истерически верещал – непременно вызвали благочиние, и пожарных. Счет времени шел на минуты; если нас не стопчут жильцы, так непременно загребут до выяснения. А уж если мою физиономию припомнит дотошная баба Клава…
Я скинул мундир, и принялся расстегивать рубашку, мучительно припоминая все прошлые обиды. Как назло, накатило вялое толстовство. Ну, обошли… ну, выперли… ну, премии не дали… ну их.
– Брат Серов, – попросил я недоуменно взирающего на меня киллера, – ударьте меня.
– Что?
– Приложите от души, – повторил я.
– Зачем? – истерически хихикнула Марина Валевич.
– Для маскировки, – успел я выпалить прежде, чем Невидимка врезал мне под дых.
Было больно, и очень обидно. Я подхватил эту обиду, и переплавил ее в ярость, затмевающую сознание и…
В толпе выбегающих из подъезда жильцов никто не обратил внимания на двоих девушек, бережно поддерживающих мужчину в небрежно накинутом на плечи благочинском мундире – верно, раненого. Уж если что и привлекало внимание, так это носившаяся вокруг огромная серая псина неопределенной породы. Люди всегда видят только то, что хотят видеть.
И уже потом, когда я перекинулся обратно, Серов смог рассказать мне, что увидел, подняв на миг голову. Взрыв грянул не у сестер, а этажом выше – в опечатанной квартире покойного Парамонова, испепелив все внутри. Значит, стрелок полагал, что мы направляемся туда. Все нити снова и снова приводили нас к орскому “делу века”.
Интерлюдия
Валентин Зорин
Сверху причудливо раскинувшиеся в стороны хвосты очередей отчего-то напомнили мне Горынычей – еще тех, древних, чуть ли не диких драконов южнорусской породы, изображениями которых так любят иллюстрировать учебники истории. Дело даже не в характерном змеином извиве, а в том, что очереди эти столь же безмозглы и столь же бессмертны – они были всегда, сколько я себя помню, и с распадом Стройки не изменилось абсолютно ничего – ну: разве что они стали еще длиннее.
Дежурная бригада сиротливо скучилась в сторонке, около служебного “горбунка” – Женька Дробин, стажер и двое херувимов.
– И чего ждем-с? – осведомился я, подходя.
– Гапона, – бодро отозвался Женька. – Генерального, со-от-ветственно, архипастыря особого назначения.
– А самим, значит, слабо? – кивнул я в сторону плаката “Слава московским гномам-метростроевцам – строителям Рая на Земле!”
– Да ну их! – окрысился Женька. – Мы уже было сунулись – такой гам поднялся. Ясно ведь, что по служебной надобности… Да что там… Мона подумать, мне больше всех надо.
– Но-но, – шутливо предостерег я. – Ты мне тут не разлагай, при подчиненных.
– По-моему, они от нас какого-то подвоха ждут, – вмешался стажер.
– И правильно ждут, – заметил я, извлекая корочку. – Когда это народу от нас добро выпадало? Вот гадость какую простым раешным обывателям… А ну, расступись! Благочиние! Расступитесь, добры люди- нелюди!
Очередь – я успел приметить в ней несколько потомков великанов и даже трех троллей – встретила нас угрюмым ворчанием.
– Куды прут, куды прут?!
– В очередь! Всех в очередь!
– Знаем мы их!
– У-у, ироды!
– Нонеча вам не Стройка! Нонеча все истинно равны!
– Ага, как же! Депутатам расскажи!
– Или колдуну какому черному! Он как рассмеется, глядишь, и убивать не станет – токмо в жабу превратит!
– Или этим!
– Ну куды преш-то!
– Благочиние, господство Зорин! – проорал я, размахивая корочками.
До охранника у чарной лестницы оставалось сажени три, и большую их часть занимал собой здоровенный амбал с явной толикой орочьей крови. Впрочем, острота слуха с этой толикой явно не передалась.
– В очередь их! – провизжал откуда-то сбоку истошный женский голос.
– Меня, меня пустите! – завопил кто-то. – Я им покажу!
Один из херувимов схватился за эфес служебной шашки (как и положено, огненной).
– Расступитесь, чада! – донесся из-за моей спины зычный рев. – Ибо дело у нас воистину праведное и срочное.
– Ух, как вы вовремя, отец Иннокентий, – приветствовал я гапона. – А то подавили бы нас…
– Увещевать-то надо, – прогудел гапон. – Слово доброе – оно ведь великую Силу имеет.
Служебный крест он при этом держал наизготовку, и сомневаться не приходилось – если кому доброго слова окажется мало, попотчует промеж глаз, да так, что следующим, кого эти глаза узрят, будет благообразный дедушка с нимбом и связкой ключей.
– Прахадытэ скорее, – взмахнул лапищей охранник. – Нэ скальпливайтесь.
Ступая на самобеглую лестницу я, скорее по привычке, нежели по нужде, затаил дыхание. Шаг – мимо пронеслись, сливаясь в полосу эльмовы огни на стенах тоннеля – второй, третий, и я уже стоял на гладком граните портала.
– Интересно, – рядом со мной материализовался Женька, еще более встрепанный, чем наверху. – Этот орк наверху имеет в виду, что он всех скальпировать будет или просто скальпелем резать?
– Он – орк, – угрюмо отозвался я. – Он просто всех имеет. В виду.
Завеса портала впереди брызнула синевой – и выплюнула в нас поток столичных жителей, дружно устремившихся к фиолетовому сиянию второго портала.
– Так, – озабоченно сказал Женька. – А который-то из двух?
– Наш – тот, который на Свято-Георгиевскую, – сориентировал я подчиненных. – Эксперты сейчас прибудут.
– А что, собственно, произошло? – не выдержал Женька. – Нам в дежурке так ничего толком не сказали. Есть подозрение… косвенные данные… Из-за чего такой шорох?
– Не подозрение. – Я выдержал внушительную паузу и ткнул пальцем в потолочную фреску. – Мнение. Есть мнение…
– Да какое, прости Господи, мнение?
– Сегодня, в районе полудня, в этот портал вошел сын, – я воровато оглянулся по сторонам и продемонстрировал Кольке обрывок газетной карикатуры, – вот его. Вошел и не вышел.
– Да ну?! – оскалился Женька. – Не может быть! Что б такие эльфы – и без конвоя?..
– Ковер у него расколдовался, – пояснил я. – Хорошо так расколдовался, о тотемный столб у ресторана “Вигвам Маниту”. А наш то ли торопился куда-то, то ли… Короче, тревогу подняли почти сразу, у него амулет был на симпатической связи. Личный маг
– Он хоть жив-то еще?
– Маг говорит “жив”. Только, – я попытался дословно припомнить слова дрожащего кругленького человечка в зеленом кафтане, – до жути испуган.
– Час от часу не легче, – вздохнул Женька.
– Воистину тяжка наша стезя, – молвил отец Иннокентий. – Но се был выбор наш…
– Когда стали проверять архивы, – продолжил я, – отрыли еще несколько случаев, которые вполне могут оказаться картами из той же колоды. Семеро пропавших без вести, все – за последние полгода. Медиумы утверждают, что все семеро живы, но вот указать точное местонахождение…
