– Привет. Хорошо спали? – говорит он.
Солдат остановился, одной рукой держась за перила, другой придерживая сверток. Он стоит на краю верхней площадки, несколькими ступенями выше собеседника. Он не вполне уверенно отвечает:
– Все в порядке.
Инвалид остается внизу, у начала лестницы, и тем самым загораживает проход. Ему бы следовало посторониться, чтобы солдат мог миновать последнюю ступеньку и выйти в дверь, ведущую на улицу. Солдат спрашивает себя, не тот ли это самый человек, которого он встретил у светлоглазой женщины и который сообщил ему о существовании этого мнимого госпиталя. Если не тот, почему же он обращается к нему так, словно они знакомы? Если тот самый, как же он со своим костылем добрался сюда по такой гололедице? И с какой целью?
– Лейтенант наверху?
– Лейтенант?
– Ну да, лейтенант. Там он?
Солдат не знает, что ответить. Он подходит ближе и прислоняется к перилам. Но он не хочет слишком явно обнаружить свою крайнюю усталость, старается держаться по возможности прямо и старательно выговаривает:
– Какой лейтенант?
– Ну, тот, что ведает пристанищем!
Солдат соображает: надо сделать вид, что он знает, о ком идет речь.
– Да, наверху, – говорит он.
Его занимает, как инвалид, вообще-то очень ловко управляющийся с костылем, сумеет подняться по лестнице. Быть может, он потому и остановился внизу, что не в силах ее преодолеть? Во всяком случае, в данную минуту он не делает ни малейшей попытки подняться и продолжает разглядывать солдата, не уступая ему дорогу и не рискуя с ним столкнуться.
– Ты, я вижу, спорол свой номер.
Улыбка на лице инвалида проступила явственней: сморщились не только губы, но и все лицо.
– И хорошо сделал, – продолжает инвалид, – на всякий случай предосторожность не мешает.
Желая оборвать разговор, солдат решается сделать еще шаг. Он спустился ступенькой ниже, но инвалид не сдвинулся ни на дюйм, так что правая нога солдата, оставшаяся позади, вместо того чтобы опуститься на следующую ступеньку, очутилась рядом с левой.
– Ты куда идешь? – снова спрашивает инвалид.
Солдат уклончиво кивает:
– Дела…
– А в коробке у тебя что? – спрашивает инвалид.
С досадой пробурчав в ответ: «Ничего интересного», – солдат, на этот раз не задерживаясь, продолжает спускаться по ступенькам.
Очутившись лицом к лицу с инвалидом, он живо отшатывается к перилам. Инвалид поспешно переносит свой костыль и отступает к стене. Солдат проходит мимо и направляется вдоль по коридору. Он и не оборачиваясь знает, что инвалид, склонившись на свой костыль, провожает его взглядом.
Наружная дверь не заперта на ключ. Он нажимает ручку и в эту минуту слышит за спиной насмешливую, с оттенком угрозы, фразу: «Ты что-то сегодня спешишь». Солдат выходит и притворяет дверь. На гравированной металлической пластинке, прибитой в дверной нише, он читает: «Управление военных складов Северных и Северо-Западных областей».
Уличный холод сразу же пронизывает его. Но солдату кажется, что это ему на пользу. Нужно, однако, присесть. Приходится удовольствоваться тем, что, упираясь ногами в тротуар с полоской свежего снега, сохранившейся между линией фасадов и желтоватой тропкой, вытоптанной прохожими, он прислоняется спиной к каменной стене здания. Его правая рука снова нащупывает в кармане шинели твердый и гладкий шар, похожий на бильярдный.
Это шар из обыкновенного стекла, около двух сантиметров в диаметре. У него совершенно ровная, полированная поверхность. Он абсолютно бесцветный, просвечивает насквозь, но внутри, в центре – плотное ядро, размером с горошину. Ядро черное и круглое; с какой бы стороны ни разглядывать шар, это ядро кажется черным диском, радиусом от двух до трех миллиметров. На прозрачной стеклянной массе, окружающей диск, можно различить лишь непонятные обрывки красно-белого рисунка, занимающего часть окружности. А дальше – во все стороны протянулось шашечное поле клеенки, которой накрыт стол. Но кроме того, на поверхности шара видно отражение – хотя и бледное, искаженное и значительно уменьшенное – залы кафе и всего, что в ней находится.
Ребенок осторожно катает шар по клеенке в красно-белую клетку, избегая слишком сильных толчков, чтобы шар не проскочил за пределы шашечного поля. Он пересекает это поле то по диагонали, то по длине прямоугольника, возвращается к исходной точке. Затем, держа шар в руке, мальчуган долго его рассматривает, ворочая во все стороны.
– А что там внутри? – говорит он своим низким голосом, слишком низким для ребенка, и при этом глядит на солдата большими серьезными глазами.
– Не знаю. Должно быть, тоже стекло.
– Там черно.
– Да. Черное стекло.
Мальчик снова разглядывает шар и снова спрашивает:
– А почему? – И так как солдат не отвечает, он повторяет свой вопрос:
