Просто почему-то показалось, что этот парень из здешних краев.
Мальтрейверс получил еще одну возможность ужаснуться про себя невежеству среднего англичанина в отношении национального литературного наследия. Но, по совести, его сейчас интересовал не кризис образования, а та реакция, с которой Каррингтон встретил появление в библиотеке жены. Это, так же как и инцидент перед ужином, намекало на то, что Каррингтон не был в полном неведении об истинном положении дел в отношении Лиддена и Дженнифер. Лидден в тот момент был погружен в книгу и ничего не заметил. Но отношение мужа не прошло мимо внимания Дженнифер. Она резко повернулась и вышла из комнаты практически до того, как Каррингтон начал говорить. Мальтрейверса очень интересовало, кому могла принадлежать идея пригласить Лиддена на ужин. Если Каррингтону, значит, тот хотел получить подтверждение каким-то подозрениям. Чарльз не поступил бы так, если бы не располагал некоторыми фактами. Любопытно, что предпринял бы Каррингтон, если бы у него были все доказательства…
Люсинда и Шарлотта облегченно вздохнули, когда к ним присоединилась остальная компания. Кэмпбелл рассказывал какую-то занудную историю из юридической практики, очевидно считая ее уморительной. На лице его жены застыла кислая улыбка матери, чадо которой, сбиваясь и нажимая не на те клавиши, разыгрывает перед гостями фортепьянную пьесу.
— Ну, как, Чарли продемонстрировал вам свою знаменитую книгу о Шерлоке Холмсе? — поинтересовалась Дженнифер, передавая Мальтрейверсу кофе. — Видимо, мне все-таки придется ее прочитать.
— Разве вы этого еще не сделали?
— Я неоднократно предлагал, но ее такие вещи не интересуют, — сказал Каррингтон со снисходительной улыбкой. — Дженнифер обожает бесконечно длинные любовные романы с исторической начинкой.
— Но даже оставляя в стороне литературные достоинства вещи, это, видимо, самая большая ценность, которой обладает ваш муж, — сказал Мальтрейверс и, обращаясь к Каррингтону, спросил: — Почему даже сейчас, по прошествии стольких лет, вы не согласны на публикацию?
— Конан Дойл не хотел, и это решает дело, — отрубил тот.
— И вы не измените позиции, какую бы сумму вам ни предложили? — гнул свое Мальтрейверс. — Ведь недаром говорят, что у всего есть своя цена.
— Это зависит от того, чем вы торгуете, — ответил просто Каррингтон, — или, во всяком случае, должно быть так.
В мире, где все оценивается чистоганом, где все готовы отбросить моральные ценности и обмануть ради того, чтоб зашибить быструю и легкую деньгу, взгляды Каррингтона посчитали бы романтической чушью. Но для Мальтрейверса слова Чарльза послужили утешением: остались еще люди, которых невозможно купить.
— Тогда рассмотрим вопрос с точки зрения литературных достоинств труда, — не отставал Мальтрейверс. — Ведь крайне эгоистично лишать миллионы ценителей возможности ознакомиться с неизвестной работой гения.
— Значит, Конан Дойл был эгоистом, — пожал плечами Каррингтон, — и с этим мы ничего не поделаем. Вы, Гас, не первый, кто прибегает к данному аргументу. Ничто не заставит меня изменить позицию.
— Но что произойдет, когда вы оставите этот мир? Где гарантии того, что ваш наследник, кто бы он ни был… окажется таким же нравственным атавизмом, как и вы?
— На этот счет я предпринял кое-какие шаги, — ответил Каррингтон после некоторого колебания и улыбнулся: — Еще вопросы, мистер журналист?
— Теперь я журналист лишь от случая к случаю, — уточнил Мальтрейверс. — Но, увы, скверные привычки умирают не скоро. Если бы я оставался репортером, то обязательно поинтересовался бы тем, насколько надежен этот сейф.
— Комбинация четырех номеров, произвольно избранных из сотни цифр, обозначенных на диске, — ответил Каррингтон, — дает сто миллионов вариантов. Если кто-то попытается подобрать комбинацию и будет часто ошибаться, на фирме, где я приобрел сейф, прозвучит сигнал тревоги, и та известит полицию. Необходимый набор цифр знаю только я.
— Так называемая «принудительная сигнализация».
— Верно. Но мало кто знаком с этой системой.
— Я знаю о ней только потому, что один мой до отвращения богатый приятель обзавелся таким же сейфом. Он советовал и мне сделать то же, но, в таком случае, сейф оказался бы самым ценным предметом в моем доме. Вряд ли из-за этого стоило беспокоиться.
— В моем случае определенно стоило, — сказал Каррингтон и добавил: — Простите, но за разговором я совсем забыл о спиртном.
Мальтрейверс наблюдал за тем, как Каррингтон пересек холл, выясняя на ходу вкусы каждого. Очевидно, что теперь, после смерти его детей, книгу унаследует Дженнифер. Зная степень ее лояльности мужу, можно безошибочно предположить, что она без всяких угрызений совести продаст книгу тому, кто больше предложит. Интересно, предусматривают ли «кое-какие шаги», предпринятые Каррингтоном, такой вариант? Мальтрейверс перевел взгляд на Дженнифер, оживленно болтающую с Люсиндой и Моррисом. Малькольм рассеянно листал журнал «Деревенская жизнь». Все выглядело точно так, как и должно было выглядеть в добропорядочном обществе после ужина. Особенность этой компании состояла лишь в том, что все гости знали об истинном отношении хозяйки к мужу, но, соблюдая правила хорошего тона, ничем не выдавали своих знаний.
Разъезжались за полночь. Звезды, холодные и яркие, походили на кристаллы льда или, может быть, на бриллианты, разбросанные на черном бархате. Дым из выхлопных труб клубился в желтом свете фар. Водители очищали заледеневшие стекла машин и желали друг другу доброго пути и спокойной ночи. Кэмпбелл помахал рукой Ховарду, Моррису, Мальтрейверсу и сдал машину назад, чтобы легче было объехать стоящий перед ним автомобиль Лиддена. Затем, следуя друг за другом, все машины двинулись к воротам Карвелтон-холла.
— Экспорт… — пробормотал себе под нос Мальтрейверс.
— Что? — спросил Малькольм.
— Ничего особенного. Просто я стараюсь кое-что осмыслить. — Он посмотрел на стоящую машину Лиддена. — Похоже на то, что Дагги получил приглашение остаться выпить на посошок. Интересно…
— Может быть. — Люсинда обернулась и посмотрела в заднее стекло. Дверь Карвелтон-холла оставалась закрытой. — Нет, он не появляется. Что там происходит?
Следуя за другими, Мальтрейверс свернул налево.
— Мне кажется, что Чарльз подозревает неладное. Когда подозрение перейдет в уверенность, может последовать развод.
— Ты хочешь сказать, что Чарльз все знает? — спросил Малькольм.
— Очень скоро узнает. Куда это двинулись Кэмпбелл и Ховард? А я-то полагал, что съезд на шоссе с другой стороны.
— Там приходится делать правый поворот, что очень опасно, так как дорога делает изгиб и видимость ограничена, — пояснил Малькольм. — Поэтому лучше ехать налево, делать разворот и по вспомогательной дороге съезжать на шоссе. Так они и поступают.
— Похоже на то, что Дагги и прибыл сегодня в Карвелтон-холл первым, — заметил Мальтрейверс. — Его машина была припаркована прямо напротив двери. Прекрасная иллюстрация современной этики — спать с женой хозяина и при этом являться первым, чтобы рогоносец мог обслужить полнее.
— Дагги Лидден — законченная свинья, — решительно заявила Люсинда. — Этот вечер как нельзя лучше отвечал его извращенному чувству юмора.
— Боюсь, что скоро ему и Дженнифер будет не до смеха, — сказал Мальтрейверс. — У меня был забавный разговор с Шарлоттой Куинн. Что вы знаете о ней?
— Ну, это совсем другой коленкор. — Расположившаяся на заднем сиденье Люсинда наклонилась вперед, чтобы Гас мог лучше слышать. — У Чарльза была бы совсем другая жизнь, если бы все получилось так, как хотела Шарлотта. Он бы не знал горя, если бы женился на ней.
— И об этом я тоже сумел догадаться. Интересно, почему у них ничего не получилось?
