гордо возвышавшуюся в отведенном этим растениям уголке. Ее завораживающая красота вызвала в нем чувство неловкости, и Перкинсу понадобились все душевные силы, чтобы преодолеть его. Но Ковач, похоже, заметил, что его тянет к этой красавице.
Ученый облачился в старенькое пальтишко на меху и, подходя, сказал:
— В конечном счете вы к ней привыкнете. Так что — вперед!..
Группа исследователей, ведомая Ковачем, углубилась в улочки Рок-Сити. Киборги теперь вполне спокойно воспринимали вызывавшие ранее чувство ужаса сцены, которые попадались на пути.
Чтобы пройти в промышленный район города, им пришлось обойти громадный сад, где окопались несколько хорелий, которые, завидев их, начали судорожно дергаться.
Складывалось впечатление, что они уже освоили все более или менее подходящее для их развития пространство.
Через некоторое время киборги свернули в неприметную улочку. Внезапно они услышали свист выпущенных в их направлении твердых, как сталь, воистину убийственных зерен, к счастью, не достигших цели.
Пришлось удвоить меры предосторожности, чтобы благополучно добраться до ряда внушительных зданий, увенчанных длинными трубами.
По пути им попался ещё один парк, захваченный хорелиями, и они, наученные горьким опытом, предпочли последовать совету Ковача и обойти его стороной.
Старый ученый проявил себя прекрасным знатоком города, и, следуя за ним, они вскоре подошли к зданию, охраняемому множеством мумифицированных стражей, одетых в темно-синюю униформу.
Киборги молча проследовали через несколько залов, потом долго шли длинными коридорами. Ковач, не удержавшись, прошептал:
— Когда-то это был Дворец правосудия. Сколько же приговоров так и осталось не приведенными в исполнение за истекшие два столетия!
Послышался горький смешок, а когда они пересекали внутренний дворик Дворца, Ковач заметил:
— Особенно здесь!
В центре этого дворика возвышался странный помост, вокруг которого сгрудилась кучка неподвижных фигур, одетых во все темное.
Но внимание легионеров привлек в первую очередь человек, стоявший на коленях у основания этого сооружения с головой, зажатой жестким деревянным ошейником.
Они непроизвольно замедлили шаг, ошеломленные этой совершенно неожиданной для них сценой, превосходившей по драматическому накалу все, что им приходилось видеть до сего времени.
Около приговоренного к казни человека стояло явно официальное лицо, протянувшее руку к подпорке этого странного инструмента пыток, принцип действия которого был неясен киборгам. Все, что они поняли, так это то, что разразившаяся мировая катастрофа приостановила жест этого чиновника буквально за долю секунды до свершения казни.
— Это гильотина, — объяснил Ковач. — В штате Миссури ввели этот способ расправы с преступниками в двухтысячном году. Они сочли, что этот способ умерщвления весьма прост и скор в исполнении.
Он подошел к «луизочке» и с жалостью взглянул на несчастного осужденного. На его лице вот уже два столетия сохранялось сложное выражение, сочетавшее ужас перед неминуемой смертью с безропотным подчинением выпавшей на его долю судьбе.
Ковач нарочно нажал на кнопку, вмонтированную в вертикальную стойку. Нож гильотины опустился с отвратительно зловещим сухим стуком и отделил голову несчастного осужденного от тела.
Голова упала в специально приготовленную для этого корзину, но от удара, ветхая после двухсотлетнего ожидания, она рассыпалась. Образовавшаяся при этом мелкая пыль в мгновение ока была развеяна порывом ветра.
Перкинс с отвращением отвернулся.
В этот момент неожиданно с соседней церкви раздался колокольный звон. И где-то в глубине души Перкинс почувствовал, что он славил этот наконец-то исполненный приговор.
Диииииииинг… Доооооооонг…
Диииииииинг… Доооооооооооооооонг…
Глава 10
Спустя пару часов Ковач и легионеры покидали склад, нагруженные кучей деталей и инструментов. Шедший впереди Диас неожиданно подал знак остановиться.
С полдюжины хорелий возникли перед исследователями, закрывая проход к Дворцу правосудия.
Эти чудовищные растения разгадали планы киборгов.
Диас и Маршал, повинуясь безотчетному инстинкту, скосили несколькими очередями этих хорелий, но, едва они собрались двигаться дальше, на их пути выросла новая группа агрессоров, угрожающе прыгавших в их направлении.
— Быстро отступаем! — не своим голосом завопил Перкинс.
Прикрывая отход своих товарищей, он в свою очередь несколькими меткими выстрелами сорвал попытку растений-монстров предпринять наступление.
Прогремел голос Ковача:
— За мной, сюда, попытаемся пробиться на главную площадь.
К сожалению, легионерам пришлось бросить многие мешавшие их передвижению предметы, столь тщательно отобранные на складе для починки корабля.
Это обстоятельство огорчило их в высшей степени, но — ничего не поделаешь — пришлось броситься вслед за Ковачем, доверяя его знанию мест и удивляясь, насколько бодрым и подвижным для своего возраста он проявил себя в этом непростом положении.
Стоило, однако им вынырнуть на площадь, как неведомо откуда перед ними выросло сразу несколько групп хорелий, и на сей раз из намерения атаковать землян были настолько очевидными, что киборги были вынуждены вступить в бой.
Вновь пророкотал ряд очередей, и добрый десяток хорелий обуглились на месте. Но киборги были вынуждены распластаться на земле, чтобы избежать ответной серии своеобразных пуль-семян, стремительно выпущенных против них и, к счастью, врубившихся с глухим звуком в фасад соседнего здания.
Перкинс быстро сориентировался, заметив вблизи груду развалин. Он тотчас же отдал приказ сделать бросок в этом направлении и укрыться среди них.
Убойные пули-семена продолжали посвистывать вокруг. Перкинс увидел, что Маршал, не заметив выпиравшего из почвы крупного камня, споткнулся и растянулся во весь рост.
Мгновенно поняв, что без его помощи физик неминуемо погибнет, Перкинс стремительно бросился назад, одновременно беря на мушку две хорелии, уже устремившиеся к его несчастному товарищу.
Те вспыхнули голубым пламенем всего в нескольких метрах от Маршала. Перкинс в каком-то отчаянном усилии свободной рукой ухватил коллегу и, толкая его перед собой, уговаривал:
— Ну, давай же, быстрее…
Им удалось добраться до ложбинки, в которой, прильнув к земле, укрылись Ковач и Диас.
— А где Врасков? — с трудом дыша, глухо спросил Перкинс.
Диас, обнаруживший, к своему удивлению, отсутствие товарища, повернулся и увидел, что тот лежит, совершенно неподвижный, на полпути к их укрытию.
Перкинс не колебался ни секунды.
— Прикройте меня, — коротко бросил он, прежде чем устремиться на выручку товарищу.
Возможно, это был акт чистейшего безумия, но Врасков мог нуждаться в помощи.
К сожалению, все оказалось впустую: их коллега уже не дышал, когда к нему подполз Перкинс. Он умер в ту же секунду, когда его голову на невероятной скорости пронзил залп убийственных семян.
