– Итак, – невыразительно сказал император, – ты позволил восточному племени ши уйти с миром… несмотря на страшный разгром, учиненный ими моей дружине.
– Я избрал им кару, сообразную преступлению, – ответил Ратвир. Глаза его блеснули. – Не так обидно быть воеводой разбитого войска, как войска разбежавшегося… а именно это и случилось.
– Ты не мог знать, – вяло проронил рахваарракс.
– Я знал, – возразил юноша. – Если их воины начали уходить до того, как воздух благословенного Эвейна вошел в их жилы, пробуждая спящие дары, как пробудил он их в наших далеких предках… значит, так должно быть. Ни на страхе, ни на вере не может стоять истинная верность. Ее корни укрепляет единственно понимание.
Все – советники, старшины, владетели – переглянулись при этих словах. Дворцовые провидцы вложили в память каждому полученное от пленников и перебежчиков знание.
– Итак, ты принял решение, – повторил рахваарракс. – И взвалил на нас толпу растерянных, недобрых, не ведающих закона и обычая ши.
– Положим, толпа эта не столь велика, как может показаться, – легко отбил атаку Ратвир. – Среди перешедших к нам немало чародеев – за ними пусть присмотрят гильдии, для того они и были основаны во время оно. – Он с полуулыбкой склонил голову перед присутствующими старшинами. Те нахмурились разом – мука мученическая порой учить мастерству взрослого колдуна! – но возражать не стали. – Что же до остальных… во владении Бхаалейн достанет пустующих земель. Не думаю, чтобы многие из демонов захотели нарушить Серебряный закон. Они привыкли жить в безумной паутине установлений, сковывающих каждое движение, и жестокость наших правил покажется им едва ли не отеческой лаской.
– Я позволил уйти безнадежным, – продолжал юноша с грустью. – Тем, кто не желал и не смог бы найти себе места в Эвейне. И еще – желавшим сохранить верность тем, кто ее не заслуживает.
– Западное же племя ты сокрушил силой, – промолвил Брейлах и вскинул ладонь, предупреждая возражения. – Ты, мальчик, ты, и не вздумай почтительно кивать на гильдии! Все здесь знают, чья воля направляла наши решения.
«Один я не знал, – подумал Дартеникс печально. – Мальчик вырос… а я и не заметил этого. Птенец покинул гнездо, и мне остаются только обломки сухой скорлупы».
– Почему такая разница? – Чародей ткнул в сторону Ратвира веснушчатым пальцем.
– Ты сам знаешь ответ, старшина, – ответил юноша, не отводя глаз. – Одно дело – убеждать заблуждающихся, и другое – вести речи с теми, кто, подобно диким ырчам, почитает всех чужеплеменников законной добычей. Сердце мое скорбит уже о том, что пришлось дозволить горстке демонов уйти… но если бы не осталось никого, кто донес бы весть о разгроме до их владык, без сомнения, те снова и снова пытались бы прорваться в благословенные земли, убеждая себя и подвластных им, что виной тому несчастье или диева воля, но никогда – собственная их гордыня и злоба.
Только теперь Ратвир опустил голову, словно длинная тирада утомила его.
– Что станем мы делать с пленниками, что устроили сражение у Межевой скалы? – резко поинтересовался воевода Сейбакс, занявший за столом место погибшего Неаракса.
– Я уже озаботился этим вопросом, – проговорил Дартеникс, радуясь возможности показать, что старый конь не портит пресловутой борозды. – Восточные ши почти все возжелали уйти под руку рахваарракса… и провидцы подтвердили их искренность. – «Оно и неудивительно, – мелькнуло в голове у советника, – учитывая, что ждало их по возвращении». – Трое отказались, и будут проведены воротами стоячих камней, как только на это найдется время. Что же до западных, по справедливости следовало бы казнить их, но в Эвейне и так уже пролилось достаточно крови. Их выставят в родной мир.
Сидевшие за столом Совета закивали вразнобой.
Хотел было что-то высказать старшина Ольвераникс, но Ратвир порывисто вскочил и едва не хлопнул ладонью по столу.
– Не о том мы говорим, коуне! – вскричал он, и даже светильники словно разгорелись от его слов. – Не о том! Не судьбу заблудных ши пристало обсуждать нам. Наша судьба висит на волоске, наша!!
В чертоге совета воцарилась тишина.
– Вдумайтесь, молю вас! – продолжал Ратвир. – За тысячи лет – впервые явились к нам ши, способные отверзать врата между мирами, не дожидаясь звездных приливов, не прибегая к могучей волшбе или стражескому дару! Впервые показали нам силу, доступную любому, хоть наибесталаннейшему землепашцу! Покуда мощи наших чар достало, чтобы устоять благословенному Эвейну, – и много же добрых чародеев полегло при этом, тому свидетель коун Брейлах. Нельзя недооценивать их! Безволшебные, они сумели смирить могучие силы. Что будет дальше? Если демоны во злобе своей вновь придут к нам с мечом – сумеем ли мы переломить этот меч, превозмочь муравейные орды? А если, образумясь, придут к нам с миром – не заплатим ли мы за такой мир своим Серебряным законом?
Он помолчал минуту, переводя дух, и никто не осмелился его перебить.
– Закон правит нами, – проговорил он почти шепотом. – Только закон отличает нас от варварских княжеств, от диких племен ырчи. Закон, который стоит не на вере, а на знании, на памяти поколений, наблюдавших, как все следовавшие иному пути скатывались в невежество, в усобицы, в низость, покуда не остался наконец единственно великий, благословенный Эвейн. Сколько царств пало, чтобы мы смогли усвоить наконец этот урок! Но знание тяжело и мучительно, а цветы веры так прекрасны, так томительно сладок их запах. Вера заразительна. Не получится ли так, что моровое поветрие демонской веры пройдет по Эвейну и лишь горстка самых стойких останется следовать закону? Что мирные жители нашего края, презрев тяжелый путь труда, соблазнятся посулами всеобщего могущества, забывая – всякая сила требует платы?
С каждым его словом в зале Совета словно сгущалась тьма, накатывавшая из неопределенного, тревожного будущего.
– По твоим словам, племянник, выходит, что и война, и мир равно губительны для нас, – промолвил император. – Мы могли бы запечатать врата стоячих камней… поставить у них стражей до той поры, пока демоны в злобе своей не вцепятся друг другу в глотки и не сгинут во тьме времен… но это решение попахивает трусостью. – Он обвел взглядом членов Совета. Возразить не осмелился никто, даже деньголюбивый коун Ториш. – Что предложишь ты?
– Все, о чем я твердил, имеет силу в одном только случае, – отозвался Ратвир. – Если ши вновь явятся на нашу землю.
– Так ты предлагаешь, как я и сказал…
– Стоять на страже у ворот? Нет! Мы должны проникнуть на ту сторону и сорвать планы демонов… буде такие появятся.
Советники как один ошеломленно уставились на Ратвира – даже Дартеникс.
– Мы должны постичь их силу и поставить ее на службу Эвейну, – вдохновенно продолжал юноша. – И поторопиться, ибо миру этих демонов суждена гибель.
– Наши чародеи бессильны будут по ту сторону стоячих камней, – предрек Ольвераникс. – Летописи…
– Я тоже учил историю, старшина, – резковато ответил Ратвир. – И я видел оставшихся демонов. Среди них мало чародеев, куда меньше, чем можно было ожидать… да и те не слишком сильны. Мы пестовали и берегли родовые дары на протяжении трех тысяч лет – в краю ши слабый талан проходил незамеченным. Полагаю, наши самые могучие чародеи смогут кудесить там, хотя и с трудом.
Мерист ат-Тогрин недоверчиво покачал головой.
– Я сказал «полагаю»? – сам себя переспросил юноша. – Нет – знаю. Я прошел воротами близ столицы… и вернулся.
– Как ты мог? – воскликнул Дартеникс, забывая о правилах вежества. – Как ты мог так рисковать собою?
– Я был должен, – ответил Ратвир упрямо. – Пришлось тяжело… но я вернулся. – По лицу его скользнула слабая улыбка. – Мы попали в плен к старым предрассудкам. Помнили, что наши предки были лишены даров, покуда не попали в благословенную землю, но забыли, как давно это случилось. Волшба вошла в нашу кровь.
– Ты предлагаешь следить за демонами, подобно тому, как наши прознатчики оповещают порубежную стражу о движениях орочьих племен? – Император с силой провел ладонью по столу. На гладком дереве
