встречался мужик, которого я не мог бы заставить открыть рот, не говоря уж о бабах.
Первый бандит покачал головой:
— Все равно не надо было убивать ее. Во всяком случае, пока мы окончательно не убедились, что она ничего не знает. Если бы она оказалась той бабой, сидели бы мы сейчас по уши в дерьме.
— Ладно, будем считать это несчастным случаем. Когда она плюнула мне в лицо, я на минуту вышел из себя. Во всяком случае, все, что нам нужно, мы теперь можем узнать от Колхауна.
— От девки проще. И забавнее.
— Ну ладно. Итак, пора заняться другой дамочкой. Это твоя подружка, Колхаун?
— Ну уж нет. Я предпочитаю молодых и блондинок. Эта женщина ничего не знает. Она уборщица. Убирала похоронное бюро, когда ваши кореша вывалили меня там на стол. Я приставил ей нож к горлу и заставил быстро увезти меня. С ней вы только потратите зря время.
— Он не хочет по-хорошему сказать нам правду, поэтому придется немного поработать, — предупредил третий бандит, глядя на Саммер. — Ты его подружка?
— Да.
Чтобы избавить Колхауна от дальнейших побоев, Саммер готова была сказать что угодно. Она все еще пыталась переварить новость о том, что Линда Миллер была убита, когда пыталась ограбить ее дом. И пришла к выводу, что Линда могла пойти на такое. Она переехала в Мерфрисборо недавно и работала в «Свежей маргаритке» всего несколько недель. Вмести с Бетти Керн они пришли к ней устраиваться на работу. У Саммер не было причин не взять их. Рекомендательные письма оказались в полном порядке. Сейчас она спрашивала себя, а не нарочно ли они не вышли в ночную смену в «Хармон бразерс», понимая важность этой работы для «Свежей маргаритки» и зная, что Саммер самой придется ее делать, поскольку в это время суток срочно найти замену практически невозможно. Так что план грабежа был почти безупречен. Саммер почувствовала приступ гнева на Линду за ее предательство, но, когда снова взглянула на привязанное к стулу окровавленное тело, гнев уступил место жалости и тошнотворному страху за себя. Что бы Линда ни сделала, она не заслужила участи быть забитой до смерти. Никто не заслужил этого.
Включая ее и Франкенштейна. Страх заставлял сердце Саммер биться чаще. В это невозможно поверить. Это чересчур. С ней такого никак не должно произойти.
— Ну, видишь? Я же сказал, что с девками проще, — заметил первый бандит.
— Ага, — голос третьего бандита прозвучал почти разочарованно. Он мотнул головой, и Саммер, направившись к дивану, села на выцветшую ситцевую обивку рядом с Франкенштейном. Когда она коснулась его ногой, он даже не посмотрел на нее. Все его внимание было сосредоточено на троице головорезов, мрачно возвышающихся над ними. Саммер чувствовала, как напряжено его тело. Он ждал, но, если посмотреть правде в глаза, вряд ли способен был что-либо сделать.
Спасти их мог только наряд полиции.
Где же Арнольд Шварценеггер, когда он
А куда подевалась Бетти Керн? Участвовала ли она в ограблении? Если да, то ей, может быть, удалось бежать и отправиться за помощью?
— Так ты будешь умницей, Колхаун, и скажешь нам, где микроавтобус, или нам придется сперва сделать бо-бо твоей подружке? — добродушно спросил третий бандит.
При этой угрозе зрачки Саммер расширились. Если дойдет до пыток, она ни секунды не станет скрывать место нахождения проклятого микроавтобуса. Да он не стоит даже ее царапины, эти разбитая, продырявленная пулями колымага с мертвецами!
— Я тебе уже сказал, что она мне не подружка. Если хотите помучить ее, валяйте.
Саммер буквально окаменела, а Франкенштейн равнодушно пожал плечами (хотя весь был как сжатая пружина) и улыбнулся бандиту своей кривой улыбкой. Казалось, что его изуродованное лицо выражает насмешку. Саммер нервно сглотнула, но не проронила ни слова.
— А что, если мы сперва помучаем тебя, засранец? — Бандит ударил Франкенштейна по лбу пистолетом.
Звук металла о кость заставил Саммер вздрогнуть. У нее похолодело внутри, когда голова Франкенштейна откинулась набок. За то короткое мгновение, пока он моргал, приходя в себя после удара, Саммер обнаружила, что, несмотря на жуткие отеки, оба его глаза были открыты и взгляд их выражал поразительную решимость. Она видела холодные, жесткие глаза с черной радужной оболочкой, почти такой же темной, как и зрачки. Вряд ли бы ей когда-нибудь захотелось отнестись по-дружески к человеку с подобными глазами, даже просто познакомиться с ним. При обычных обстоятельствах от этого взгляда у нее мороз побежал бы по коже. В данный момент в нем светились боль и ярость. И, как показалось Саммер, молчаливое предупреждение: «Молчи».
«Но почему?» — хотелось ей выкрикнуть, но она задала этот вопрос молча. Еще долю мгновения Франкенштейн смотрел на нее без всякого выражения. Потом рот его сжался, и взгляд, переместившись на стоящего перед ним человека, стал таким легким и рассеянным, словно Колхауна били по голове пистолетом каждый день. Но тело при этом напряглось еще больше. И Саммер тут все поняла. То ли она уловила флюиды от Стива, то ли сама додумалась. Но до нее дошло. По каким-то причинам микроавтобус был нужен этим негодяям даже больше, чем сам Франкенштейн, но они не знали, где он. А она и Франкенштейн знали. И только благодаря этому они и были сейчас живы. Саммер не имела ответов на все «зачем» и «почему», но была уверена: если она хочет остаться живой, то не должна сломаться, что бы они с ней ни делали. Только вот сможет ли она? При одном взгляде на кровавую маску, в которую превратилось лицо Франкенштейна, при одном взгляде на Линду Миллер можно было предположить, что долго продержаться не удастся, когда они вплотную возьмутся за нее. Пожалуй, быстрая смерть была бы лучше многочасовых пыток.
Поспеши, Арнольд!
Ледяной ужас охватил ее. Ей приходилось признать: Арнольд не придет. Терминатор не явится на помощь в последнюю минуту. Здесь реальная жизнь.
На помощь!
Третий бандит, преодолев сопротивление Саммер, взял ее за руку. На секунду он улыбнулся, поглаживая мягкую кожу своим шершавым большим пальцем. Женщине показалось, что по ее руке полз тарантул. Ей хотелось оттолкнуть его и кричать, кричать, кричать.
Бог помогает тем, кто сам себе помогает. Она была из семьи баптистов-южан, ходила в воскресную школу, и эту истину с детства вколачивали ей в голову. Ее мать, староста церковного хора, выражала ее иначе: «Хвали Господа, но запасайся патронами».
Бандит поднес ее кисть к своему рту и осторожно поцеловал тыльную сторону ладони. Его товарищи ухмылялись. Саммер содрогалась от отвращения.
«Пожалуйста, Господи, — молилась она, — пошли мне поскорее патронов».
— А теперь поговорим с тобой, милочка. Или ты сразу скажешь все, что нам хочется знать, или мы станем ломать твои пальчики один за другим. Начну я вот с этого розовенького. Это не займет и секунды, а будет ой как больно. — Он взял ладонь Саммер своими ручищами, погладил ее хрупкий мизинец большим пальцем, а потом вдруг обхватил его так, что она сразу ощутила силу его хватки.
Саммер знала, что он сломает ей палец с такой же легкостью, как и прутик. Ужас парализовал ее. Она вся сжалась в ожидании боли.
— Итак, ты можешь нам сказать, где микроавтобус? Смотри, не ошибись. Лучше говори.
— Я же сказал тебе, она не зна… — прорычал Франкенштейн, приподнимаясь с дивана.
Бандит номер два мгновенно и с явным удовольствием опустил рукоятку пистолета на его висок.
— А ты, парень, сядь на место, — приказал «второй номер», и Франкенштейн медленно, с неохотой подчинился.
— Я им скажу, — выкрикнула Саммер резким голосом, который сама не узнала. Она бросила испуганный взгляд на Франкенштейна, затем в упор посмотрела на человека, сжимавшего ее мизинец.
Первый бандит выглядывал из-за его плеча, словно демон зла. Второй продолжал держать пистолет у головы Франкенштейна.
— Я… я скажу вам все, что вы хотите знать. Только не трогайте меня. И его тоже.
— Заткни свою глупую пасть, — рявкнул Франкенштейн.
— Это ты заткни свою, не то я отстрелю ее вместе с головой, — пообещал второй бандит, зловеще прижимая дуло пистолета к виску Франкенштейна.
