Серебро и свинец

– Ну? – осведомился воевода. – Где они?

– Их нет, – отозвался дружинник. Из-под шлема на его побелевшее лицо скатывались крупные капли пота. – Их нет в этом лесу до самого окоема.

Тауторикс нахмурился. Эврил был не самым сильным из бхаалейнских провидцев-наймитов. Но лучшего у него в отряде не случилось.

– Не нравится мне это, – пробасил стоявший неподалеку Уолле. – По тому, что поведал тот хромой трус, и по словам лазутчиков, так и так выходит, что до лагеря не больше пяти тысяч шагов, а скорей – четыре- три будет. И чтобы лихие людишки за три тысячи дозорных не поставили – неслыханное это дело. Неслыханное и невиданное.

– Может, – насмешливо предположил один из младших дружинников, – они там все умом тронулись? Оттого и речи дурные ведут. На наших демонов тоже, бывает, как найдет, как понесет ерунду молоть – только холодную тряпку на лоб, и отлеживаться.

– Может, может… – Тауторикс яростно стиснул поводья. – А может, надеются на что-то.

– На что? – вскинулся молодой дружинник. – На шиевы громобои?

– Может, и на них, – вздохнул воевода. – Иль на что другое. Ладно. – Он приподнялся и, возвыся голос, скомандовал: – Вперед!

Они проскакали почти две тысячи, прежде чем Эврил поднял коня на дыбы.

– За этим поворотом, – выдохнул он, – четверо.

– Фаулей! – не оборачиваясь, позвал воевода. – Твоя очередь.

Дружинник кивнул и, соскочив с коня, исчез в лесу.

Несколько минут спустя из-за поворота донеслись заливистые трели сойта. Воевода поморщился – он-то помнил, что в здешнем лесу сойтов отродясь не водилось.

– Что, они прямо так и стояли посреди дороги? – недоверчиво спросил Тауторикс, глядя на распростертые тела.

– Мне что – делать было нечего, как таскать их? – удивился Фаулей. – Как стояли, так и лежат, двое на дороге и двое около костерка.

– А котелок-то над ним не пустой, – втянув ноздрями воздух, заметил один из дружинников.

– Ох, не нравится мне это, – снова повторил Тауторикс. – Лихой народишко умом, конечно, обделен, коли против Серебряного закона идти удумал, но не такие ж они убогие!

– Может, это у них уловка была такая? – несмело предположил кто-то из дружинников. – Мы, мол, мирные путники, сидим, едим.

– Ох, не нравится… – в третий раз повторил воевода, вглядываясь в предмет, валяющийся на дороге рядом с одним из разбойников. Тускло отблескивающая штука хоть и не походила на виданные им до сих пор громобойные палки, но сходилась с ними своим чужеродным уродством.

Он легким движением послал вороного вперед. Шаг, второй, третий…

Сноп огня и дыма вырвался из-под дорожной пыли под правым передним копытом. Падая, конь дико заржал – и, словно в ответ, из-за деревьев донеслись злые, тревожные крики.

– Вперед! – взревел Тауторикс, пытаясь высвободить застрявшую под умирающим вороным ногу. – Не дайте им уйти!

Один из дружинников, решив, очевидно, что колдовские ловушки стоят только на дороге, послал коня в галоп обочиной – первый взрыв полыхнул под задними копытами, конь грохнулся набок, и второй взрыв разорвал дружинника пополам.

– Вперед! – прохрипел воевода, уже понимая, что это бесполезно, что отступники не разбегутся, едва завидев блеск дружинных клинков, заслышав топот боевых коней.

– Я их чую! – крикнул один из дружинников, Кромли, обладавший кузнечным даром. – Металл в земле!

– Где? – заозирался огневик Салах.

– Вон там! – прокричал кузнец, тыча рукой. – Чуть присыпано песком!

Песок под взглядом огневика зашипел, растекаясь стеклянной лавой, – и дорога снова вздыбилась огнем и дымом.

– Эврил, да что же ты медлишь! – взвыл Тауторикс. Он нутром чуял, что вот сейчас станет поздно, сейчас выбегут из леса разбойники, замелькают огоньки на концах громобойных палок… и даже Салах никого не спасет, потому что не по его силе выставлять пламенный щит такой крепости.

– Сей… час… – выдавил провидец, обмякая в седле.

Самый миг единения Тауторикс, как всегда, пропустил. Он много лет служил Бхаалейну – сначала простым дружинником, потом десятником, потом воеводой, – он повидал множество сражений, но никогда не мог уловить того момента, когда боевой отряд сливается в единое целое, ведомое общим знанием. И тем более никогда он не переживал этого чуда сам. Незримый для вражеских провидцев, не раз заходивший в тыл ничего не подозревающим чародейным дозорам, он и благами мысленного соединения не мог воспользоваться отродясь.

Взгляд Кромли пробегал по дороге, как петляющий по лесу заяц, и вослед ему будто бежал Черный волк ночи, от чьей поступи сама земля всплескивалась и горела. По мере того как углублялось единение, Эврил приходил в себя. Он чуть повернул голову – и Салах, воздев руку, прикрыл отряд огневым щитом за миг до того, как впереди, справа от дороги, замелькали с громким треском неяркие вспышки. В воздухе заплясали, сгорая, пламенные черты.

– Фаулей! – Воевода сумел наконец выбраться из-под вороного. – Смешай им мысли!

Дружинник коротко кивнул. Вспышки справа погасли – но тут же застрекотало в чаще слева. Двое дружинников со стоном повалились из седел. Салах протяжно завыл, пытаясь растянуть щит как можно шире.

– Бейте! – вскричал Тауторикс, указуя мечом на дорогу впереди. – Все бейте! И – вперед, да сохранят нас дии!

Дорога словно взорвалась. Отряд ринулся вперед, сквозь дым и пыль, сквозь звездный дождь сгорающих в Салаховом щите кусочков металла, сквозь разлетевшиеся под ударами бхаалейновых родовичей бревенчатые ворота в разбойничий лагерь.

– Вперед! Бей, руби!

Еще двое дружинников упали под автоматными очередями, но остальные, неуловимо быстро орудуя мечами, уже расходились веером по лабиринту узких проходов между хижинами. Прогремело несколько коротких, в упор, очередей и три глухих взрыва – не все разбойники вспомнили о проходах в окружающем лагерь кольце минных полей.

Здесь, в лагере, оружие ши было хуже чем бесполезно. Свинцовые пульки не разбирали своих и чужих, разбойники опасались стрелять, чтобы не положить вместе с нападавшими половину собственного, сбившегося в безмозглую толпу войска, а меч в умелых руках становится продолжением тела. Под ударами движителей рушились стены и слетали крыши, взгляд Салаха прожигал в грудах обломков черные борозды до самой земли, и само присутствие Фаулея приводило разбойников в тоскливое, отчаянное исступление, когда кажется, что и остаться – смерть, и бежать – поздно.

Воевода Тауторикс не был чародеем, но опыт многих схваток помогал там, где бессилен оказывался даже дар Эврила, ощущавшего каждый враждебный рассудок в пределах лагеря и передававшего свое знание остальным дружинникам. Он срубил ошалевшего лесовика, выскочившего прямо на него из-за угла. Рядом трещали доски под напором колдовской силы, и слышался чей-то пронзительный, заупокойный вой.

Воевода и не ожидал, что разгромить беззаконников окажется так просто. Пока что отряд потерял всего троих, а жертв среди лихого люда было просто не пересчитать.

Задумавшись, Тауторикс едва не потерял бдительности. Поэтому высокий демон, спрыгнувший с крыши прямо перед ним, чуть не застал воеводу врасплох.

Трудно сказать, что предупредило Тауторикса – то ли едва слышный за царящим в лагере гамом скрип, то ли скользнувшая по земле тень, – но он вскинул меч за миг до того, как приклад автомата должен был врезаться ему в лоб. Лязгнуло железо, на миг противники замерли лицом к лицу, и Тауторикс успел отчетливо разглядеть своего врага. А это был именно ши. Демон даже не удосужился сменить обычную для своих сородичей однотонно-грязную одежду на зеленое разбойничье тряпье. Почему он не воспользовался