— Не травмируя девочек!.. — Бекки чуть не лишилась дара речи.
— Все могло бы пройти безболезненно, если бы ты не устраивала истерик. Я уже нашел покупателя на наш дом, и очень выгодно. Так что прибавь свою долю выручки за дом к тому, что я собирался тебе оставить. У тебя будет вполне приличное состояние. И я не намерен отказываться от помощи детям.
— Я все спрашиваю себя: а знала ли я тебя настоящего? — прошептала Бекки, и лицо ее стало таким же белым, как шелковая блузка Рейчел. — Похоже, нет. Пожалуйста, никогда больше не появляйся здесь. Если у тебя есть ко мне вопросы, обращайся через моего адвоката. В понедельник я позвоню тебе в офис и сообщу его имя.
— Мне казалось, мы согласились пользоваться услугами моего.
— Это ты согласился. Но не я. Не думаю, что это такая уж блестящая идея.
— Бекки… — Майкл начинал злиться.
— Уходи, пожалуйста, — сдавленным голосом произнесла Бекки, и Рейчел поняла, что сестра на грани нервного срыва. Бекки отвернулась от мужа — Рейчел увидела ее побелевшее лицо и исполненный отчаяния взгляд — и зашагала к дому.
— Может, хоть ты попытаешься образумить ее? — глядя вслед Бекки, взволнованно произнес Майкл, обращаясь к Рейчел.
Та, крепче прижав к себе Кейти, с наслаждением посасывающую пальчик, изумленно посмотрела на него.
— Сукин ты сын, — произнесла Рейчел, никогда в жизни не ругавшаяся. Майкл не верил ушам своим. — И я рада, что моя сестра наконец избавится от тебя. А теперь будь любезен убраться отсюда, иначе я вызову полицию. — С этими словами она и направилась к дому.
Выглянув спустя несколько минут в окно, она увидела, как черный «лексус» проплыл по аллее и вскоре скрылся из виду.
Рейчел собиралась навестить вечером Джонни, как это уже было заведено, но часам к семи стало очевидно, что выбраться из дома ей не удастся. Бекки и девочки были настолько расстроены, что оставлять их в таком состоянии она не смела. Как и следовало ожидать, Лорен и Лиза обвиняли во всем случившемся мать, и упреки в ее адрес так же, как и слезы, лились рекой. Рейчел пыталась разъяснить ситуацию и утешить старших племянниц, одновременно отвлекая Кейти. Элизабет в это время оставалась с Бекки.
В самый разгар круговерти раздался телефонный звонок.
Рейчел сняла трубку. В этот момент Кейти, возившаяся в коридоре у кухни, схватила карандаш и принялась выписывать большие красные круги на золотистых муаровых обоях. Рейчел отобрала у нее карандаш, и Кейти тут же закатила истерику.
— Где ты бродишь? — раздался из трубки знакомый голос, стоило Рейчел произнести «алло».
— Я не смогу сегодня прийти, — тихо сказала она, так, чтобы не слышали ни старшие племянницы, сидевшие на кухне за столом, ни мать, находившаяся в библиотеке с Бекки. — Дома катастрофа.
— Что еще за катастрофа? — недовольно произнес Джонни.
— Майкл объявил девочкам о разводе. Все в трансе. Мне очень нужно побыть сегодня с ними.
— М-да. — Последовала пауза. Потом, с легкой надеждой в голосе, Джонни продолжил: — Так, стало быть, приглашение на воскресный обед отменяется?
Рейчел расхохоталась.
— Нет.
— А я уж подумал… — невесело произнес он. — Значит, в два?
— Да. Не опаздывай. И, Джонни…
— Да?
— Не волнуйся ты так. Мама тебя не съест.
— Тебе легко говорить. — Но в его голосе уже звучали шутливые нотки, и Рейчел улыбнулась.
— Я люблю тебя, — промолвила она в трубку.
— Хм. — Иного ответа она и не ожидала. Потом, уже серьезным тоном, он обратился к ней: — Рейчел?
— Да?
— Можно тебя кое о чем попросить?
— Пожалуйста, но только не об отмене воскресного обеда.
— Нет, не об этом. — Чувствовалось, что он улыбнулся. — Не выходи сегодня вечером из дома, хорошо?
— Почему?
Рейчел уловила нерешительность в его голосе.
— Я сегодня много думал. И мне пришло в голову, что Мэрибет и Гленда были связаны одним: — мной.
— Ну и что?
— А то, что и ты… тоже. Я не знаю, может, их поэтому и убили. Мне не нравится так думать. Но, поскольку это касается и тебя, я не хочу испытывать судьбу. Так что посиди дома, пожалуйста. Договорились?
— Хорошо, — медленно произнесла Рейчел, уже лихорадочно обдумывая сказанное Джонни. Это было так очевидно, и тем не менее сама она до этого не додумалась. Если только убийства были каким-то образом связаны с Джонни, теперь именно она становилась мишенью. От такого предположения у Рейчел мурашки побежали по коже.
— Обещаешь?
— Разумеется. — Она не лгала. Сейчас ее уже ничто не могло заставить выйти из дома.
— Вот и умница. — Судя по голосу, Джонни был удовлетворен. — Тогда до встречи завтра за обедом. Береги Бекки и девочек. И себя тоже.
— Хорошо. Пока.
— Пока.
Он первым повесил трубку. Рейчел чуть дольше задержалась у телефона. Она так любила Джонни, любила до боли, и больше всего на свете ей хотелось быть сейчас рядом с ним, в его квартире — есть спагетти или танцевать, просто болтать или…
— Рейчел, кто это был? — Из библиотеки выглянула Элизабет.
— Джонни, мама. Он сказал, что с удовольствием придет завтра на обед.
— В самом деле? — У Элизабет был такой вид, словно она съела что-то кислое, но, взглянув на Рейчел, не стала развивать эту тему. — Как ты думаешь, девочки смогут теперь по-человечески относиться к матери?
Рейчел пожала плечами.
— Кто знает? — сказала она и замолчала, предоставляя Элизабет возможность полюбоваться художествами младшей внучки.
Но Элизабет лишь мельком оглядела жирные красные линии и ушла. Рейчел отправилась на кухню в надежде уговорить девочек пройти в библиотеку.
39
Один в квартире, Джонни переживал отсутствие Рейчел. Он съел свой холостяцкий ужин, сандвич по- болонски, — готовить для себя одного не хотелось — и попытался отвлечься у телевизора. Но через двадцать минут, так и не вникнув в суть ток-шоу, с отвращением щелкнул выключателем. Потом попробовал читать, но и это не помогло. Он даже не мог сосредоточиться. Должно быть, сказывалась усталость. У него был трудный день. Трехчасовая поездка в Луисвилл и обратно, да еще три часа, проведенные в делах. За один визит к адвокату он похудел на несколько фунтов. Адвокат оформлял документы, необходимые для подачи прошения о пересмотре дела одиннадцатилетней давности. В случае успеха (а адвокат ожидал именно такого результата) Джонни мог надеяться на отмену приговора. Следующим шагом должно было стать полное восстановление в правах с компенсацией за моральный ущерб. И дело тут было не в деньгах.
