до потери сознания. Недаром в школе ее звали Балаболка-Нита. Если Анита чего-то не знает — сочинит. Мелли оставалось одно — постараться остановить ее прежде, чем она успеет открыть рот. А это приблизительно то же самое, что заставить сосульку не таять под солнцем пустыни.
Нет, Мелли совсем не хотела быть несправедливой. Нита не стремилась сознательно доставлять людям неприятности, она просто действительно не умела держать язык за зубами. На что было надеяться Мелли — разве на то, что Чарльз внезапно оглохнет, или Нита неожиданно онемеет. Только, увы, в реальной жизни таких совпадений не бывает. А Чарльз ни за что не захочет понять! Она знала, что не захочет!
4
— Мелли! — Раскрыв объятия, Нита двинулась встречать подругу. По сути дела, свою лучшую, единственную подругу. — Ты выглядишь потрясающе!
— А ты…
— Такая элегантная, такая шикарная! Ух ты! Твое платье, наверное, стоит миллион! Теперь понятно, почему ты преследовала этого парня. — Она расхохоталась. — Я бы на твоем месте вела себя так же, если б знала, что он станет покупать мне такие тряпки. Ой, Мелли, так рада тебя видеть!
— Я тоже, — собравшись с духом, ответила Мелли.
Ну разве кто-нибудь кроме Ниты способен столько выпалить за одно короткое мгновение! Она хотела шепнуть на ухо Ните, чтобы та больше ничего не говорила, совсем ничего, пока они не останутся одни, но ничего не получилось. Торопливо подставив ей щеку, Нита высвободилась и кинулась к Чарльзу.
Встав напротив него, она склонила голову набок, а на ее добродушной физиономии читалась такая неподдельная радость, что даже самое жестокое сердце, наверное, не смогло бы не дрогнуть.
— Значит, вы и есть Чарльз! Кажется, я наконец понимаю, почему вы вскружили голову Мелли! — Она протянула ему руку и просто зашлась от удовольствия, когда в ответ Чарльз, взяв ее за плечи, расцеловал в обе щеки.
— Рад вас приветствовать, Нита! — отвечал он как можно учтивее. — Наконец-то мы с вами познакомились!
— Мелли вам обо мне рассказывала? — удивилась она.
— Ну разумеется. Вы ведь подруги…
— Ну да, конечно, но, честно говоря, многие почему-то предпочитают обо мне помалкивать!
— Да что вы, не может быть! — возразил он, по-прежнему стараясь быть очень любезным, хотя в глазах у него засветилось любопытство.
— Правда, честное слово! — не унималась она. — Бывает, меня обходят стороной на улицах. Но с Мелли-то мы очень близкие друзья. Подтверди, — потребовала она, поворачиваясь к Мелли.
— Д-да…
— И мы не скрываем друг от друга ничегошеньки! И я ужасно рада, что она все так ловко устроила! Я хочу сказать, вы ведь могли и взбеситься! Я…
— Нита, — взмолилась Мелли, а затем рассмеялась, потому что они оба посмотрели на нее растерянно. — Видеть тебя ужасно приятно, — произнесла она, запинаясь, — но сейчас очень поздно. Ты не обидишься, если мы поболтаем утром?
— Ой, черт, прости. Мел. Я забыла, что ты в положении. Конечно, ты устала.
— А вы? — со смехом спросил Чарльз.
— Господи! Ну конечно нет! Я не устаю никогда! Может, мне просто не обязательно много спать? Бывают такие люди, вы, наверное, слышали! Моя мама всегда сердилась, когда я не ложилась вовремя спать. Но и когда я была маленькая…
— Нита, — прервала ее Мелли, — сядь.
Хихикнув, Нита уселась.
— А теперь скажи, — продолжала Мелли, с ужасом думая о том, в какие еще откровения пустится Нита, прежде чем она успеет ее отвлечь, — ты ела?
— О да! Этот восхитительный Жан-Марк накормил меня. Где вам удалось раздобыть такое чудо? Прямо персонаж из романа! А почему ты мне сказала…
— Нита! Хочешь выпить? Виски, кофе или, может, чаю?
— А мартини нельзя? — с надеждой в голосе спросила она.
Фыркнув от смеха, Чарльз направился к бару:
— Чистый или смешать?
— Ой, а может, можно взбить, а не смешивать? — попросила она с таким неподдельным воодушевлением, что теперь расхохотались, не выдержав, и Мелли и Чарльз.
— Ну, конечно, можно. И пока я буду взбивать, объясните — из-за чего я мог взбеситься?
— Из-за того, что Нита явилась к нам без предупреждения, — быстро ввернула Мелли. — Наверное, она говорила об этом? Правда, Нита? — добавила она многозначительно.
Тщетные потуги — лучше уж было молчать.
— Да нет же, глупышка. Я отлично знала, что ты разрешишь мне тебя навестить. Я совсем о другом, о том, как ты преследовала Чарльза.
— Я преследовала! — Мелли почувствовала, что почва уходит у нее из-под ног. — Прекрати сочинять.
— Я не сочиняю! И нечего смущаться. Я уверена, что Чарльз не рассердится. Правда ведь? — спросила она, поворачиваясь к нему.
— Нет, конечно. Но все-таки объясните.
— Эй, вы! — потешалась Нита. — А я-то думала, вы уже давным-давно посмеялись над тем, как Мелли притворилась, что приехала искать могилу деда, а на самом деле, чтобы найти вас. Вот здорово! По-моему, это ужасно романтич но! В смысле, в десять лет вообразить, что влюблена в парня, а потом взять да выйти за него замуж!
— В десять лет! — немного удивился Чарльз.
— Ну да, по-моему, так. Вроде тебе было как раз десять, да, Мелли?
Мелли откинулась на спинку кресла с чувством полнейшей обреченности. В общем-то нельзя сказать, что она совсем не была к этому готова. Она чувствовала, что настанет день, когда он обо всем узнает. Просто не думала, что это случится так скоро. Даже у сказочных историй конец не всегда бывает счастливый. Сознавая, что она бессильна что-либо предпринять или хотя бы придать словам Ниты невинный оттенок, которого они были лишены в действительности, она приготовилась к неизбежному, ощущая внутри пустоту. Если она начнет сейчас оправдываться, будет хуже. Конечно, лучше бы это был кошмар, от которого она могла бы сейчас очнуться, но все же остается надежда, что Чарльз поймет ее. Или хотя бы не примет Нитину болтовню всерьез. Тяжело вздохнув, Мелли попробовала смягчить удар.
— Детская фантазия, — будто между прочим произнесла она. — Рыцарь в блестящих доспехах и тому подобное. Представь себе, чем забита голова у десятилетних девчонок!
— Не представляю, расскажи.
Глядя на него и думая о том, что его голос впервые звучит резко, даже сердито, она неуверенно сказала:
— Да нечего рассказывать. Нита тебя просто дразнит.
— Это правда? — Он вопросительно смотрел на Ниту.
Та внезапно вспыхнула.
Едва ли она могла бы сказать что-то еще более глупое, и, если бы перед Мелли не стояла сейчас Нита, которая, что говорить, частенько бывала не шибко сообразительна, она бы подумала, что это злой умысел, недоброжелательство.
— Вы совершенно ни при чем, — возразил Чарльз, протягивая ей стакан. — У Мелли сегодня был трудный день, и она устала. Верно, дорогая?
— Да, — кивнула она.
