Кэтлин радостно дрыгала ножками, но затем ее внимание переключилось на клапан кармана на рубашке Диллона. Какая интересная штуковина, с кнопкой!
– Так тебе интересно, о чем я хотел тебя спросить?
– Господи, очень надо! – заверила его Тея.
– Ничего ты не понимаешь, Тея, – усмехнулся Диллон.
– Это потому, что ты возомнил, будто любая женщина мечтает, чтобы ты оказал ей внимание! Кстати, тебе никогда не приходило в голову, что ни одна из твоих подруг почему-то не торопилась с тобой под венец?
– Начнем с того, что я никогда не воображал себя этаким подарком судьбы, если ты это имеешь в виду. Но почему ты отказываешься поверить, что я серьезно?
– Потому что не верю. И вообще у меня есть привычка вопить и пользоваться человеческими слабостями. Или ты забыл?
– А если я скажу тебе, что ты красивая женщина? Вдруг поможет?
– И не надейся! Тем более что ты мне это уже говорил, – ответила Тея, протискиваясь мимо него с несколькими картофелинами в руках.
– Неужели? – искренне удивился Диллон.
– Это потому, что ты уже был пьян до такой степени, что плохо соображал.
– Но ведь сейчас я не пьян, Тея!
– Нет, но если верить твоим словам, от голода помутился рассудком!
Диллон не ответил, и Тея вопросительно посмотрела на него.
– Думаю, это будет приятно, – сказал он наконец, глядя ей в глаза.
– Что именно? – искренне удивилась Тея. Диллон был, очевидно, рад такому вопросу.
– Ухаживать за тобой, Тея Керни, – улыбнулся он.
– Я, кажется, уже сказала тебе, Диллон, – мне не нужно, чтобы за мной ухаживали!
– Ну и ладно, – сокрушенно вздохнул он. – Я все равно буду.
– Зачем?
– А ты как считаешь? И вообще, можно тебя попросить быть хотя бы капельку поделикатнее? Подумай о том, что можешь не оставить камня на камне от моей хрупкой самооценки!
– Это в тебе говорит шотландец, Камерон. Можешь не волноваться – чтобы разбить твою так называемую хрупкую самооценку, не подойдет даже отбойный молоток!
Диллон усмехнулся.
– Тея!
– Что на этот раз?
– Ты хоть знаешь, как готовят картофельную запеканку? Или оставишь меня страдать от голода, а потом возьмешь и накормишь своей дробленкой?
– Своей дробленкой я не стала бы делиться даже с принцем Уэльским. А тебя и вовсе не намерена ничем угощать, пока ты не уберешься с дороги. Кэтлин, моя деточка, – проворковала Тея, обращаясь к дочери, – будь добра, своди этого дядю на прогулку. Пусть он подышит свежим воздухом.
– Ах, на прогулку! – в негодовании воскликнул Диллон, и Кэтлин громко рассмеялась. – Показывай дорогу, малышка!
Они гуляли довольно долго, и Тея успела за это время приготовить национальное шотландское блюдо из мяса, картофеля и лука.
– Ты не будешь со мной за компанию? – поинтересовался Диллон, увидев на столе лишь одну тарелку.
– Нет, я не ем вместе с постояльцами. И уже немного поздновато для завтрака. Я ведь в отличие от тебя не бродила где-то всю ночь напролет.
Диллон уставился на нее, и Тея в который раз мысленно отругала себя. Ее слова прозвучали так, будто ей было не все равно, где и с кем он был до утра.
– Не понимаю, что ты имеешь в виду? Пусть Кэти останется у меня.
– Не называй ее Кэти, – бросила Тея через плечо.
– Для тебя Кэтлин, а для меня Кэти, – примирительным тоном произнес Диллон.
Тея вздохнула и вышла в коридор, однако, услышав стук в заднюю дверь, пошла посмотреть, кто там. Дождь так и не утих, а на пороге стояли Родди и Флора.
– Ага, пересчитываете население! – воскликнула Тея, зная местный порядок проверять, все ли благополучно после шторма. – Заходите, не стойте под дождем.
– С тобой и Кэтлин все в порядке? – поинтересовался лавочник, он же почтмейстер.
– Да, все хорошо, – успокоила его Тея. – Хотите чаю?
– Еще как хотим! – ответила Флора. – Таким старикам, как мы с Родди, без чашки чаю никак нельзя – для поддержания сил. И понесло же нас на улицу в такую погоду! – продолжала жаловаться Флора.
– Надеюсь, в поселке ничего не произошло? – спросила Тея у Родди.
– Ничего серьезного, – ответил тот. – Мы уже обошли почти всех.
– Ты, случайно, не видела Диллона? – поинтересовалась Флора. – Прошлой ночью они с Родди выпили по пинте пива, и с тех пор мы его не видели.
– Он здесь, – ответила Тея, вешая их мокрую одежду на крючок возле двери.
– Ах вот как! – произнесла Флора, и уголки ее рта поползли вниз. – Мы даже и не предполагали, – добавила она, обращаясь к Родди. Тот изо всех сил пытался скрыть улыбку.
– Флора, прекрати намеки! Он здесь на правах обычного постояльца.
– Что-то не верится, – усомнилась та. – И где же он?
– Завтракает.
– Завтракает? – переспросила Флора с нескрываемым интересом.
– Его не было всю ночь, – пустилась в объяснения Тея. – И поэтому он только что проснулся. Надеюсь, понятно?
– Мне-то понятно, моя милая, – отреагировала Флора.
И с этими словами она решительно направилась на кухню.
– Ах вот ты где, греховодник! – набросилась она на Диллона. – Можешь не вставать ради меня. Ешь свой… завтрак! Я правильно выразилась?
– Хотите картофельной запеканки, Флора? – предложил Диллон. – Присаживайтесь и угощайтесь.
– Нет, что ты! Мне нужно следить за девичьей фигурой. Пусть уж лучше Родди составит тебе компанию!
– Только не он! Мне самому почти ничего не досталось. Едва уломал Тею приготовить мое любимое блюдо!
– Что ты говоришь? – не поверила собственным ушам Флора. Она уже успела – не обращая ни малейшего внимания на то, хотел ли Диллон делиться угощением – протянуть Родди полную тарелку.
– Пойдем со мной, моя деточка, – проворковала Тея, поднимая дочь на руки. Флора последовала за ними в детскую.
– Ты, наверное, мало спишь? – спросила Флора, подавая Тее сухой подгузник.
Тея ничего не ответила, продолжая переодевать ребенка. Ей меньше всего хотелось обсуждать с Флорой свое вечное недосыпание и особенно – что тому причиной.
– Я тебя хорошо понимаю, – задумчиво заметила Флора.
– Думаю, что нет.
– Почему же? Потому что я в два раза старше? Или я не знаю, что это такое – стать предметом обожания твердолобого шотландца? Думаешь, я в свое время не была напугана, когда Родди принялся оказывать мне знаки внимания? Ведь он спас меня из-под развалин во время бомбардировок Лондона. У него еще долго не заживала правая рука – как это там в армии называется… годен к нестроевой, – а он уже вовсю вытаскивал из-под завалов бьющихся в истерике женщин. Скажу тебе честно, я заранее себя похоронила. Муж мой погиб в Бирме, наш единственный ребенок – во время лондонских пожаров, так что я уже и на себе крест поставила. Но Родди… – Флора умолкла, очевидно, пытаясь вызвать в памяти картины прошлого. – Родди мне не позволил. Забрал из больницы, даже не спросив разрешения заведующей, и привез сюда. И с тех пор я здесь, Тея, потому что бесполезно спорить с шотландцем, если он вознамерился
