серьезно, что это он, тот самый, единственный, не бросит, не предаст, в огонь и в воду, в болезни и здравии, и рай в шалаше. Чувствовала, но не могла понять, почему такая боль в его глазах, когда он смотрит на нее, откуда такая обреченность. Они спали в одной постели, но дальше поцелуев он так и не зашел. Ни разу. И выл в подушку, разбивая кулаки о стену. Она не понимала. И плакала украдкой, не смея упрекнуть, ведь он так нежен и заботлив. И чувствуется — любит.
— Так, бездельники, до осени времени много, так что идите-ка работать, я за вас обоих договорилась, — распорядилась Фаина, и никто не посмел с ней спорить. Лешку и Яринку взяли упаковщиками на яйцесклад местной птицефабрики — временными, на каникулы, как брали многих вольношатающихся летом.
Понимая, что нельзя так бессовестно висеть на шее у чужих людей, помимо работы Яринка взвалила на себя готовку и работу по огороду. Когда Фаина увидела, как девочка за один день прополола все грядки и окучила картошку, то заплакала. Пожилая больная женщина просидела весь вечер за столом в кухне и, вытирая слезы, причитала:
— Господи, ну за что? Я была бы только рада такой невестке.
Устав плакать, она сорвалась на сына и надавала ему таких пощечин, что звон от них надолго оставался в ушах Яринки. Лешка молчал, он не оправдывался, ничего не говорил, только голову виновато опустил.
Иногда на выходных приезжал Вовка из Валдая. Они с отцом переехали в районный центр пару лет назад, но парень все равно продолжал возвращаться сюда при каждом удобном и не очень случае, приезжая к другу, ближе которого никого не было. Только теперь между друзьями выросла стена. Они встречались, напивались как-то горько и безрадостно. Однажды Вовка сорвался, принявшись упрекать, кричать на Лешку:
— Почему она? Все равно ведь ничего не выйдет! Только жизнь ей испортишь, ты, ублюдок! Почему она?
А потом они дрались во дворе. Никто не полез их разнимать, все стояли и молча смотрели. И это было страшно. Не вытерпев, поняв, что словами не разнять, что эти два придурка поубивают друг друга, Яринка схватила ведро с водой и выплеснула на дерущихся. Поймав момент, когда они остановились от подобной неожиданности, она влепила обоим по внушительной пощечине.
— Люблю я его, понял?! — рыкнула она на Вовку.
— Дурочка, потом возненавидишь, — ответил он, присел под стену бани и, закрыв лицо руками, неожиданно заплакал. Сбежавшиеся на драку молчали, пряча взгляд. Никто не попытался объяснить Яринке, за что же она должна возненавидеть человека, который ради нее готов на все, который любит так трепетно и нежно, даже если не говорит об этом. Вот только судят не по словам, а по поступкам.
Причин поведения Вовки Яринка так и не узнала тогда. Ей не хотелось верить, что два друга влюбились в одну девушку, и из-за этого такое противостояние. Здесь чувствовалось что-то другое, но что — понять девочка не могла. Ощущение было такое, словно Вовка за нее переживает, как друг, как брат, возможно… как человек, который чувствует ответственность, потому что именно он их познакомил. Словно бросил беззащитную жертву в пасть голодным львам. Это сквозило в его словах, в его поступках. Он даже сделал ей предложение, пообещав быть примерным мужем и расписаться, как только она получит паспорт. За что и отхватил еще одну пощечину. Со временем страсти улеглись, и дружба вроде бы наладилась.
Лето подходило к зениту. Лешка сказал, что ни в какое училище Яринка поступать не будет, закончит десять классов и поступит в институт, учиться будет в Питере, там есть где жить и вообще, решение всех вопросов он берет на себя. Девочка не возражала. Она уже привыкла, что этот человек решил всерьез заняться ее жизнью. Она не знала, почему так доверяет, все еще злилась и не понимала, почему он не может принять их отношения, хотя и чувства очевидны, да и все окружающие давно смирились с тем, что в жизни Лешки появилась та, за которую он — в огонь и в воду.
— Какая она? — спросила как-то Яринка на дискотеке Оксану, новую знакомую.
— Кто она? — та искренне удилась этому вопросу.
— Та, из-за кого Лешка не может принять наши отношения, — естественно, что в голову девочки лезли всякие глупости, и она пыталась отыскать причину всего происходящего, таких вот неопределенных отношений, такого сочувственного отношения окружающих. Ведь не бывает дыма без огня.
— Не было никого, и вряд ли будет. И тебя не будет. Сама уйдешь, уж я знаю. Только не мне об этом говорить. Захочет, сам расскажет. Только будь готова ко всему и береги нервишки. Жалко тебя, врагу не пожелаешь так ошибиться. Любишь?
— Люблю.
— Возненавидишь. Не простишь. И его жалко, дурака. Ведь действительно влюбился, вот кретин.
— Что все это значит?! — все эти тайны порядком надоели девочке, она вцепилась в воротник подруги, стремясь вытрясти из нее правду.
— Не мне говорить, не спрашивай. Убей, но не скажу.
Они ходили вместе в баню. Яринка видела, как Лешка жадно пожирает ее тело глазами и не смеет прикоснуться. Он никогда не раздевался полностью, оставаясь в рубашке и плавках. Смеялся, говорил, что маленьким девочкам нечего смотреть на взрослых мальчиков, однако не отказывал себе в удовольствии рассматривать Яринку. Она злилась, она хотела большего. В ней слишком рано проснулась женщина, жаждущая полноты отношений. И безгранично верила ему. А потом наступил день, когда проснулась ненависть. Девочка даже не подозревала, что может ненавидеть настолько сильно и всепоглощающе. Она обрекла себя всю жизнь сгорать в этой ненависти. Бессильной ярости, когда ничего не силах сделать.
Они вышли из переулка, направляясь в магазин по поручению Фаины. Вышли и остановились. Две женщины шли им навстречу. Узнав одну из них издали, Лешка, улыбнувшись, хмыкнул: 'Валька'. Собственно, ничего странного, она и раньше приезжала. Он не сразу понял, почему застыла и побледнела
