твою... - неразборчиво кричали из темноты. Женька хлебнул воды, вынырнул и завопил: - О-го-го! Здесь я! Белые всплески, смутный шарик головы. - Чего молчишь? Я ору, ору... - возмущалась Катрин, отплевываясь. - Не слышал. Один плеск, - прохрипел Женька, всматриваясь - не приглючилось ли? Нет, она. Взъерошенная, со щекой расцарапанной, но деловитая. - Поплыли, Земляков. Долговременные морские купания без тренировки крайне вредны для здоровья. - Кать, а берег-то где? - Вон он, берег, - сердито прохрипела начальница. - Присмотрись, сам увидишь, если не ослеп. Но сначала нашего радиолюбителя попробуем отыскать. Он где-то недалеко плюхнулся. Как наподдадал мне ногой, так и сам следом кувыркнулся... Старшего лейтенанта отыскали минут через десять. Женька вдоволь накричался и наглотался воды. Радист то ли сломал, то ли вывихнул руку и с трудом держался на воде. Катерина ныряла, стаскивала с него сапоги. Плавала она уверенно, Женька тоже пришел в себя. Буксировали охающего и отплевывающегося старлея. Все было просто и ясно. Берег недалеко, - Женька удивлялся, как сам не разглядел темную гряду, изредка подсвечивающуюся далекими зарницами разрывов. Судя по всему, приводнились довольно далеко от Севастополя. Можно было надеяться, что берег здесь уже свои контролируют, но всякое может быть. 'Вальтер' в кармане комбинезона колотил по ляжке, бедро другой ноги на каждое движение отзывалось саднящей болью. Ничего, главное - живы. Впереди шумел, накатывался на камни прибой. - Теперь, мальчики, щекотливый момент, - пробулькала Катрин. Еще дна не успели нащупать, как от камней, омываемых пеной, закричали: - Стой! Хенде хох! Плыви сюда или стрелять будем! Фирштейн? - Выплыву - я те дам 'фирштейн', - посулила Катрин, - Полиглоты хреновы. У начальницы и старлея сохранились не успевшие окончательно размокнуть удостоверения. У Женьки в карманах имелись только немецкие накладные, но чего ждать от лопуха-переводчика? Стрелять и бить морду не стали - начальницы, естественно, заслуга. Юбку и жакет она пожертвовала Нептуну, блузка и 'парабеллум' вызывали законные подозрения, но морпехи все равно представляли немецких шпионок как- то иначе. Наверное, сапоги и сатиновые, до боли знакомого пошива, спортивные трусы послужили неоспоримым доказательством принадлежности к Красной Амии. Связь со штабом армии у командира бригады имелась, и через полчаса Женька и начальница сидели, кутались в плащ-палатки и пили чай. Приплелся в блиндаж и старлей-радист, - сустав ему вправили, а сострадательные моряки налили кружку спирта. Очки в кармане комбинезона сохранились. Женька нацепил окуляры и стал рохлей младшим лейтенантом. Такого по плечу похлопывают и тут же забывают. Рядом ведь громоотвод сидит, - взъерошенный, очаровательный, под плащ-палаткой голые ноги не очень старательно скрывающий. Ну и чудесненько. Рядовому младшему лейтенанту Землякову очень требовалось время в себя придти. *** Ночной удар по аэродромам Севастополя наносился пятью полками авиации дальнего действия, поддерживаемых силами 8-й воздушной армии и ВВС ЧФ, - здесь в воздух было поднято все способное летать ночью. Баллоны с горючей смесью, подорванные радиосигналом, сыграли роль негасимого маяка- ориентира, видимого с расстояния в десятки километров. Первыми отбомбились Пе-8 и 'Митчеллы'. Поднять с аэродрома истребители немцы не сумели. Два советских самолета-корректировщика, подошедшие со стороны моря, засекали огонь зенитных орудий. Следующий удар 'Бостонов' и Пе-2 произвел сокрушающее воздействие. К Херсонесу подошла третья волна бомбардировщиков. Почти бездымное белое сияние горючей смеси на северо-западной оконечности полуострова служило отличным ориентиром. Сбитые 'пешки' и 'Бостоны' падали в море и на аэродром, уцелевшие уходили на новый заход. Несмотря на яростную бомбежку, из шести десятков самолетов находящихся на аэродроме Херсонеса, была уничтожена едва ли треть: в основном 'штуки' и штурмовики. Но взлетная полоса была выведена из строя. Ошеломленные немцы пытались тушить горящую технику и спешили восстановить взлетную полосу, - сделать её хотя бы частично пригодной к приему самолетов. Озеро белого огня все еще сияло и потушить его было нечем. В небе дребезжали По-2, сыпали мелкие бомбы. Аэродрому в Бельбеке досталось гораздо меньше, но там взлетная полоса уже находилась под постоянным артиллерийским обстрелом, что практически исключало использование аэродрома. На рассвете Херсонесский аэродром подвергся новому удару. Три полка штурмовиков, за ними Ил-4 и Пе-2. Вторую волну вновь создали штурмовики и бомбардировщики ВМС ЧФ. В 8:15 была перехвачена и расшифрована радиограмма штаба 'Береговой эскадрильи Крым'. В ней сообщалось, что аэродром Херсонеса выведен из строя минимум на двое суток. В ответной радиограмме штаб 17 армии ставили в известность о том, что в 5:30 советская авиация подвергла массированной бомбежке аэродромы юга Румынии. В 5:45 был разбомблен аэропорт в Констанце, там погиб генерал-майор Шумахер, отвечавший за подготовку румынских летчиков. Предположительно, для налетов штаб советских ВВС использовал бомбардировщики и истребители двух воздушных армий. От действующего начальника 'Береговой эскадрильи Крым' решительно требовали возобновить прием самолетов на Херсонес в течение ближайших суток. За сутки привести в порядок взлетную полосу было невозможно. Кто мог знать, что тяжелые русские бомбардировщики будут кидать на каменистый мыс тяжелые ФАБ-1000? Штаб 'Береговой эскадрильи Крым' собирался сделать всё, чтобы следующим утром поднять в воздух хотя бы истребители. Но суток у немцев не было. В 9:00 войска 2-й гвардейской, 51-й и Отдельной Приморской армий начали общий штурм.
Войска 2-й гвардейской и 51-й армии:
417-я сд при поддержке отдельного гвардейского танкового полка вела бои за Гайтаны и Сахарную головку. 267-й сд удалось овладеть селом Новые Шули. 77-я сд безуспешно атаковала Сапун-гору.
Приморская армия:
На отдельных участках удалось продвинуться на 4-7км. Взята Балаклава, Федюхины высоты, села Нижний Чоргунь, Кадыковка, Камары.
18-19 апреля 19-й танковый корпус атаковал по Золотой балке в направлении колхоза «Большевик». Отдельные танки, преодолевая минные поля, под ураганным фланговым огнем с Сапун-горы и высоты Горная прорвались к безымянному хутору (1,5км северо-западнее колхоза «Большевик»). Пехоте закрепиться не удалось. Танки отошли на исходный рубеж (район высот 123,3 и 164,9).
20-21 апреля велись отдельные бои с целью выявления укреплений и системы огня противника.
На 22 апреля обстановка существенно не изменилась.
Активна немецкая штурмовая авиация.
Погода: солнечно, переменная облачность, тепло.
Керченский полуостров. Аэродром Багерово (250км от Севастополя)
Глава 3
1037-й день войны
