Самый младший лейтенант

По обстоятельствам, мальчики...      Стас принес пассажиру и даме относительно чистый брезентовый чехол, показал, где фляга с водой. Майор уставился на возникшую Катрин:   - Russin? [31]    - Persönliche Bitte des Herrn General [32] , - нагло заверил Женька.   - Generals Konrad!? [33]  - изумился майор.   Женька дипломатично и многозначительно пожал плечами. Лучше не уточнять. И так сплошь дурная импровизация.   Катрин присела у носилок, обтерла влажной тряпкой губы раненого. Подполковник в сознание не приходил, дышал тяжко, лопались на губах крошечные пузырьки. Самолет вибрировал, - уходили от аэродрома, прижимаясь к самому морю, - вверху, над Херсонесом начался ад. Еще был виден белый мертвенный свет 'маяка', над ними панически шарили по небу лучи прожекторов, мелькали силуэты многочисленных самолетов. Вспухали чудовищные разрывы.   Женька устроился у иллюминатора. Автоматчики выглядывали из-за ящиков, пытались разглядеть русскую. Что-то не расслабляются. Нехорошо.   Женька свесил голову:   - Raucht bloss nicht! [34]    Пятнистый оглянулся, зашептались. Снова уставились в спину светловолосой русской. Как Катька может вытерпеть? Чувствует ведь, она вообще к взглядам страшно чуткая.    Может, обойдется? Просто глазеют на красивую девушку. Фронтовики изголодавшиеся. Хотя эта, немецкая, тоже ничего. В плащ кутается, но видно, что эффектная. Волосы красивые. Хотя у Иришки рыжесть поприятнее будет. Эта лисичья какая-то...   - Sie hat eine Pistole! Partisanin! [35]  - закричала лисица с ужасным акцентом.   К сожалению, автоматчики её поняли. Пятнистый откинулся за ящики, его товарищ дернул из-под ног автомат.   Женька выстрелил ему в спину. Еще раньше Катрин успела дважды выстрелить, - из-под руки, практически не разворачиваясь. Череп роттенфюрера разлетелся кровавыми брызгами. Женька успел заметить отверстие у него между лопаток, оставленное собственной пулей, но тут из-за ящиков высунулся угловатый ствол МР-43....   Каким чудом удалось успеть свалиться вниз, Женька так и не понял. Скорчился за пирамидой ящиков. Над головой взвизгивали, рикошетили пули. Короткая очередь показалась нескончаемой. Женька рассадил правую кисть об угол ящика, 'Вальтер' в руке почти не ощущался. Пальнуть поверх ящика? До 'пятнистого' метр с небольшим. Сквозь ящики прошьет?   Содрогнулись ящики, - сапог едва не задел Женьку по уху, - мелькнули коленки, обнаженные вздернутой форменной юбкой. Катрин что-то крикнула, - Женька не расслышал, вскочил на ноги. Успел увидеть как начальница отбивает-поднимает автоматный ствол вверх. В полумраке плеснул факел короткой очереди, испятнал обшивку потолка гостью пробоин. Катрин сцепилась с 'пятнистым'. Тот прохрипел непонятную гадость, пытался упереться ладонью в подбородок девушки, отшвырнуть, но сержантша держалась как клещ, давила на горло локтем. Женька дотянулся до автомата, вывернул из руки эсесовца.   - Назад! - зарычала Катрин, каким-то чудом удерживаясь на крепком мужчине.   Куда назад?! А, майор...   Женька метнулся назад по узкому проходу. Ящики раскачивались, - Стас и немец-майор пытались вдолбить друг друга в секретный груз. Дибровицкому приходилось плохо, - на нем сидела еще и баба, двумя руками драла рыжие волосы.   Чуждую дамочку Женька отшвырнул, ухватив за плащ, немца тщательно, - не дай бог серьезно повредить, наверняка пригодится, - приложил прикладом. Штурмовая винтовка, так похожая на 'Калашников', в руках казалась куда как увесистее. Майор, схлопотав по затылку, ахнул и обмяк. Баба, растрепанная, но все равно на удивление красивая, неловко сидела под сидением, одной рукой копалась под плащом, другой прикрывала разодранный на колене чулок.   Глупо, но парни почему-то заворожено смотрели, как она достает оружие. Из плаща появился короткоствольный револьверчик. Игрушечный такой, - Женька такие только в кино видел. Красавица, скривив губы, трясущейся рукой, вскинула игрушку. Дибровицкий, нашаривший под ящиками свой пистолет, почему-то так и не попытался выстрелить первым. Да и сам Женька вскинул автомат, пытаясь прикрыться прикладом лишь когда коротенький ствол поднялся на уровень груди.   Катрин неслась по проходу, словно на тренировке огибая ящики и крепления. Подошва сапога отбросила руку с револьверчиком, ломая пальцы, расплющила кисть о переборку. Закричать женщина не успела, - сержантша ударила ее в лицо. Открытой ладонью, но так жестоко, что голова нежеланной пассажирки врезалась в борт, из накрашенного рта, брызнула кровь.   - Рыцари, мля... - проорала Катрин, запихивая 'парабеллум' под растерзанный жакет. Пуговицы на нем отсутствовали, ниже было еще хуже: юбка лопнула по обоим швам, блузка висела драными полами.   Дверь рубки приоткрылась, высунулся радист с автоматом в руках.   - Мы в норме, - проорала Катрин и подтвердила знаком.   Радист хотел что-то прокричать, но тут 'Юнкерс' резко завалился на правое крыло. Старлея отбросило вглубь пилотской кабины, остальные покатились к борту. Женька врезался головой в поясницу командирши, Катрин охнула, хватаясь за ноги Дибровицкого. Под натужный рев двигателей кое-как разобрались. Самолет продолжал идти с пугающим креном, Женька с ужасом видел, как крениться штабель ящиков. Раздавит каким-нибудь сверхсекретом...   'Юнкерс' свалился в столь внезапный обратный вираж, что все покатились к грузу. Штабель, слава богу, пока устоял, но что-то трещало, лопалось.   - Собьют, нахер! - орала Катрин, сжимаясь за ящиками.   Женька потрясенно увидел светлые пулевые отметины на ящиках. Следующая очередь прошла выше, ощущались лишь толчки пуль в корпус самолета.   Истребитель, и, наверное, не один. Черт, свои прицепились...   Валша вытворял что-то невообразимое. Транспортник, скрипя всеми своими дюралюминиевыми листами и трубами, свалился в пике, едва не зацепил носом воду, пронесся над темными волнами. Пилот стремился прикрыться кручей берега, - паре Пе-3бис из Особого полка ВВС ЧФ было сложно вновь выйти в хвост транспортнику. Но у пилотов ночных истребителей опыта хватало, да и чувствовали они себя уверенно. Тень громоздкого 'Юнкерса' отчетливо выделялась на фоне волн и в помощи бортовых станций 'Гнейс-2М'[36]   никакой необходимости не было. Ночные 'пешки' ушли выше, дожидаясь когда 'немец' проскочит мыс.   Идиотизм, но в самолете чувствуешь себя голым. Залечь негде, ползти некуда, гранату не бросишь...   - К пулемету! - орала Катрин.   - Так свои там...   - Пугнуть, дубина... - начальница попыталась протиснуться к пулеметной турели, ударилась о ящики.   Женька попробовал двинуть следом, упал, покатился, ухватился за плащ румынки. Женщина пришла в себя, держалась за подбородок, что-то говорила. Глаза, полные слез, даже в полутьме, были колдовски красивы. Женька, цепляясь за брезентовые ремни, встал. С опозданием понял, что никакая она не немка, и не румынка. Молится и матерится на родном...   'Пе-3' упали на добычу поочередно. От первого тяжелого истребителя 'Юнкерс' ушел, опасно довернув к обрыву берега. Но вторая 'пешка' словно этого и ждала. Огненные трассы двух пушек и двух пулеметов перечеркнули левое крыло и гофрированный фюзеляж 'Юнкерса'.   Обе тусклые лампочки в грузовом отсеке погасли. Один из проклятых ящиков двинул Женьку между лопаток, бедро дернуло болью. Кто-то кричал... Женька автоматом отпихивал от себя ящики, что-то нетвердое. А, майор... Вроде шевелится... Черт с ним... Катька где? Что-то мягкое... Комбинезон... Стас... Спина мокрая... вздрагивает... Тон двигателей 'Юнкерса' изменился. Самолет содрогался.   Кто-то упал рядом. Катька...   - Что? - заорала начальница, хватая за плечо.   - Стасик. Ранен он...   - Горим, Женька. Мотор...   В иллюминатор заглядывало, дрожало оранжевое зарево. Ясно, как днем, виднелась ребристая обшивка крыла.   - Валша посадит... перевязать бы...   Катрин с силой отпихнула:   - Дверь, Женька! Открывай...   'Юнкерс' кренился, и Женька просто всем существом чувствовал какого труда стоит удержать машину от падения. Полез-покатился к двери, нащупал рукоятки. В отсеке стало светлее из-за огня на крыле...   Да, открывайся же! За спиной кричали. Женька, срывая ногти, отдраивал дверь. Поддалась, проклятая...   Хлестнуло соленым холодным ветром. Неслась, тускло сверкая, вода. Билось мутное отражение двигателя-факела.   - Приказано прыгать! Разобьемся...   - Да он охренел! Куда?! Берег где?   - Рядом. Командир пока машину держит, - кричал, пытаясь перекрыть свист воздуха, скрежет двигателя и дребезжание металла, старлей-радист. - Приказ...   Женька с ужасом смотрел на несущуюся безумно далеко под крылом воду.   - Прыгай, приказ! - хрипло кричал старлей, тряся Катрин за плечи.   - Ах, вашу... - командирша отпихнула радиста. - Женька, пошел!   - Ты что?! Я ж в лепешку! А Стас?   Катрин пнула-подсекла под колено, и толкнула в дверь. Женька пытался ухватиться за проем, но был уже в воздухе... Мгновенно развернуло, - успел увидеть промелькнувший хвост 'Юнкерса'.   Завопить не успел - это и спасло. Вода оказалась неожиданно близко. Бахнулся боком. Сдавило со всех сторон плотным холодом. Оглушено замолотил руками и ногами. Вынырнул. Во тьме трепетал тусклый факел уходящего самолета, несло к звездам длинный шлейф дыма. Женька не успел выплюнуть горько-соленую воду - факел встретился с водой, подлетело горящее крыло, поднялся фонтан воды. Победно проревели где-то в высоте истребители.   Всё.      Женька попробовал вынырнуть повыше, оглядеться. Однообразные горбы волн. Тихо-то как, только плеск безразличный. На дне еще тише. Главное, не паниковать. Что Катька бы сделала? Определиться, сообразить куда плыть. Плыть. Ничего иного не остается. Валша уводил самолет от Херсонеса. Берег был слева, значит шли на восток. Звезды... Звезды на месте. Ориентируемся...   - Евгений,