через кусты, между деревьев, так что я вскоре окончательно заблу-дился и гадал: как же мой великий спутник намеревался искать здесь дорогу само-стоятельно? Кто же, в таком случае, из нас излишне самоуверен?
Шли мы долго, и я решил по дороге задать один из мучащих меня вопросов:
— Скажи, ты предвидишь будущее? — запыхавшись от быстрой ходьбы, на ходу спросил я. Он, обернувшись, на мгновение сверкнул улыбкой:
— Немного. Но это не моя заслуга. Это заслуга времени.
— Да? — вскинул брови я. — И в чем же заключается его заслуга?
Он помедлил, прежде чем ответить:
— В твоей Вселенной и во Вселенной твоего Бога, Льва, время течет по-разному. То, что там — секунда, для вас может оказаться миллиардом лет. То есть у вас может сложиться впечатление, будто в мире Льва времени нет вовсе. Но оно есть. Я же присутствую в нескольких мирах сразу. Часть меня здесь, а часть в это мгновение видит Льва и то, что происходит с ней. И знание о Судьбе Льва, которую я наблю- даю, — знание о судьбе вашей Вселенной, а значит, ее будущего.
Я задумчиво промычал нечто глубокомысленное.
— М-да, — начал размышлять я вслух. — Это интересно. И что же будет со мной зав-тра?
— Я не могу ответить касательно тебя лично, — с явным пренебрежением отозвался он. — Я могу судить о Вселенной в целом, а не о тебе в частности.
В частности! По-моему, я-то как раз в самом что ни на есть центре!
Х Х Х
Лес заканчивался постепенно. Деревьев становилось меньше, и вот мы вышли на совершенную пустошь. Не было даже травы, и стало прохладнее. Это понижение температуры принесло облегчение мне, но вовсе не Дайне, которая, видимо, при-выкла к духоте собственного леса. Теперь же она ежилась и моргала длинными рес-ницами.
Мне стало жаль ее с высоты своего положения — как никак, я себя чувствовал прекрасно! Быстро скинув ткань, прикрывающую мой торс и ощутив, как тело со-дрогнулось от порыва ветра, я собрался было с небрежными видом преподнести его Дайне, как замер от удивления и досады — меня опередили! Господин каким-то об-разом узнал о моих намерениях и уже бережно укутывал дрожащую девушку в свое темное сукно. Я окинул придирчивым взглядом его фигуру и был вынужден не без доли сожаления признать, что она лучше моей — широкие плечи, развитые мышцы… Мне даже стало неловко за собственную худобу, и я раздраженно осведомился у се-бя самого: ну, зачем я полез в роль благородного и бесстрашного? Как теперь повес-ти себя умней?
Господин выручил меня.
— О, это кстати! — он выхватил мою ткань и тоже набросил ее на хрупкие плечи Дайны. Последняя посмотрела на него глазами, полными преданной любви, будто вторую накидку добыл тоже он! Я возмущенно глядел на них, но они не замечали. Я постоял, переминаясь с ноги на ногу и стараясь сделать вид, что мне вовсе не хо-лодно, потом резко бросил:
— Ну, и как?! Идем?
Господин перевел грустный взгляд с влюбленного лица Дайны на мое взбешен-ное, помрачнел и устало сказал:
— Да, пора идти. Хотя я и не жду ничего хорошего.
Я хмыкнул:
— А я, надо понимать, жду. Тогда, думаю, повернем назад?
Он улыбнулся, но как-то натянуто:
— Нет, пожалуй. Просто я рассуждаю. Не нравится мне эта пустошь… — и Господин задумчиво заскользил взглядом по унылому пейзажу. Столь же бесцветному, как и мой Город, но тут к тому же не было никого, кроме нас. Я поежился и поспешил пе-ревести собственные мысли в иное русло:
— И что такого? Ну, значит, нет у нее тайн и загадок.
Он хмуро взглянул на меня, словно бы я весьма неудачно пошутил.
— И что в этом хорошего? Тебя должно что-то волновать, ты должен искать вопро-сы и находить на них ответы! Что же хорошего в том, что Льва ничего, абсолютно ничего не интересует? Если бы интересовало, тут было бы хоть что-то… Хотя бы маленький куст… — и он умолк, утомленный своей пылко тирадой. Я молчал, вполне согласный с доводами друга, потом постарался успокоить его:
— Но ведь мы еще не дошли до самой Долины. Это только ее преддверие.
— Вот именно, — вздохнул он. — Только порог, а уже разбитый… К тому же, погода и внутреннее состояние человека, его настроение взаимосвязаны. В городе постоян-ная морозная сырость, свидетельствующая о… Ну подумай сам, что творится с эмо-циями Льва на наружной оболочке сознания, если там постоянно царит мрачная по-года!
— А при чем тут Город к этой пустоши? — уязвленный его словами, поинтересовал-ся я. Господин пожал плечами:
— Просто меня волнует, что тут прохладно.
— То же мне, прохладно! — искренне удивился я.
— То ли еще будет…
— Нет, ты действительно пессимист, — буркнул я и опрометчиво заявил, вспоминая духоту леса: — В любом случае, холод лучше жары.
Х Х Х
Я оказался не прав. Впервые я признал это с такой готовностью.
Я понял, что мы прибыли в долгожданную Долину Загадок и Неразгаданных тайн, когда бурую ледяную землю припорошил тончайший слой тусклого белого пуха, небо стало серым, а температура понизилась настолько, что я с трудом шел. Единст-венное, что представляло какой-то интерес, были виднеющиеся поодаль скалы.
Заметив их, Господин остановился и задумчиво проронил:
— Хм… Странно… горы… Что бы они значили? Что ее волновало?
Я, вынужденный тоже остановиться, так как понятия не имел, куда идти, пытался проникнуть в суть его слов. В голове царило ледяное безмолвие — такое же, как и вокруг. Сквозь него прорвалась единственная мысль: я окоченею от холода, если простою тут хоть еще одно мгновение. Я попытался пошевелить рукой, но пальцы смерзлись, стали чужими. Я почти жалел о собственном благородстве, когда в по-рыве благих чувств одел Дайну в свою ткань. Впрочем, судя по ее потрескавшимся до крови губам и тоскливому выражению на словно сузившемся личике, ей двух на-кидок оказалось мало.
— Идем… — прохрипел я сквозь гул в мыслях. Кажется, слова, выпорхнув из моего рта, тут же заледенели, и льдинками покатились по земле. Господин кивнул и не преминул добавить:
— Между прочим, холод лучше жары.
Я прорычал что-то, на большее не хватало сил. Рот склеился, и я опасался произ-нести хоть слово — наверняка губы тотчас же полопаются.
Неужели я когда-либо считал, что жара хуже холода?! Я не мог так считать! Или же глубоко заблуждался, очень глубоко.
Наверное, мы все-таки шли. Я ничего толком не запомнил, сплошная пелена в сознании. Туман, туман… И я словно пытаясь вырваться наружу.
Холодно, как же холодно… Мне было уже все равно — пускай Слид все погубит! Я никого в любом случае не сумею спасти, я умру до этого от заледенения.
Сквозь туман прорвался бодрый голос Господина:
— Тут еще не так уж и плохо… Ее все же что-то волнует, раз есть снег и горы. Вот только что?
Я уже ничего не видел, так было холодно. Но я знал, что Господин сейчас дейст-вительно господин, хозяин положения. Ему словно и не холодно. Или в его Вселен-ной вечная мерзлота?
Кажется, я его об этом спросил (или он прочел мои мысли), потому что он со сме-хом ответил (он еще был способен смеяться!):
— Ох, Алаб, ты меня скоро вообразишь непонятно кем. Разумеется, я могу справ-ляться со многими обстоятельствами лучше тебя. Я-то со спокойной совестью чер-паю большое количество энергии со своей Вселенной, а ты утратил всяческие связи со Львом, вот и мерзнешь. Дайне и то легче.
