разволновалась. Ребенок подрастет, все должно быть нормально. Беспокойство о Чарльзе на время пересилило страх за ребенка, но сейчас, пока она поднималась в лифте, она вспомнила слова доктора, и волнение нахлынуло вновь.
К счастью, ждать почти не пришлось, ее сразу отвели в палату и уложили.
Уже привычно переводя взгляд с экрана прибора на лицо сестры, она опять старалась одновременно прочитать, что написано тут и там.
— Все нормально?
— Oui, — ответила сестра довольно. Она помогла Мелли встать, протянула ей карточку и, не вызвав следующую пациентку, проводила в регистратуру.
— А, мадам Ревингтон, как наши дела?
— Хорошо, спасибо. Мне идти вниз?
— Oui, а потом к доктору. Пожалуйста, не надо волноваться. Поверьте, все обойдется.
Увы, не обошлось.
— Мы хотим, чтобы вы остались у нас, — настаивал доктор Лафарж.
— Но почему? С ребенком же все нормально, вы сами сказали!
— Да. Но еще я сказал, что ребенок маленький. Простите меня, но лучше перестраховаться сейчас, чем потом огорчаться. Так ведь? Мы хотим, чтобы вы находились в полном покое, хорошо ели и, кроме того, прошли дополнительное обследование.
— Для чего?
— Оно покажет, получает ли ребенок все необходимое для правильного развития. Вы меня поняли? Нам необходимо установить точно, отчего ребенок плохо растет. У вас тридцать четыре недели, а размер ребенка соответствует тридцати. Поэтому я просил бы вас не перечить мне, милая дама. Вы остаетесь. Сегодня.
Мелли смотрела на него, и в ее мозгу роилось множество кошмаров. Она еле выдавила из себя вопрос:
— А что бывает, если ребенок не растет?
— Тогда мы делаем кесарево сечение.
— А тридцать четыре недели — достаточный срок, чтобы ребенок выжил?
— Ну, конечно. — Перегнувшись через свой стол, доктор похлопал ее по руке. — Поверьте мне, madame. Но для безопасности, как вашей, так и ребенка, мы должны положить вас к себе, чтобы внимательно следить за развитием беременности. А там посмотрим, если сочтем необходимым… И еще, — добавил он с лихостью человека, который решился выложить все дурные новости разом, — ребенок все еще в ягодичном предлежании, он, конечно, еще может повернуться, но…
— А если нет, и если не будет расти…
— Ничего не поделаешь. Но сердцебиение хорошее, объем легких тоже, я полагаю, я даже почти уверен, — заключил он, — что ребенок просто маленький.
«Почти, но не до конца», — подумала Мелли.
— Муж приехал с вами?
— Нет, — прошептала она.
— И нет никого, кто бы мог помочь? Есть? Прекрасно. Лучше взять с собой и детские вещи, на всякий случай. Подойдите к сестре, и она приготовит вам место. Скажет, в котором часу вам лучше вернуться сюда. Договорились?
Устало кивнув, Мелли поднялась. Растерянная, перепуганная, она чувствовала, что стоит ей попробовать сказать что-то еще, и она разрыдается. К автомобильной стоянке она шла, ничего перед собой не замечая и так не поговорив с сестрой. Если ребенок не получает всего, что ему необходимо, не будет ли он умственно отсталым? Ненормальным? Может, ей позвонить маме? Нет. Мама всполошится, начнет сходить с ума, лучше не говорить ей… Прислонившись к стене, она изо всех сил старалась собраться с духом. А если малыш умрет? А если…
— Madame! О, madame! Что стряслось? — участливо спросил Жан-Марк, вырастая из-за ее спины.
Она смотрела мимо него, ее нижняя губа дрожала.
— Ребенок?
Она опустила голову.
— Что-то не так?
Кивнув, она всхлипнула и наконец дала волю слезам. Слезы текли обильно, Мелли надо было выплакать беспокойство, обиду, боль, страх за ребенка, горечь разрыва с Чарльзом, и теперь, расплакавшись, она не могла остановиться, — рыдала на плече у Жан-Марка так, словно жизнь кончена.
6
— Ну тише, тише, все, хватит плакать. — Чуть отстранившись, Жан-Марк протянул Мелли свой носовой платок. — Быстренько вытрите слезы и расскажите толком, в чем дело. — Громко хлюпая носом и вытирая слезы, она изложила ему изрядно искаженную версию своего разговора с доктором.
— А вы договорились с сестрой?
— Нет. — Она смущенно помотала головой.
— Ладно. Вы подождите в машине, а я все выясню.
Сидя в машине и задумчиво теребя в руках носовой платок Жан-Марка, Мелли заставляла себя думать о хорошем. Виктуар ведь рассказывала, что доктор говорил ей совершенно то же самое. А у нее все обошлось, и теперь растут две прелестные девочки-двойняшки. Да, но близнецы всегда рождаются маленькими…
— Успокойтесь сейчас же! — потребовал Жан-Марк, усаживаясь рядом с ней. — Если вы будете все время беспокоиться и бояться, то навредите ребенку. Сейчас не время думать о себе! Вы это понимаете?
— Да, — еле слышно прошептала она.
— Bien. Итак, сейчас мы отправляемся в магазин — купим все необходимое для маленького. Потом заедем домой, вы примете теплую ванну, а я пока соберу ваши вещи и приготовлю поесть.
— Я не могу есть.
— Можете и будете. Это вам говорит Жан-Марк. Раз Чарльза сейчас нет, и он не может заставить вас делать что положено, то придется мне его заменить. И нечего возражать. Все ясно?
Мелли только еще раз тихонько всхлипнула в ответ.
— Bien.
Вещи для младенца выбирал Жан-Марк. Крохотные распашонки, пеленки, ползунки, мыло, простынки, тальк. Собственно все, что, по его разумению, могло понадобиться новорожденному. Он набрал рекламных проспектов с фотографиями кроваток, колясок, стульчиков. «Для того, — объяснил он, — чтобы она могла, когда ребенок родится, сама все выбрать для детской».
— Хорошо, — отвечала она, равнодушно глядя на суетившихся вокруг них продавцов, скорее всего удивлявшихся ее полнейшей апатии. Счастливая будущая мать! — подумала она и едва не зарыдала опять.
— Ну, пожалуй, этого достаточно. Малыш будет доволен.
— Да, будет доволен… — будто эхо повторила она за ним.
— Bien. Теперь домой.
Выбрав самую короткую дорогу, Жан-Марк быстро довез ее до дому, проводил наверх, наполнил ванну, терпеливо ждал, пока она достанет чистое белье, платье и ушел, только когда за ней закрылась дверь.
Лежа в теплой, душистой воде, уперев кончиками пальцев в края, Мелли глядела в потолок. Ей так нужен Чарльз? Чем он сейчас занят? Готовится? Смеется вместе с Никко? Ни о чем не беспокоится? Помнит
