— Ни в чем.
— Но Джолин и Маршалл хотят отблагодарить вас. Вы же понимаете это, да?
— Я действительно не хотела вас огорчать, но лучше мне остаться здесь.
— Не могли бы вы объяснить почему? — Секунду назад веселая от вина и праздничной обстановки миссис Грин моментально отрезвела. Ее голос сделался жестким, как у директрисы, которая отчитывает вздумавшего вдруг капризничать первоклассника. — Ну же, мы ждем объяснений.
— Миссис Грин, говорится ли где-нибудь в нашем договоре, что я должна жить в определенном месте и ехать туда, куда мне скажут?
— Вы же знаете, что нет.
— Очень хорошо. Я благодарна вам за приглашение, но боюсь, что вынуждена от него отказаться.
— Тогда нам ничего другого не остается, как тоже остаться здесь, — разочарованно пробормотала Джолин, изобразив на лице печаль.
— Пожалуйста, не надо этого делать, — настойчиво запротестовала Ханна.
— Однако у нас нет выбора. Вы думаете, что мы сможем оставить вас одну? В День благодарения? На девятом месяце вы будете сами готовить, ходить в магазин? А если что-нибудь случится? Думаю, стоит позаботиться и о ребенке!
— Я тоже об этом думала и решила провести праздник с друзьями.
— Неужели?
Джолин откинулась на спинку стула.
— Не знаю, можем ли мы вам это разрешить, Ханна, — раздраженно произнесла Летиция Грин.
— Разрешить? Я что, в тюрьме?
— Конечно нет.
Маршалл поднял руку, требуя тишины.
— Думаю, нам всем нужно успокоиться. Не стоит так волноваться.
Но унять Джолин оказалось непросто.
— Что значит «не стоит волноваться», Маршалл? Ханна узнала об этой поездке чуть ли не две недели назад. Почему она молчала все эти дни, а теперь вдруг решила поставить нас перед фактом, заявляя, что не поедет? Все это время она с кем-то договаривалась и строила планы у нас за спиной. Я просто не могу мириться с этой ложью.
Ханна сама удивилась своей реакции на ее слова.
— Мне кажется, что никто из сидящих за этим столом не имеет права обвинять меня во лжи, — сказала она. — Ни вы, Джолин. Ни вы, миссис Грин. Никто из вас.
В комнате повисло неловкое молчание, и Ханна поняла, что ее слова попали в цель.
— Что вы хотите этим сказать, Ханна? — после довольно продолжительной паузы спросил Маршалл.
Руки Ханны нервно мяли салфетку под столом. Она не потерпит, чтобы ее делали виноватой, если она ничего плохого не сделала. Уж слишком часто тетя Рут применяла против нее подобную тактику. Чтобы набраться смелости, она вспомнила совет отца Джимми. Если у нее были вопросы к Витфилдам, то нужно прямо у них и спросить. Теперь назад пути не было.
Она посмотрела на Джолин.
— Кто такой Уоррен?
На лице художницы мелькнула легкая улыбка.
— Мне кажется, кто-то рылся у меня в мастерской. Помните, что случилось с любопытной Варварой?
— Я… картины смотрела, вот и все.
— Конечно, смотрела. Если у вас появились к нам вопросы, Ханна, то нужно было просто подойти и спросить. Уоррен — мой сын.
— Джолин! — запротестовала Летиция.
— Нет, она имеет право знать. Я думала, что если расскажу, что у меня уже есть сын, то будет труднее уговорить потенциальную суррогатную мать помочь нам. Все, как всегда, просто. Понимаете, Ханна, Уоррен — не сын Маршалла, а мы хотели, чтобы у нас был общий ребенок. Я родила Уоррена, когда была очень молодой. Я даже замужем не была. Его воспитала бабушка. Тогда у меня была другая жизнь. Мне следовало сразу рассказать вам об этом. Но, надеюсь, я ответила на ваш вопрос, Ханна?
— Святые угодники! Так вот что вас беспокоит! — воскликнула Летиция и с облегчением вздохнула. — Тогда не стоит винить Джолин, Ханна. Вините меня. Я умолчала об этом при нашей первой встрече, потому что не думала, что это для вас так важно. Конечно же, это нисколечко не преуменьшает важности того, что вы для них делаете. Проблемы со здоровьем у Джолин начались позже. Мы их не выдумали. Вы им нужны. Вы нам всем нужны. Но это лишний раз доказывает, что я права. Хорошие отношения между клиентами и матерями подобны смазке, без которой «Партнерство ради Жизни» не может исправно функционировать.
— Тогда можно мне и у вас кое-что спросить?
— Ну конечно, можно.
— Кто такая Джудит Ковальски?
— Простите, не поняла?
— Джудит Ковальски. Вы же ее знаете, миссис Грин? Очень хорошо ее знаете.
— Боюсь, я не понимаю, к чему вы клоните.
— К правде.
— О какой правде вы говорите? — Голос женщины сделался сухим и твердым, а лицо словно окаменело. Сама того не замечая, она прикоснулась к серебряному амулету у нее на шее.
Этот амулет! Теперь Ханна его узнала. Крест. Квадратный. Два коленопреклоненных ангела у основания. Он был миниатюрной копией того, что хранился в соборе в Овьедо.
— Расскажите мне о сударуме.
— О чем?
— О сударуме. Не притворяйтесь, что ничего не знаете. Я видела фотографии у Джолин в мастерской.
Миссис Грин резко встала и оправила юбку.
— Извините, нам нужно кое о чем переговорить.
Она кивнула Джолин и Маршаллу, и те тоже встали из-за стола и молча последовали за ней в кухню.
Несколько минут они о чем-то шептались за закрытой дверью. Затем дверь открылась и первой из нее вышла миссис Грин, тогда как остальные с уважением держались на некотором расстоянии позади. Ее лицо оставалось по-деловому холодным.
— Ханна, — сказала она, — кажется, нам пора поговорить.
Глава 34
У отца Джимми голова шла кругом от всей информации, которую он скачал на свой компьютер и распечатал. Было уже за полночь, а он в течение трех часов только пару раз отрывался от монитора — раз, чтобы потянуться, и еще один раз, чтобы плеснуть в утомленные глаза холодной водичкой. Повсюду валялись распечатки. Джеймсу страшно хотелось позвонить Ханне, но было уже поздно, и он решил поразмыслить над тем, что узнал, дабы не сделать поспешных выводов.
Ему удалось найти ту самую статью доктора Йохансона — «Взгляд за горизонт — будущее генетики и репродуктивной медицины» — в он-лайн архиве «Тумороу Сайенс». Большинство из изложенного в ней было за гранью его понимания, и поначалу такие слова, как «эмбриология», «латентность» и «биотехнологии», очень его пугали. Но после того как он три раза ее прочитал, ему стало понятно в общих чертах, о чем там идет речь.
