года. Чрезмерную самоуверенность германской ставки иллюстрирует фраза, родившаяся в тот момент, когда думали, что Япония предложила руку помощи: «Для того лишь, чтоб грабить трупы, нам никто не нужен!»[137]
Так же как политическая сторона дела помешала ранее вермахту влиять как-то на отношения с Италией, так и теперь его не допускали к вопросам сотрудничества с Японией; однако, насколько мне известно, никаких протестов по этому поводу не высказывалось. Высшие военные круги – и это относится не только к старшим офицерам вермахта – явно разделяли мнение Гитлера, что война против России, вероятно, пойдет быстро. Впрочем, по основным стратегическим вопросам, подобным этим, штаб оперативного руководства не в состоянии был высказывать какие-либо иные взгляды, поскольку стал считать себя исключительно рабочим штабом Гитлера. В вопросах военного сотрудничества с Японией военно-морской флот был тем видом вооруженных сил, который они затрагивали больше всего, но любые планы на этот счет, исходившие как из ОКВ, так и из ОКМ, касались исключительно поддержки Японии в ее предстоящей войне с Англией и, возможно, с Соединенными Штатами. Та часть директивы ОКВ № 24 от 5 марта 1941 года, которая касалась этой темы, основывалась на меморандуме ОКМ и приложенном к нему докладе отдела «Л»; последнее предложение в содержавшихся в нем инструкциях звучало так: «Никаких сведений об операции «Барбаросса» японцам сообщать не следует».
Последние указания
По распоряжению Йодля на долю отдела «Л» выпал и ряд других заданий на финальном этапе подготовки войны с Россией. Мы должны были собирать для обычных ежедневных совещаний данные разведки от сухопутных сил, флота и авиации, передавать в ОКХ бесконечные пожелания Гитлера о внесении тех или иных поправок в планы выдвижения войск или в исходные цели и, наконец, руководить «театром военных действий ОКВ» в Финляндии через штаб корпуса «Норвегия», ставший главным в этом районе. Все инициативы Гитлера являлись плодом его непрерывно работающего мозга, и, насколько известно, их немедленно и без всяких обсуждений превращали в приказы как люди из его ближайшего окружения (например, Йодль), так и штабы, которым они адресовались. Приведу примеры.
8 марта генерал Йодль вручил мне новые распоряжения фюрера, в которых говорилось:
«Операцию против Петсамо в Финляндии следует расширить, включив захват Мурманска.
Для этого горный корпус Дитля должен быть усилен подвижными войсками, включая тяжелые танки.
Заминировать порты Мурманска и Архангельска.
Заминировать подходы к Припятским болотам в Центральной России.
Усилить противовоздушную оборону румынских нефтяных промыслов».
Указания Гитлера от 16 июня:
«Вследствие очень большой протяженности фронта дата наступления на востоке не должна зависеть от погодных условий.
Дивизии на самом северном фланге группы армий «Север» не наступать, а остаться в обороне; усилить из резерва центр и левый фланг 9-й армии (группы армий «Центр») для защиты от нападений русских с фланга.
72-ю пехотную дивизию в Румынии следует сделать подвижной (то есть моторизованной), чтобы защититься от возможных десантов на Черноморском побережье».
Гитлер, таким образом, нарушал все правила, регулирующие деятельность как главы государства, так и Верховного главнокомандующего. Кульминационным моментом установленного им порядка стало «большое совещание» в рейхсканцелярии в Берлине 14 июня 1941 года. Собрали всех командующих группами армий, танковыми группами, армиями и аналогичными военно-морскими и военно-воздушными соединениями и в присутствии старших офицеров главнокомандования трех видов вооруженных сил и ОКВ вместе с их непосредственными подчиненными заставили изложить Гитлеру во всех деталях свои задачи и намерения. Это означало, что прибудет очень большое число старших офицеров, и в целях секретности личная канцелярия Гитлера выпустила подробные инструкции, в которых говорилось, каким из входов в старую и новую рейхсканцелярии и в какое время должен воспользоваться каждый из прибывших. Доклады проводились в зале парламента старой рейхсканцелярии; участников разделили на отдельные группы по секторам фронта и вызывали по именам через установленные промежутки времени, Гитлер бегло приветствовал каждого. В два часа дня совещание прервали для ленча, на который были приглашены все его участники; в конце трапезы Гитлер произнес «обширную политическую речь», в которой еще раз разъяснил причины нападения на Россию и снова заявил, что крах России заставит Англию прекратить борьбу. Сторонний наблюдатель мог бы сказать, что все присутствовавшие чувствовали себя уверенно[138].
Среди прочих подготовительных мер, за которые отвечало ОКВ, следует упомянуть «график». Он был последним и самым всеобъемлющим документом из этой серии; составлялся на основе информации и требований, поступавших из трех видов вооруженных сил, и его подготовка вызывала множество трудностей по причине именно всеобъемлющего характера и взаимозависимости мероприятий на востоке, западе и севере. Весь график пришлось заново переделывать, когда нападение отложили из-за начавшейся кампании на Балканах. Кроме того, ряд вопросов приходилось обсуждать с ведомством адмирала Канариса, например закрытие границ и коммуникаций в районах, граничащих с Россией; главными условиями, которыми мы руководствовались, была необходимость добиться внезапности и в то же время дать возможность русским составам, перевозившим ценные военные грузы, въезжать на территорию Германии до самого последнего момента; насколько я помню, цель состояла в том, чтобы последний грузовой состав из России смог пересечь германскую границу в полночь с 21 на 22 июня.
Наконец, было у отдела «Л» и одно особое задание: нам поручили собирать информацию обо всех случаях нарушения границы и аналогичных способах прощупывания ситуации со стороны Красной армии и ее авиации за последние месяцы и передавать эти сведения в форме записок министру иностранных дел, датируя некоторые из них задним числом. В зависимости от важности сообщений с точки зрения международного закона, в случае мелких инцидентов эти записки подписывал я, умеренно серьезных – Йодль, а самых серьезных – начальник штаба ОКВ. Нетрудно догадаться, какова была цель всего этого. Кристально ясной она стала 19 июня, когда офицер, обеспечивавший связь министерства иностранных дел с ОКВ, сообщил мне, что «вчера вечером фюрер распорядился, чтобы на основании полученных из ОКВ записок о нарушениях русскими границы министр иностранных дел направил ему последнее обращение в том духе, что угроза передвижений русских делает опасной любую дальнейшую отсрочку». Насколько мне помнится, те особые донесения базировались на реальных случаях, имевших место в изобилии.
А) Из дневника Гальдера за 1941 г.:
«7
Б) Хойзингер сообщает, что 25 июля начальник отдела разведки (по иностранным армиям на востоке) заявил: «Я склоняюсь к мнению, что численность этих войск была увеличена, во-первых, в качестве меры предосторожности против нас, но и с учетом перспективы удара в западном направлении тоже».
