они ее проверяют. Поэтому Ханна специально оставалась в комнате, спускала воду в унитазе, лежала в ванне до тех пор, пока вода полностью не остывала, и четверть часа расчесывала волосы, пока кожа на голове не начинала болеть.
В одиннадцать Джудит Ковальски снова заглянула в ее комнату и объявила, что через час у них будет ланч в гостиной.
— Я, наверное, его пропущу, — ответила Ханна. — Я не хочу есть.
— Как пожелаешь. Мы готовили и на тебя, так что спускайся, если передумаешь.
Она опять резко развернулась и вышла из комнаты. И опять не закрыла дверь на ключ.
Ханне на самом деле не хотелось есть. Теперь ей было необходимо время, чтобы побыть одной, чтобы поразмыслить над событиями последних двадцати четырех часов и над тем, что будет с ней и ее ребенком. Она не была уверена, что полностью поняла всю ту научную тарабарщину, которую нес доктор Йохансон, и что вообще хотела в это вникать. Разговор о ДНК и эмбрионах в сочетании с религиозными пророчествами еще больше сбил ее с толку и напугал. Ей было понятно только одно: если яйцеклетка в ее матке была каким-то образом изменена перед имплантацией, как-то генетически подправлена, то Маршалл и Джолин не могли быть родителями этого ребенка. Это был не их ребенок. Она имела на него право, как и все остальные. Разве не она вынашивала его, кормила, защищала?
Ханна легла на кровать и обняла руками живот, представляя очертания головы ребенка, его маленькие ручки, круглый животик, который день ото дня становился все больше, и ножки, которые уже толкались с неожиданной энергичностью. Как и раньше, Ханна послала ему молчаливую весточку о том, что она его любит, любит своего будущего сыночка, и пообещала, что будет защищать его, защищать даже ценой своей жизни, если понадобится.
Все это время она ждала знамения и только теперь поняла, что оно было внутри нее. Кто бы ни был его отец(она — его настоящая мать. Не важно, как он у нее появился, она будет его оберегать и покажет ему этот мир. Ханна лежала совершено неподвижно, но чувствовала, как каждая клеточка его тела откликалась на ее душевный призыв. Никто никогда не сможет забрать у нее этого ребенка.
Шум во дворе заставил Ханну подняться и подойти к окну. В мастерской то и дело открывалась и закрывалась дверь. Она увидела, как Джолин выносит картины и укладывает их стопкой в багажник своего «мини-вена». За ней шел Маршалл с коробками. Ханна предположила, что в них находятся папки из шкафчика-регистратора. Мастерская закрывалась, а ее содержимое куда-то перевозилось.
Со вчерашнего дня никто не упоминал об отпуске, значит, увозили их точно не во Флориду. Джолин села за руль, и они с Маршаллом уехали, но вернулись уже через час. Так продолжалось до вечера.
Когда бледное солнце начало опускаться за горизонт, Джудит Ковальски снова зашла к ней в комнату.
— Смеркается. Здесь надо зажечь свет, — сказала она, щелкнув выключателем у двери. — Ты сегодня будешь с нами ужинать?
Девушка напомнила себе, что следует притвориться, будто у нее все нормально. Ей следует вести себя непринужденно, хотя бы до завтрашнего дня, когда она убежит от этих ненормальных. Сердить и вызывать у них подозрения в данный момент было бы неразумно.
— Думаю, что да, спасибо, — весело ответила она. — Мне что-то с утра нездоровилось. Вы уж меня извините. Но я хорошо вздремнула и теперь чувствую себя значительно лучше.
— Ужин через сорок пять минут.
— Я только приведу себя в порядок и спущусь, — сказала Ханна с улыбкой.
Она надела чистую кофточку и завязала себе хвостик на резинку. Немного румян на щеки скрыли ее бледность. Когда она начала спускаться по лестнице, то услышала, как внизу Джудит громко отдает приказы. В кухне упала тарелка и разбилась вдребезги.
Ужин проходил в молчании, лишь изредка нарушаемом похвалой блюду или просьбой передать соль. Из-за отсутствия нужды притворяться говорить было не о чем. Роли в доме поменялись, и чувство семейного единения, которое всегда присутствовало в их вечерней трапезе, стало тем, чем было изначально, — фикцией.
Джолин носилась между кухней и гостиной, но теперь уже от нервозности. Маршалл отказался от образа благожелательного главы семьи, с которым обычно восседал за столом, комментируя события ушедшего дня. Ханне он всегда казался изысканным джентльменом с утонченными манерами. Она была поражена, когда увидела на его месте робкого мужчину в очках с проволочной оправой.
Все чувствовали себя неловко из-за Джудит, которая сидела напротив Ханны. Казалось, что Витфилды постоянно поглядывают на нее в ожидании указаний, тогда как она не спускала глаз с девушки, словно ястреб, обнаруживший свою жертву. Сегодня она ненадолго куда-то отлучалась и вернулась с вещами, которые отнесла в занимаемую ею спальню на втором этаже.
Женщина положила вилку и нож на тарелку и легонько вытерла рот салфеткой, дав всем понять, что настало время перейти к делу.
— Как прошла твоя утренняя встреча с доктором Йохансоном, Ханна?
Ханна с трудом проглотила последний кусок.
— Говорил в основном он.
— Да, и что ты думаешь обо всем, что от него узнала?
В гостиной вдруг стало душно. Джолин немного повернулась на стуле, и тот пронзительно скрипнул в наступившей тишине.
Началось! Ханна понимала, что нужно тщательно подбирать слова и отвечать кратко, — чем короче, тем лучше. Она старалась не выказывать своего волнения.
— В этом не так-то просто разобраться, — ответила она после короткой паузы.
— Конечно, — согласилась Джолин, заговорив впервые за вечер. — Мы годами готовились к этому моменту, и тут вдруг ты…
— Хватит, Джолин, — оборвала ее Джудит. Джолин покорно опустила голову и уставилась в свою тарелку.
Джудит ни на секунду не отрывала взгляда от Ханны, как будто пыталась пробурить кожу и кости девушки, проникнуть в ее голову и заглянуть в самые потаенные уголки сознания.
— Ну и как? Вам удалось разобраться?
— Насколько это возможно.
Ханна заметила, что губы женщины сжались, а значит, такой ответ ее не устраивал. Здесь все ждали большего. Но что они хотели услышать? Что она в восторге от их обмана? Что их затея ее воодушевила? Радоваться их безумию?
— Надеюсь… Надеюсь, что у меня получится исполнить свою роль подобающим образом, — выдавила Ханна, и это было все, что она смогла сказать.
Однако этого было мало. Джолин и Маршалл смотрели на Джудит исподлобья, надеясь предугадать ее реакцию. Лицо женщины довольно долго оставалось непроницаемым. Наконец ее губы расслабились.
— И я на это надеюсь, — строго произнесла она, — иначе все мы будем ужасно… разочарованы.
Ссылаясь на то, что она хочет хорошо выспаться, Ханна после ужина направилась прямо к себе в комнату. Доктор Йохансон еще утром говорил ей о том, объяснила она, что сон для нее важнее всего, особенно в эти последние недели, поэтому, если никто не возражает… А никто и не возражал.
Ханна сдерживала свои эмоции, пока не добралась до второго этажа, где ее уже никто не видел. Здесь она полностью ощутила, какое давление ей пришлось испытать во время ужина. Как же Джолин и Маршаллу так легко удавалось морочить ей голову? А Летиция? Теперь даже это имя казалось ей неестественным. Неужели ей так хотелось стать суррогатной матерью, что ее глаза отказывались видеть обман?
Ханна закусила губу, чтобы не расплакаться. Плакать было бесполезно, да и выглядело бы это слишком уж по-детски. Ей всего-то надо продержаться до завтра. Меньше двадцати четырех часов. Конечно, она с этим справится. Завтра утром она позавтракает в своей комнате и где-то в полдвенадцатого спустится вниз. Ничего с собой брать не будет, а то они что-нибудь заподозрят.
Она решила вести себя по-дружески со всеми, и в первую очередь с Джудит. Но как только машина Тери въедет на подъездную дорожку, она выскочит на улицу. Прежде чем они успеют спохватиться, Тери
