Выводы же, которые Гитлер начал теперь делать из этой «игры, где у каждого была своя роль», выходили далеко за пределы, оправдываемые этими инцидентами. Хотя и трудно было ожидать чего-то другого, но тех из нас, кто оказался вовлеченным в это дело, охватило чувство неловкости и тревоги. Все эти предварительные шаги выглядели как предзнаменование «несправедливой войны» – чего-то такого, что никогда не входит в расчеты офицера, вся карьера которого зиждется на принципе «справедливости своего дела». Правда, позднее было установлено, что Советы находились в гораздо более высокой степени готовности к войне, чем думали многие, что подтвердило огромное количество военнопленных, захваченных в боях на границе, и множество новых аэродромов в приграничной зоне, вовсе не пустовавших; но все это не помогло избавиться от стойкого ощущения несправедливости. Мы могли утешать себя только одной мыслью: видимо, существуют какие-то «государственные причины», которые хотя, как мы вынуждены признать, и не очень очевидны, и не считаются с установившимися традициями, но, возможно, в какой-то степени оправданы недавним вооруженным вторжением Советов в Финляндию и Румынию.
«Преступный приказ»
Даже такие критерии неприменимы к требованиям Гитлера по поводу так называемых особых мер. Я имею в виду названные впоследствии «преступными» приказы Гитлера, которыми оперативному штабу и отделу «Л» неизбежно пришлось заниматься. Мне кажется, здесь нужно подробнее рассказать об обстоятельствах, сопутствовавших появлению этих приказов, тем более что все опубликованные до сих пор описания основывались главным образом на решениях Нюрнбергского трибунала и, как и сам трибунал, не приняли во внимание свидетельства подобных мне людей, имевших к этому непосредственное отношение. Я предлагаю проследить появление этих приказов шаг за шагом с помощью полных документальных и других доказательств. Но прежде чем начать, хочу, чтобы и те, кто выжил тогда, и современное поколение задумались на минуту и мысленно поставили на передний план два следующих факта:
1. Диктатор достиг тогда вершины своего могущества, и его власть была неоспоримой; германский народ поддерживал его почти единодушно; он был одержим «идеей крестового похода» так же, как и позднее некоторые его противники[139]; в результате он не воспринимал никакие контраргументы; противостоять его замыслам хоть с какой-то надеждой на успех можно было только скрытными действиями.
2. Офицер имеет ограниченные возможности высказывать свои взгляды, и он сталкивается с коллизией долга. У него врожденное понятие о дисциплине, законе и чести, основанное на исторических примерах руководителей прусского и германского государств; ныне, находясь между жизнью и смертельной войной (и это не попытка преуменьшить хорошо известные преступные деяния и наклонности гитлеровского режима, хотя, заметим, это признано на международном уровне), он вдруг испытывает протест против приказов, отдаваемых главой его государства и его правительством, потому что эти приказы несовместимы с его кодексом военной этики.
И еще одно, побочное, соображение: в случае нападения на Россию главнокомандующему сухопутными войсками было труднее, чем где бы то ни было, отказываться от своего так называемого права неограниченной власти; немыслимо было, чтобы в «зоне боевых действий» или в примыкающих к ним тыловых районах существовала какая-то другая германская структура, осуществляющая властные действия, не отвечая за них перед армией, независимо от ее главнокомандующего и вышестоящего штаба, которому он передал полномочия. Это означает, что главнокомандующего сухопутными войсками вынудили прийти к соглашению с теми высокими начальниками, которым подчинялись специальные отряды СД[140] и полиции, навязанные армии Гитлером; но они не относились к вермахту, и главнокомандующий понятия не имел, каковы были истинные задачи этих органов «специального назначения».
Судя по тому, что нам известно сегодня, отправной точкой в цепи событий, как по существу дела, так и по времени, видимо, являются заметки, сделанные генералом Йодлем 3 марта 1941 года на проекте
«Предстоящая кампания есть нечто большее, чем просто вооруженный конфликт; это столкновение двух различных идеологий. Ввиду масштаба вовлекаемой в эту войну территории она не закончится просто разгромом вооруженных сил противника. Вся территория должна быть разделена на отдельные государства, каждое со своим собственным правительством, с которым мы затем сможем заключить мир.
Формирование этих правительств требует большого политического умения и должно основываться на хорошо продуманных принципах.
Любая широкомасштабная революция влечет за собой события, которые в будущем нельзя просто стереть из памяти. Сегодня социалистическую идею в России уже невозможно истребить. С точки зрения внутренних условий образование новых государств и правительств неизбежно должно исходить из этого принципа. Большевистско-ев-рейская интеллигенция должна быть уничтожена, так как до сего дня она является «угнетателем» народа. Прежняя буржуазная и аристократическая интеллигенция, та, что еще жива среди эмигрантов, тоже не должна появиться на сцене. Русский народ отверг бы ее, и она в основном настроена против Германии. Особенно это относится к бывшим Балтийским государствам.
Далее, мы должны при всех обстоятельствах не допустить возможности появления националистической России на месте России большевистской, поскольку история показывает, что она тоже снова станет антигерманской. Наша цель – построить как можно скорее и используя минимум военной силы социалистические государства, которые будут зависеть от нас.
Задача эта настолько трудная, что ее нельзя доверить армии».
Далее Йодль продолжил[142]:
«В соответствии с этими указаниями фюрера директиву необходимо переделать следующим образом:
1. Армия должна иметь зону боевых действий. Однако эта зона не должна быть глубже, чем это необходимо. В тылу такой зоны не надо создавать никакого военного управления. Вместо него будут назначены рейхскомиссары для выделенных регионов значительной площади, границы этих регионов должны совпадать с этнографическими. Задачей комиссаров будет быстрое создание политического механизма новых государств. Наряду с комиссарами там должны быть «командующие округами вермахта»; они будут нести ответственность перед главнокомандующим сухопутными войсками только за чисто военные вопросы, напрямую связанные с ведением боевых действий; за все прочие дела они будут отвечать перед ОКВ. В их штабы войдут органы, занимающиеся проблемами, входящими исключительно в сферу деятельности вермахта (военная экономика, связь, внутренняя безопасность и т. д.). Основная часть полицейских сил будет подчиняться рейхскомиссарам.
2. Границы будут закрыты только там, где они примыкают к зоне боевых действий. Если в этом районе понадобится использовать структуры,
3. В разделе III проекта инструкций (относительно Румынии, Словакии, Венгрии и Финляндии) нужно просто указать, что, если главнокомандующий сухопутными силами считает необходимым запросить какие-либо особые полномочия в этих странах, просьбу об этом следует направлять в ОКВ, которое затем свяжется с министром иностранных дел. Не может быть и речи о «прямом обращении» армии к германским представителям в этих странах с просьбой о таких полномочиях.
Проект необходимо подготовить как можно быстрее и перепечатать через два интервала, чтобы Гитлер мог внести дальнейшие изменения. Вам разрешается связаться с ОКХ. В данный момент нет необходимости
