— Bonsoir, Fabienn, — вежливо поздоровался он и закрыл за собой дверь. — Са va?[17]
Небрежно дернув плечом, она сказала нечто неопределенное и провела их в гостиную. Пришли они явно последними, и Мелли смущенно улыбнулась, увидев, что в комнате расположились знакомые ей четыре супружеские пары, а затем, вслед за Чарльзом, поздоровалась с каждым за руку. Ее всегда изумляло, что все здесь здороваются за руку каждый раз, даже если виделись только что. Она знала, откуда пошел этот обычай. Но если рукопожатие действительно доказывает, что вы не прячете за спиной кинжал, то, выходит, французы куда больше озабочены этим, чем другие народы, кроме, может быть, итальянцев.
— Что за ехидная улыбочка? — спросил, приближаясь к ней, Дэвид, когда они переходили в столовую. — И позвольте сообщить вам, что вы расцвели, как чудный цветок.
— Позволяю и благодарю.
— А теперь, прошу вас, объясните мне, почему вы улыбались? — настаивал он, подвигая ей стул и усаживаясь рядом.
— Так, думала о ножах, — отшутилась она.
— О конкретных ножах или ножах вообще? — не отступал он. — Намечаете будущие жертвы, Мелли? Так, интересно, кто же станет первым? Моя дражайшая супруга? — с любопытством наблюдая за ее реакцией, он обрадовался, увидев, что она растерялась. — Думаете, мне неизвестно, как она относится к вашему мужу? Полагаете, я ничего не вижу и не слышу? Я все знаю, Мелли, подмечаю многое из того, что кое-кому хотелось бы скрыть от меня.
Испугавшись, что он намекает на них с Чарльзом, она осторожно поинтересовалась:
— Например?
— Ну, например, что Чарльз не решается послать Фабьенн к черту. А значит, и вам лучше от этого воздержаться. Она боится, — продолжал он мягко. — Будьте снисходительны, а? Вы можете себе это позволить, поверьте.
— Чего же она боится?
— Боится стареть. Ее время уходит, и сколько я ни твержу ей, что женщина за сорок привлекательней двадцатилетней девчонки, — она мне не верит. Жаль, правда?
— Да, — согласилась она. Ощущая смутную вину за то, как она обходилась с его женой, и ругая себя за глупость, она тихо попросила: — Не сердитесь на меня.
— Ну что вы, Мелли. Вы добрая. Даже слишком добрая, для тутошней своры.
Улыбнувшись ей еще приветливее, он повернулся, чтобы ответить другой соседке.
Чарльз сидел слева от нее, рядом с ним расположилась Фабьенн, и, когда подали суп, Мелли с облегчением занялась едой, прислушиваясь к мерно журчавшей застольной беседе.
«Самый обычный разговор, — внутренне усмехаясь, думала она. — Без дорогих туалетов и побрякушек они станут заурядной компанией, которая может свободно собраться когда угодно и где угодно. В любых слоях общества». Вдруг она отчетливо вспомнила, как однажды ее мама, вернувшись после очередного вечернего бриджа, сказала: «Одни и те же разговоры, Мелли. Одни и те же скучные люди!» Люди есть люди, независимо от того, какая у кого профессия и к какому они принадлежат классу, просто у некоторых правильней речь и лучше одежда. Жизнь делается интересной, когда встречаешься с яркой личностью, узнаешь много нового. «Если, конечно, рядом с тобой не живет Чарльз», — довольно подумала она.
Все еще сохраняя в памяти его поцелуй, Мелли благодарно кивнула официанту, который забрал у нее пустую тарелку и поставил перед ней другую. Чарльз беседовал с сидевшим напротив него человеком по имени Себастьян, совсем не обращая внимания на Фабьенн, и тогда Мелли вдруг стало жаль ее. Дэвид по- прежнему беседовал с другой соседкой, а потому она могла спокойно прислушиваться к смеси французских и английских фраз. Ее страшно заинтересовали неожиданно долетевшие до нее обрывки разговора. Она поняла, что это касается их дома и Жан-Марка, которые, как она и догадывалась, вовсе не были выиграны в покер. Мелли не смогла расслышать всего, что обсуждали Чарльз и его собеседник, потому что их разделял стол, и они были вынуждены говорить негромко, но она поняла, что это выдумка, которую, вероятно, пустил гулять по свету ее муж, чтобы заинтриговать окружающих. Или хотел похвастаться? Зачем? Она не знала. Не знали и остальные. Она могла понять, почему он не сказал правды им, но зачем скрывает от нее? Странно. Хочет, чтобы она приняла его за более азартного игрока, чем он есть. Или, чтобы доказать, что может позволить себе еще больше, чем говорит? Она видела и так, что он не беден, иначе он вел бы иной образ жизни. И, кроме того, он был неизменно щедр, когда покупал ей одежду и вообще позволял тратить много.
— Почему вы такая серьезная? — донесся до нее с противоположного конца стола удивленный женский голос, и, вздрогнув от неожиданности, она взглянула на жену Себастьяна.
— Ой, извините меня, Виктуар, я задумалась. — Ей нравились Виктуар и ее муж, из здешней публики ей пришлись по душе немногие, и в первую очередь эти двое. Оба они были лет на десять старше Мелли и удивительно добрые.
Быстро оглядевшись, чтобы убедиться, что их никто не слышит, Виктуар спросила участливо:
— Как сегодня прошло исследование?
— А-а, нормально, — ответила Мелли механически, — через неделю надо прийти на следующее.
По лицу собеседницы пробежало удивление, и она осторожно предположила:
— Доктор Лафарж?
— Ну да. Вы что, его знаете?
— Конечно. Он был и моим доктором. Он что, сказал, что ребенок слишком маленький?
— Да!
— А вы забеспокоились! Не надо. Он говорил и мне, что ребенок маленький, а я родила двойню! Так что волноваться нет смысла!
Почувствовав облегчение, потому что на самом деле беспокойство не проходило, Мелли благодарно улыбнулась собеседнице, отказалась от сладкого, которое принес официант, и затем повернулась, чувствуя, что до нее дотронулся муж.
— Как дела? — спросил Чарльз ласково. — Ты сидела совсем тихо.
— А я вообще не люблю шуметь, — отшутилась она.
— Не всегда, — возразил он, намекнув на состоявшийся чуть раньше разговор. Он подмигнул ей, посмотрел до того ласково, что ей стало как-то особенно тепло, и продолжил: — Я думаю, пора отвезти тебя домой. У тебя немного усталый вид. День получился длинный и беспокойный. Итак, домой и спать.
«С ним?» — в смятении подумала Мелли. Послушно встав, она любезно поблагодарила Фабьенн и Дэвида, попрощалась со всеми и, взяв свою накидку, пошла вслед за Чарльзом к машине.
— Было неплохо, а? — как бы между прочим спросил он, когда они подъехали почти к самому дому.
— Неплохо, — согласилась она. «Правда, я услышала кое-что странное и не поняла, — хотела она добавить, — но в остальном все было неплохо». — Ты в казино?
— Нет. Я передумал. — Глянув в ее сторону с лукавой улыбкой, заставившей ее сердце учащенно биться, он сделал вид, что сосредоточенно смотрит на дорогу.
Жан-Марк оставил для них зажженный свет у входа, и, как ни странно, сам поджидал их.
— Становимся беспокойными к старости, а, Жан-Марк? — поддразнил его Чарльз. — Ты ведь обычно не ждешь меня, если я с madame.
— Да, — сдержанно согласился дворецкий, — но как я могу лечь спать, оставив посетителя одного?
— Посетителя? — спросили они в один голос.
— Mais oui.[18] Подруга madame. Ждет уже несколько часов. Я взял на себя смелость приготовить ей постель в свободной комнате.
Повернувшись, он проследовал через холл и бесшумно открыл дверь в гостиную.
Онемев от удивления, Мелли смотрела и не верила своим глазам. «О, нет, только не сейчас», — взмолилась она про себя. — Ради Бога, не сегодня, когда все наконец так хорошо. Это несправедливо! Только не Анита, единственный на земле человек, который знает о ее навязчивой идее. Знает об истинной причине ее появления в Довиле и совершенно не умеет, и это очень хорошо известно Мелли, совершенно не умеет молчать. Анита не только могла, но ни разу не упустила возможности заговорить любого собеседника
