как наиболее осведомленного человека во Франции.
Как это ни странно, но ему не пришло в голову, что именно на этом этапе войны наилучшей информацией располагали все же гитлеровцы.
В эти последние часы Мандель откровенно беседовал с прикомандированным к нему офицером 2-го бюро. Он говорил, что Франция никогда не попала бы в столь тяжелое положение, если бы не отжившие идеи и теории ее военных руководителей. Он указывал на недостатки французской разведки. Он бичевал мелочную завистливость, глупость, бюрократичность, неспособность модернизировать аппарат, сотни мелких промахов и недосмотров, допущенных в момент, когда любая ошибка была преступлением.
Позднее, когда правительство находилось в Бордо, Мандель изо всех сил пытался убедить Петэна в том, что нельзя складывать оружие, что войну должно продолжать в Африке, борясь до конца. Затем он понял, что все его усилия напрасны.
В этот день он казался стариком.
— Может быть, в конце концов я не получу нужных мне трех месяцев, — тихо сказал он одному из своих друзей. — Как бы то ни было, но правда рано или поздно восторжествует.
Одно из последних распоряжений, отданных Манделем, касалось отправки наиболее важных документов из Франции в Англию, где им была обеспечена безопасность.
9 июня премьер Рейно известил 2-е бюро, что оно должно будет покинуть Париж не позднее чем в понедельник, 10 июня, в час дня. Немецкие войска подходили все ближе и ближе. 29 мая король Бельгии Леопольд подписал капитуляцию… 3 июня Париж впервые подвергся бомбардировке. Более 200 человек было убито. Спустя три дня генерал де Голль, наконец, был назначен помощником военного министра. Поздно, слишком поздно!
2-е бюро снова собиралось в путь. Но и на этот раз в его распоряжении было всего несколько часов. Обстановка становилась все более и более трудной; некоторых начальников отделений нельзя было даже разыскать. Часть сейфов так и не была вскрыта. За офицерами или, по крайней мере, за хранящимися у них ключами в Куломнье ездили специальные курьеры. Двух офицеров до последней минуты найти так и не смогли; позднее выяснилось, что они были посланы в Тур. Из-за их отсутствия закрытые сейфы пришлось вытаскивать на улицу. На одном из лестничных пролетов между двумя этажами они не прошли. Вызвали пожарников, чтобы те помогли вытащить сейфы через окна. В эту ночь нервозность населения в Париже достигла высшей точки; пожарное управление по ошибке решило, что не только все 2-е бюро, но, может быть, даже и близлежащее военное министерство объяты пламенем. Прибытие целой армии пожарных буквально взволновало весь Париж. По городу распространились самые невероятные слухи.
В течение всей ночи офицеры 2-го бюро работали, как одержимые. Пот струился градом по их лицам. Полковник Гоше начал жечь в своем камине переписку. Работали всю ночь. К 10 часам утра все ящики были на улице. Но лишь после 12 часов начали прибывать грузовики, темно-коричневые, среднего размера машины с трехцветным французским флагом на каждой стороне кузова; их было больше сотни. Потребовалась вся вторая половина дня и весь вечер для того, чтобы их нагрузить. Первые машины выехали с бульвара Сен-Жермен около девяти часов вечера, последние — около двух часов ночи. Сотни парижан молча наблюдали за этой печальной картиной. Так произошел отъезд 2-го бюро из Парижа в Тур.
По прибытии в Тур было получено указание не останавливаться, а ехать в Бордо. Двинулись в Бордо. Находившееся в Туре правительство 11 июня также последовало за 2-м бюро. Это уже не было отступлением, это было попросту бегством. 13 июня Рейно послал свою последнюю мольбу президенту Рузвельту. Он просил о присылке самолетов, «тучи самолетов».
2-е бюро разгрузилось в Бордо. Картотеки были выгружены на склад. Спустя два дня офицерам было приказано сложить их па грузовики и как можно быстрее покинуть Бордо. Еле удалось найти достаточное количество людей для того, чтобы справиться с этой огромной работой.
Итак, 2-е бюро покинуло Бордо.
Дороги были забиты тысячами автомобилей, велосипедов и пешеходов. Стояла сильная жара. В течение часа автомобили, стоявшие в четыре ряда, продвигались всего на несколько метров и затем снова останавливались. Пешеходы двигались значительно быстрее, но большинство из них было крайне измождено. Они падали по краям дороги. Женщины и дети плакали.
Ночью двигаться было легче: дорога была свободна, так как пешеходы уходили спать в поле. Но с первыми лучами рассвета они вновь заполняли дороги, и к 6 часам утра автомобили опять не могли двигаться. Шедшие вдоль дороги люди были не бриты, платье их было покрыто грязью и измято; превращение солидных граждан в несчастных беженцев началось…
Колонна машин 2-го бюро продолжала все же двигаться. Она не испытывала затруднений с горючим, так как правительственные учреждения снабжались вне очереди. Часть шоферов от недосыпания вышла из строя, часть попросту заблудилась. Из 102 грузовиков осталось только 70, но и это число все время уменьшалось. Снова и снова кто-нибудь сбивался с пути. Точного пункта назначения никто не знал. Зато все знали одно: нужно во что бы то ни стало добраться до такого места, куда немцы не смогут дойти. Офицеры 2-го бюро неоднократно пытались связаться с военным министерством для получения инструкций. Сделать это не удалось. Да и существовало ли военное министерство, и где? Существовало ли правительство?
Сотрудники 2-го бюро спали в сараях тяжелым сном измученных людей. Они продолжали ехать, хотя и не знали точно — в каком направлении. Куда бы они ни приезжали, всюду слышалось одно и то же: «Дальше, дальше, здесь немцы могут быть в любой момент».
В одном маленьком городке решили сделать остановку. Все комнаты небольшой гостиницы были заняты беженцами. Впрочем, сотрудники 2-го бюро все равно не осмеливались бы расположиться в комнатах; они спали на креслах в вестибюле с револьверами в руках.
Утром они узнали о подписании перемирия и еще раз вернулись в Бордо. В колонне осталось всего 59 грузовиков.
«Уезжайте как можно скорее, — предупредили их. — Немцы скоро будут здесь». И они немедленно уехали. Ведь у них в грузовиках находилось много документов, содержавших обличающие данные против людей, которые стали победителями Франции. Там были документы, касающиеся Отто Абеца, который стал через несколько дней германским послом в Париже; Фернана де Бринона, который вскоре триумфально появился в Виши; Петэна, который был теперь «главой» того, что осталось от Франции.
Эти люди, чье предательское прошлое было зафиксировано в документах, увозимых куда-то в неизвестном направлении, победили! Но долго ли продлится торжество этих победителей? Они победили, но документ может оказаться много долговечнее этих скоротечных побед.
Вскоре все эти документы исчезли. Грузовики тоже исчезли. Часть их была сброшена в море, часть облита бензином и подожжена. Куда же все-таки девались документы? Быть может, их вывезли на лодках в Африку. Быть может, часть их была пронесена через высокие горные проходы на территорию Испании? Быть может, в укромных местах приземлились английские самолеты, погрузили документы и увезли?
Если кто-либо и знает это, то, во всяком случае, никто ничего не скажет. Известно лишь, что в руки гитлеровцев не попал ни один документ из архива 2-го бюро. Не исключено, что офицеры 2-го бюро действовали близоруко, необдуманно, даже ошибочно, но, во всяком случае, они до последней минуты остались верны своему долгу, не щадя при этом своей жизни.
Куда же делись эти люди? Они тоже исчезли: пожали друг другу руки, отдали честь и расстались. Возможно, что они не намерены терять друг друга из виду. Возможно даже, что они продолжают работать на благо своей страны, с поражением которой они никогда не примирились. Если кто-нибудь это и знает, то, во всяком случае, никто об этом ничего не скажет. Для внешнего мира они исчезли, ушли в тень, в ночь, где и пребывают в ожидании рассвета.
Часть пятая. «А завтра весь мир будет наш…»
