вашей стороны. Спасибо большое».
Они обменялись рукопожатием, старый священник закрыл дверь, а Маршалл вернулся к «мини-вену». Ханна смотрела, как свет задних фар автомобиля постепенно отдаляется от нее, и лишь после этого решилась вылезти из-под гортензии. Через боковое окно ей было видно, что монсеньор с кем-то разговаривает в коридоре, и она поняла, что отец Джимми тоже встал. Вскоре свет в коридоре погас.
Не успела Ханна подумать о том, что они пошли спать, как в задней части дома, где находилась кухня, включили свет. Девушка осторожно прокралась туда. Отец Джимми как раз совершал набег на холодильник, когда она привлекла его внимание, легко постучав в наружную створку двойной двери. Казалось, стук застал его врасплох, но он быстро успокоился.
— Мне можно войти? — спросила она шепотом через дверное стекло.
Он приложил палец к губам и указал наверх. Этот жест, как она поняла, должен был означать, что комната монсеньора находится прямо над кухней, поэтому следует сохранять тишину.
Щеки девушки покраснели от холода, а свет лампы в кухне придавал ее волосам золотой оттенок. Ханна была так оживлена, так взволнована, что создавалось впечатление, будто она только что вернулась с катка. Ему хватило мгновения, чтобы понять, что ее эйфория рождена страхом. Ханна была одета, как бездомная, а банный халат, служивший ей в качестве пальто, порвался.
— Мне нужно отсюда уехать, — прошептала она. — Вы мне поможете?
Взяв девушку за руку, отец Джимми провел ее через кухню, и они спустились в подвал, который служил хранилищем для поломанной мебели, старых церковных скамеек и треснувших скульптур.
Воздух здесь был холодным и затхлым.
Только теперь отец Джимми заговорил с ней:
— Что случилось?
— Разве монсеньор не объяснил вам?
— Он только сказал, что приезжал мистер Витфилд и искал вас здесь. Между вами и Витфилдами якобы произошла ссора, вы расстроились и убежали. Долгое время вы не возвращались, и они стали сильно за вас беспокоиться.
— Беспокоиться? Да им плевать на меня. Они убили бы меня сию же минуту, если бы не ребенок. Они заперли меня в спальне, словно заложницу.
— Успокойтесь, Ханна. Не стоит так преувеличивать.
Даже осуждая ее поступок, Джеймс спрашивал себя, почему он с ней так резок. Ведь он верил каждому ее слову.
— Перестаньте относиться ко мне как к какой-то взбалмошной, неуравновешенной девушке. Я была права, что подозревала их. У меня нет доказательств, но я уверена. Они сами мне все вчера рассказали.
Священник почувствовал, как ком подкатил к горлу.
— Что они вам рассказали?
— Вы подумаете, что я сумасшедшая. Я в этом уверена. Никто не принимает меня всерьез, но мне все равно. Я должна убраться отсюда и спасти своего ребенка. Они скоро придут к вам, надеясь найти меня здесь. А я-то рассчитывала на вашу помощь…
Она хотела уйти, но отец Джимми встал перед лестницей, загородив проход.
— Просто расскажите мне, что вам стало известно. Пожалуйста.
Неожиданно Ханна обнаружила, что не в силах произнести ни слова. Она обняла свой живот и стала покачиваться из стороны в сторону, а с губ ее срывался тихий стон. На глазах у нее появились слезы. Джеймс приблизился к ней и взял за обе руки. Девушка положила голову ему на грудь и горько разрыдалась.
— Что они сказали? — пробормотал он, чувствуя, как ее мягкие волосы касаются его губ.
— Они сказали… что я была избрана. — Ханна чуть подняла голову. — Избрана быть сосудом для второго пришествия.
Позже отец Джимми не сможет описать то чувство, которое охватило его подобно океанской волне, которая накапливает мощь перед тем, как обрушиться на пловца, и бросает его туда-сюда, проходит сквозь его тело, так что на какой-то момент они становятся одним целым. Никогда раньше он не испытывал подобного. У него закружилась голова, и подвал, казалось, на секунду исчез.
Когда же все кончилось и к нему вернулось сознание, Джеймс увидел перед собой лицо Ханны, чьи голубые глаза смотрели прямо на него. Это было самое прекрасное лицо, которое он когда-либо видел.
Глава 41
«Иисус умер. Иисус воскрес. Иисус придет к нам снова».
Высоко подняв потир над головой, отец Джимми цитировал вслух таинство веры, а разношерстная паства, нашедшая в себе силы встать рано и прийти на утреннюю службу, повторяла за ним. В это воскресенье прихожан было меньше, чем обычно, что объяснялось ненастной погодой и все еще скользкими дорогами из-за прошедшего прошлой ночью дождя, поэтому некоторые голоса выделялись среди остальных, отчего слова звучали вразнобой и казались ему потертым ковром, на котором местами еще сохранились яркие махровые пятна.
Еще с тех времен, когда он был простым министрантом, отец Джимми говорил себе — и другим, если кто спрашивал, — что его дом — церковь. Он чувствовал в ней свое призвание подобно тому, как чувствует свой врожденный талант художник, доктор или учитель. Для него не существовало сомнений, альтернативы этому или спасения от этого. Джеймс каждый день говорил Господу спасибо за то, что тот вселил в его сердце такую уверенность.
А теперь случилось
Его взгляд скользил по лицам смотрящих на него людей. В одних виделась скука, в других — страстное желание просвещения. Но были здесь и те, которых просто привела сюда укоренившаяся привычка. Как бы они отреагировали, если бы он вдруг выступил вперед и объявил, что второе пришествие уже почти случилось? Сказал бы, что Иисус вновь войдет в этот мир и принесет спасение всем униженным и угнетенным? Изменились бы их жизни в мгновение ока или же они с безразличием перекрестились бы и пошли домой к своим бессмысленным телепередачам или на надоевшую работу?
Закончив службу, отец Джимми вернулся в ризницу, в которой уже был монсеньор.
— То, что произошло вчера, стало для меня полной неожиданностью, — сказал старик, доставая из шкафчика мантию, а Джеймс начал снимать свою. — Не могу утверждать, что не думал, что подобное может случиться. Ты что-нибудь слышал о той девушке?
— Простите? — переспросил его отец Джимми, наполовину сняв мантию через голову.
— О той девушке, Мэннинг. Ты о ней ничего не слышал?
Молодой священник стал приглаживать волосы руками, чтобы выиграть время для ответа.
— Нет, не слышал. Совсем ничего, — ответил он.
— Нехорошая история получается. Думаю, мне нет смысла говорить тебе, чтобы ты сообщил о ней куда следует, если вдруг увидишь.
— Нет, монсеньор, я понимаю, — сдержанно произнес отец Джимми, а сам подумал: «Вот так и начинается падение. Сначала маленькая ложь, потом “нет, не слышал”. А дальше что?» Первая трещинка в цементном растворе, который не дает распасться кирпичной стене. Она едва заметна. К тому же стена ведь не падает? Но от второй трещины раствор раскрошится больше, и еще больше от третьей.
Он отдал свою бело-золотую мантию мальчику-министранту, который повесил ее в шкафчик.
— На сегодня все, Майкл, можешь идти, — сказал монсеньор мальчику и обратился к Джеймсу: — Знаешь, мистер Витфилд снова сегодня утром приезжал.
— В самом деле?
— Девушка до сих пор не вернулась. Ее не было всю ночь, и это в ее-то положении. Невероятно! Я посоветовал ему обратиться в полицию, если она не покажется в скором времени. Что могло случиться, чтобы вот так выскочить на улицу посреди ночи?
