Смутившись, я промямлила:
– Извините меня, ради Бога... Я всего лишь хотела... Нет, оправданий моему дерзкому поступку не было.
Оставалось лишь расплачиваться за него по полной программе.
– Входите, – сказал Йен. – На этот раз у меня есть кофе.
Он поднял чашку и лукаво улыбнулся.
Присев на тахту, я взяла со стола чашку с горячим ароматным кофе и виновато потупилась.
Йен сел напротив меня на стул с высокой спинкой и успокаивающе произнес:
– Не смущайтесь, вы мне не помешали. Мне все равно пора сделать перерыв в работе.
На столике у него за спиной стоял включенный компьютер.
– Вчера я забыла вас попросить... В общем, я хотела бы вас пригласить к нам в «Пейдж» на встречу с читателями. Мы организуем все в лучшем виде, с кофе и домашней выпечкой.
– А булочки с черникой будут? – спросил Йен.
– Возможно. Вера у нас настоящая чудесница в кулинарии.
– Тогда я согласен! – Йен рассмеялся.
Я тоже вымучила улыбку, но отвела взгляд, устыдившись своих запыленных тапочек, взлохмаченных волос и мятой одежды. И еще я пожалела, что не приняла утром душ.
Йен выдержал паузу и спросил:
– Вы не хотите объяснить, что на самом деле происходит?
Я только вздохнула в ответ и плотнее сдвинула ноги. Чашка дрогнула у меня в руке, горячий кофе выплеснулся на колени.
– Хорошб, – сказал Йен. – Если вы хотите поговорить о чем-нибудь другом, я готов поддержать беседу на любую тему.
Сделав судорожный вдох, я попыталась не думать ни о чем, кроме того эпизода в третьей главе его книги, где один русский гангстер угрожает Тэну Карпентеру убить его дочь. Потом я все же собралась с духом и выпалила:
– Ваша книга мне понравилась. Особенно тот момент, когда Тэн использует свой ножной протез для самообороны. Весьма оригинально!
– Вы издеваетесь надо мной? – полоснул меня холодным взглядом Йен.
– Нет, – ответила я, хотя в действительности издевалась, правда, самую малость. – Просто я не совсем удачно поменяла тему.
Он кивнул, встал и, приблизившись ко мне, сказал:
– Следуйте за мной. Я хочу вам кое-что показать. Мне вдруг стало совсем не до издевок.
Сарай, к которому Йен привел меня, стоял в пятидесяти шагах от дома. От земли исходил густой дурманный дух, мои тапочки промокли, пока мы шли по росистой траве. Как ни странно, увлажнились у меня почему-то не только ступни.
Йен открыл дверь и кивком пригласил меня войти. Сердце мое затрепетало, охваченное смутными предчувствиями чего-то необычного. Бывать в сенных сараях мне уже давно не доводилось, в последний раз я была именно в этом сарае вместе с Бриджем Уилкинсом и Моррисом, когда училась в средней школе. Тогда с Бриджем мы помогали Морису ремонтировать это обветшавшее строение. Моя роль заключалась в том, чтобы подавать Бриджу инструменты и следить, чтобы Моррис не слишком переутомлялся – он уже тогда был очень слаб.
Войдя в сарай, я замерла, пораженная произошедшими в нем изменениями. Прелая солома и всяческий хлам, хранившийся там многие годы, были убраны. Цементный пол чисто вымыт, рядом с механической пилой аккуратно сложены свежераспиленные доски. Поодаль стояли козлы, возле дальней стены, темной и ненадежной, высились новые подпорки.
Прочитав изумление на моем лице, Йен пояснил:
– Мой дядя был плотником. Он кое-чему меня научил. Вот я и решил помочь Бриджу Уилкинсу. Но одному мне здесь со всем не справиться. Мне потребуется помощь.
С этими словами он ухмыльнулся, взял с поленницы пояс с инструментами и молча надел его на меня.
– Мой отец любил повторять, что ничто так не просветляет сознание, как физический труд.
– Он, очевидно, был мудрым человеком, – сказала я.
– Да, – подтвердил Йен.
У меня перехватило дыхание, а сердце заколотилось так, что никаких сомнений в том, что я втрескалась в этого человека, не оставалось. Только этого мне не хватало!
– Ну, с чего начнем? – бодрым голосом спросила я у Йена, положив руки на пояс.
Мы прервали работу только в полдень. Угрызений совести в связи с отлыниванием от помощи моим «барышням» в магазине я не испытывала и поэтому с удовольствием осталась с Йеном. С каждым новым гвоздем, который я вколачивала в стену сарая, настроение у меня заметно улучшалось. Поставив еще несколько подпорок у восточной стены, мы, грязные и мокрые от пота, вернулись в дом, чтобы умыться и переодеться.
