наэлектризованность воздуха между ними, то любой счетчик бы просто зашкалило.
Он выглядел, как герой самых невероятных романтических фантазий, когда-либо доступных женщинам. Этот налет скуки, интересно, напускной? – подумала она. Чтобы еще больше заинтриговать? Если да, то у него это здорово получается. Высокий, стройный, удивительно привлекательный; в его шелковистые русые волосы так и хочется запустить пальцы. Если бы он не смотрел на нее, она, пожалуй, смогла бы справиться с собой. Но если он когда-нибудь прикоснется… этими великолепно очерченными холодными губами к ее губам…
– Фантазируете, Гита? – тихо спросил он.
– Что? – С расширенными глазами она судорожно потрясла головой. – Вовсе нет!
Она ведет себя, как круглая идиотка. Куда подевалась утонченная, хладнокровная Мисс «Верлейн»? Призвав на помощь все свое самообладание, она окинула его надменным взглядом – во всяком случае, она отчаянно надеялась, что взгляд получился надменным.
– Я думаю, вам лучше уйти. Мы и в самом деле можем поговорить, когда я вернусь.
Он улыбнулся сухой, чуть издевательской улыбкой.
– Я сейчас сбита с толку, – продолжала она твердо. – Сами понимаете, этот маньяк и прочее…
– Ммм…
– Обычно я совсем не такая.
– Пожалуй, – согласился он.
– Ах, Господи, да заткнитесь вы!
Обычно она была жизнерадостной и легкой в общении, но последние три месяца весьма серьезно сказались на ее отношении к жизни – разумеется, все дело только в этом. Будучи самой собой, она справилась бы с Генри Шелдрэйком, как… настоящая опытная женщина! Но маниакальное преследование сделало ее нервной, нетерпеливой: она вышла из себя в разговоре с Дженни, не виделась с Синди уже несколько недель, – и все из-за этой странной, загадочной для нее мести.
Она не могла припомнить, кому хоть однажды причинила такой вред, что стала мишенью для столь жестокой мести. И сколько еще она сможет продержаться, притворяясь, что все хорошо? Что она в состоянии справиться…
– Так что, видите ли…
– Я вижу очень хорошо.
– Что ж, тогда надеюсь, мы видим одно и то же! Поговорим, когда я вернусь.
– Если я еще захочу.
С плотно сжатыми губами, держась от него на расстоянии, Гита величественно кивнула.
– Тогда, если я не могу больше ничего для вас сделать…
– Нет, – ответила она. – Благодарю вас.
– Декоратор приедет сюда примерно через час.
– Декоратор?
Он сдержанно улыбнулся.
– Чтобы убрать настенную живопись.
– Ах, да.
Он лениво помахал ей рукой и неспешно вышел из дома, тихо и аккуратно прикрыв за собой дверь.
Рухнув на стул, словно кто-то вынул из ее тела все кости, Гита крепко сжала руки, чтобы остановить дрожь. О Господи! Он ведь смеялся над ней. Ну конечно, а почему бы и нет? – думала она в отчаянии. Вероятно, он ожидал, что она утонченная, искушенная женщина, легкая, как бабочка, живая в разговоре, а вместо этого обнаружил неуклюжую гусеницу. Он не вернется. Зачем ему возвращаться? Она ведь не могла даже двух слов связать! Нет, с таким ей никогда не справиться. Такой мужчина ей не по зубам.
Но почему Синди никогда не говорила о нем? А она-то думала, что они рассказывают друг другу абсолютно все! Они с Синди знакомы с одиннадцати лет. Две девчонки, крепко подружившиеся за годы учебы в огромном, строгом, старомодном пансионе.
Вместе закончили школу, вместе начали работать на международных авиалиниях стюардессами. Сейчас Синди работает в зале аэропорта за стойкой – во всяком случае, работала, когда они говорили в последний раз, – а она, Гита, стала Девушкой с Обложки, Мисс «Верлейн». Потому, что она фотогенична. Потому, что ее любит камера. Потому, что ей повезло, и она оказалась в нужном месте в нужное время.
А теперь какой-то маньяк хочет наказать ее за такое везение. Лишить спокойствия и равновесия. Но она поклялась себе, что у него ничего не получится. Ей выпал шанс, который выпадает раз в жизни. Невероятно выгодный шанс, благодаря которому она смогла купить этот дом, позволить себе то, о чем раньше и мечтать не смела, и она не допустит, чтобы ей испортили жизнь.
Гита упорно старалась не слышать тихий слабый голосок внутри себя, нашептывающий, что на самом деле ей вовсе не нравится быть Мисс «Верлейн».
И вдруг появляется Генри, который ее «хочет». Так же, впрочем, как и она его. Нет, я не хочу! Хочешь, упорствовал внутренний голос. Издав слабый стон, она стукнула по столу кулачками. Прекрати, Гита! Сейчас же прекрати!
Она глубоко и подавленно вздохнула, глядя на пачку бумажек, которые он вынул из почтовой корзинки и аккуратной стопкой сложил на столе, и еще раз сокрушенно вздохнула, сознавая свою неопытность и беспомощность. Просмотрев почту, она не нашла там ничего угрожающего. Никаких страшных писем с угрозами. Иногда их не было по нескольку недель, однако порой они приходили ежедневно, а то и по нескольку раз на дню. Но сегодня, кажется, ничего неприятного ее больше не ожидало. И, надеялась она, не будет ожидать в коттедже Синди в Шропшире, где она сможет, наконец, насладиться покоем.
Поднявшись на ноги, Гита нажала кнопку на своем автоответчике, прослушала сообщения и быстро сделала несколько нужных звонков. От Синди ничего не было. Она попробовала набрать ее номер, но подруги не оказалось дома. Что ж, можно позвонить и завтра утром.
Стараясь не смотреть на отвратительную алую надпись на стене, Гита вынула чемодан из машины и отнесла его в уютную спальню. Она очень любила этот маленький дом – результат своих трудов – и уверяла себя, что ее враг, кем бы он ни оказался, не сможет его испортить.
Положив чемодан на кровать, она прошла в ванную комнату, сбросила с себя одежду, приняла душ и тщательно смыла макияж. Вернувшись в спальню и усевшись за туалетный столик, она взглянула на себя в зеркало. Улыбнулась и показала язык своему отражению.
Гита не считала себя красавицей. Глаза довольно красивые, подумала она равнодушно, без тени тщеславия. Приятная улыбка – во всяком случае, так ей говорили многие. И гладкая, безупречная кожа, но тоже ничего сверхъестественного. Одним словом, она совершенно не походила на ту девушку, что смотрела на мир с рекламных щитов и с экранов телевизоров. Без макияжа, без модных одеяний ее никто не узнавал. Иногда ей говорили, что она немножко похожа на Мисс «Верлейн», а она смеялась и отрицала это сходство.
Почему – непонятно, но на экране, на глянцевом рекламном снимке она выглядела совершенно иначе – более соблазнительной, более ослепительной, более сексуальной. Но это вовсе не значило, что ей хотелось выглядеть так в обычной жизни. Гите, не нравилось быть в центре внимания, иногда это казалось ей просто невыносимой ценой за успех.
А теперь появился Генри. Еще одно затруднение в ее жизни, и без того с недавних пор полной помех и неудобств. Впрочем, возможно, теперь, когда он увидел ее вблизи, воображение его успокоится. Эта мысль почему-то вызвала у нее уныние.
С легким румянцем на щеках, она быстро вынула ленту из ящика туалетного столика. У нее еще будет время подумать о Генри. У нее будет полно времени свыкнуться с теми чувствами, которые он в ней вызвал.
Стянув волосы лентой, она нанесла на лицо увлажняющий крем, надела чистое белье, широкие, удобные брюки и свободную майку и занялась разборкой чемодана – делом для нее привычным, ведь ей постоянно приходилось путешествовать.
Декоратор приехал во время, но в дом не зашел, а она не стала его приглашать. Только налила ему чашку чая и поблагодарила за оперативность.
– Полным-полно такого рода случаев, – сообщил он ей. – Не поверите, чем люди иногда пишут на стенках. У вас разбита лампочка сигнализации. Если хотите, могу заменить.
