На мгновение мне представилось, как здесь все было до войны, при советской власти. Наверняка, покрашено в один цвет, наверняка вон там было КТП, там бегали бойцы, там, в курилке, сидели офицеры и прапорщики… И вот — только разрушенные, обгоревшие остовы, черные кирпичи, ржавое железо, выбитые стекла и проломленные крыши.
— Смотри! Военный городок! — толкнул я Армяна, показав ему на развалины.
Армян пригляделся…
— Мать твою!… - протянул он от удивления. — Ну, ни хрена же себе!
— Да, до войны какая-то часть явно стояла. Если бы можно было туда сейчас зайти, наверняка на стенах можно надписи найти, кто отсюда на дембель уходил.
— А что? Может остановиться, зайти? — всколыхнулся мой водитель.
— Да ладно! — я сразу пошел на попятный. — Если бы все здесь встали… А так еще отстанем, не дай Бог! Места здесь нехорошие. Сам видишь. Надо вместе держаться.
Армян неожиданно кивнул, соглашаясь со мной. «Умнеет, что ли»? — подумал я про себя. Я, вообще-то, предполагал, что придется Армяна уговаривать ехать дальше. А он сам…
И тут наша машина на полном ходу встала. В кузове кто-то покатился с хриплым матерным криком, а мой доблестный водитель побледнел.
— Что случилось? — спросил я, потирая ушибленную о ствол автомата челюсть. Подобная коллизия случилась со мной последний раз, когда я ездил еще с Сомиком, и мы на полном ходу въехали в канаву, отчего я ударился головой об потолок, а котелок с кашей из моих рук улетел на пол.
— Я не знаю, — пробормотал с испуганным недоумением Армян; он снова завелся, мы проехали еще пару метров, и двигатель снова заглох.
— Чего у вас? — со стороны Армяна в кабину просунулась острая мордочка любопытного Зерниева.
— Да хрен его знает! Глохнет движок в движении… Во, смотри!
Водитель снова завел мотор, он спокойно заработал, потом машина поехала вперед, (Зерниев едва успел спрыгнуть), и «шишига» опять заглохла.
— Надо смотреть… — неопределенно покрутил головой маленький Зерниев.
— Надо ехать! — сказал я. — Мы же не будем посреди дороги ремонт затевать? Где мы потом своих искать будем?
В этот момент около нас остановилась «техничка». Как правило, машина зампотеха шла в колонне одной из самых последних, подбирая таки х вот «инвалидов», как мы.
— Что у вас? — майор был строг и вполне конкретен.
— Да вот… — Армян описал ситуацию, а потом еще раз показал.
Подошедший зампотех сказал сразу:
— Так мы не разберемся. Давайте, вон к тому мелкому, (он указал на Зерниева), цепляйтесь за трос, и вперед. Там посмотрим. Трос есть?
Да, трос у нас был. Зерниев сам, (хотя и явно обиделся на «мелкого»), закрепил на машинах трос, и мы поехали на прицепе. Армяна это просто бесило. Он так привык мчаться и лихо рулить, что необходимость за кем-то держаться, от кого-то зависеть приводила его в бешенство. Он много и громко ругался матом, да и я был не весел. Мне вообще не улыбалась ситуация. Все-таки «шишига» Армяна была не просто транспортным средством, но еще и домом для двух расчетов. Обжитым и оборудованным.
Через полчаса Армян все-таки успокоился, и мы относительно молча проехали понтонный мост через какую-то горную речку, и выкатились на очередную базу посреди степи, весьма похожую на ту, которую мы только сегодня утром оставили. Те же земляные валы, те же сортиры, накрытые маскировочной лентой, те же горы ящиков с боеприпасами, та же погода и те же славянские лица.
— Все, — сказал мне Найданов. — Здесь мы ночуем. Давайте, делайте что-нибудь с вашей машиной. Нам завтра еще ехать. Куда — не знаю, но, может быть, и далеко. Так что — давайте!
Впрочем, все это мне он высказывал зря. Как только мы встали походным порядком, и Армян понял, что это надолго, он тут же помчался искать зампотеха. Тот пришел неожиданно быстро, собрался консилиум из всех наших водителей, они откинули кабину, и я отошел в сторону, с живым интересом наблюдая за их манипуляциями.
Признаюсь честно, в устройстве двигателя я разбирался смутно, хотя изучал оное и в школе, и в институте. И достаточно подробно. Однако, согласитесь, есть большая разница между чисто теоретическим знанием, и реальной попыткой ремонта. Так что, я естественно, помалкивал, и только смотрел.
Я видел, что они сняли головку блока цилиндров, притащили новые прокладки… Зампотех осуществлял общее руководство, а наши водители, вооруженные отвертками, плоскогубцами и ключами, пытались воплотить его указания в жизнь.
Собственно, сам процесс меня волновал мало, меня страшно беспокоил результат. Дело в том, что машина на тросе превращает себя и свой тягач не в полторы боевые единицы, как можно себе вообразить на первый взгляд, а в ноль целых пять десятых. Не сама не может воевать, и другой не дает. А так как приближались мы, как ни крути, (я видел на карте), к району самых активных боевых действий — к Бамуту и Грозному, то наличие в батарее только исправных машин становилось вопросом самого настоящего выживания.
К вечеру работа была закончена, мы поужинали, чем Бог послал, и легли спать. Армян несколько раз сделал по несколько кругов… Двигатель работал нормально, ровно. Успокоенный, я блаженно уснул.
Рано утром последовала команда на продолжение движения, мы резко рванули, вначале все шло хорошо… А потом машина, точно так же, как и вчера, словно уперлась во что-то, двигатель заглох, а в кузове опять кто-то куда-то покатился, и послышался совсем неизобретательный мат.
Армян вылетел из кабины, и изо всех сил ударил ногой по колесу.
— Мразь! — орал он. — Чего тебе надо?
Плохо скрывающий усмешку Зерниев снова взял нас на буксир, и мы опять покатили на тросе, позорно, как лохи.
Глава 4
Правда, ехали мы совсем недолго. Колонна ушла влево, мы, естественно, последовали за ней.
Остановились мы снова в поле, но на этот раз батальон развертывался в полном боевом порядке.
Слева от нас был какой-то совсем небольшой поселок в несколько домов, позади — справа — остались живописные развалины довольно большого коровника, сложенного из красного кирпича, а впереди было ровное, как стол, пространство, упиравшееся в высокую — превысокую, красиво поросшую лесом гору, у подножия которой белели многочисленные домики. Там было большое поселение — видимо, против него мы так организованно и разворачивались.
Во всяком случае, наша минометная батарея развернулась в линию во все свои шесть минометов, левее развернулся Вася Рац… А вот артиллеристов я не увидел. Кажется, они остались где-то в районе фермы. Перед нами также в линию выстроилась пехота.
Можно сказать, мы были готовы хоть к обороне, хоть к наступлению. Настроив буссоль, я присел около нее на траву, и принялся жевать травинку. Это было приятно — жевать травинку. Небо было голубое, ветер — теплым, солнце ярким, а облака — высокими и пушистыми. Сады начинали цвести ослепительным белым цветом… И еще меня не покидало ощущение, что где-то рядом находится река.
В таком порядке мы простояли полдня. За это время Пятницкий на своей машине успел смотаться в поселок за водой, и внезапно пришедший нас навестить старшина — сцепиться с Лешей Старковым. Чего они не поделили, я не знаю до сих пор. Но начавшаяся легкая перебранка вскоре перешла в ожесточенный спор, и мне показалось, что они уже готовы вцепиться друг в друга.
Леша был из тех людей, которые выглядят намного старше своих лет. Такая вот особенность лица. По возрасту он был такой же, как и все. Но я бы сходу дал ему лет на пять — шесть больше. И когда он ругался с нашим папоротником, мне казалось со стороны, что спорят и кипятятся два старичка. Они махали
