похожа на нежные лепестки белой розы…
— Кэролайн!
Неожиданно она появилась в дверях с холодным и чуть надменным выражением. И тщательно избегала смотреть Мэту в глаза. На прекрасной белой коже ее лица больше не было ни малейших следов недавних слез. Тонкие черты сохраняли неподвижность, а мягкие розовые губы были плотно сжаты, как будто желая показать, что их владелица не намерена выслушивать глупости. Ее волосы цвета воронова крыла, столь соблазнительно рассыпавшиеся по плечам, когда она плакала, теперь были аккуратно расчесаны и уложены на затылке в тяжелый узел. Кэролайн явно приложила усилия, чтобы стать некрасивой, но если это так, то девушка только даром потратила время. Несмотря на зализанные назад волосы и намеренно сжатые губы, она была по-прежнему восхитительна и желанна. Плоть Мэта, совершенно независимо от его сознания, тут же отреагировала на ее появление.
Слава Господу, что благодаря этому стеганому одеялу она не может ничего видеть! Чувствуя, как по лицу разливается краска вины и стыда, Мэт усилием воли справился со смущением.
— Долго же ты шла! — проворчал он, больше думая о своих горестях и их причинах.
Взгляд Кэролайн метал молнии, она буквально испепеляла Мэта глазами. Неожиданно он заметил, что девушка успела сменить не только прическу, но и платье. Вместо голубого шелка, которого так приятно было касаться кончиками пальцев, она надела платье из темно-зеленой саржи. Слегка великоватое, оно все равно ей шло, как, собственно, все ее наряды, независимо от экстравагантности, цвета или стиля. «Однако это платье, — подумал Мэт, — должно быть несколько грубовато на ощупь. Видимо, это и послужило главным аргументом в его пользу».
В своем строгом платье Кэролайн как бы демонстрировала, что готова дать решительный отпор всем поползновениям Мэта. Но он и так больше не дотронется до нее. Хотя девушка не может этого знать, пока он ей сам не скажет.
— Я не животное и не ребенок, чтобы криком подзывать меня к себе! — И голос, и взгляд источали враждебность. Она так крепко сжимала края подноса, который принесла, что побелели костяшки пальцев.
— Я тебя не подзывал. Хотел только, чтобы ты поднялась ко мне сюда!
— Твое желание исполнилось. — Ледяной тон был под стать нарочито чопорной позе. Мэт следил глазами за тем, как Кэролайн обошла кровать и поставила поднос на прикроватный столик. Даже такая надменная, она была красива, и он хотел ее. Почти до острой физической боли. Держа Кэролайн в своих объятиях, такую податливую, теплую и зареванную, Мэт еще не осознавал, до какой степени его влекла противоречивость ее натуры: лед и пламень. А сегодня утром его вдруг охватила горячая волна страсти, — Господи, как сильно он ее желал! — Мэт явственно ощущал девушку рядом с собой, ее тело, запах. В его сознании отложилось то, как ее груди упираются ему в грудь, как ее ноги касаются его ног, а ладони вдавливаются в кожу… Вызванные из памяти образы заставили Мэта скрипнуть от досады зубами.
Наблюдая за Кэролайн, сердито гремевшей на столике посудой, он призвал на помощь всю свою выдержку и отогнал прочь постыдные мысли. До тех пор, пока его плоть не согласится с разумом, следует снова и снова напоминать самому себе, что ему подойдет любая женщина. Необязательно Кэролайн.
— Приподнимись.
И все равно Мэт оказался не совсем готов к тому, что Кэролайн, повернувшись от стола, наклонилась над постелью, чтобы подложить ему дополнительно под голову пару подушек. Теплый женский запах с примесью чего-то пряного ошеломил Мэта до такой степени, что на минуту у него закружилась голова. Чресла пронзила боль, кулаки непроизвольно сжались, перехватило дыхание. Мэт отчаянно пытался защищаться от этого наваждения. Нет, он не позволит себе совершить ту же ошибку, особенно если учесть, что намерения Кэролайн в отношении него были явно невинными. При всем желании Мэт не мог бы отнести свои прегрешения на пути к праведной жизни на счет дьявольских козней Иезавели[7]. С самого первого дня Кэролайн вела себя с ним безупречно. И только на нем лежит ответственность за столь греховные мысли.
Судя по тому, с каким видом Кэролайн взбивала верхнюю из его подушек, девушка явно предпочла бы вместо этого задать хорошую трепку ему самому. Весьма сомнительно, что она захочет выслушать хоть слово из того, что он собирается ей сказать. Но если ему не удалось убедить самого себя в невинности собственных чувств и помыслов в отношении Кэролайн, необходимо, чтобы, по крайней мере, она в это поверила. Насколько проще было бы, если бы девушка продолжала вести себя с ним так же легко, как до идиотских событий сегодняшнего утра.
Мэт прекрасно понимал, что совершит большую ошибку, если дотронется сейчас до Кэролайн. Однако, не завладей он сейчас ее вниманием, девушка, скорее всего, просто шлепнет поднос ему на колени, затем с высокомерным видом удалится из комнаты и появится здесь не раньше вечера. Мэт весь напрягся и ухватил Кэролайн за запястье.
Секунду-другую она яростно пыталась выдернуть руку, но Мэт ни на йоту не ослаблял хватку. Глаза ее стали такого же желтого цвета, как у этой проклятой кошки. «Если бы у Кэролайн был хвост, — подумал Мэт, надо полагать, она бы им размахивала сейчас во все стороны».
— Отпусти меня.
— Кэролайн…
— Я сказала, отпусти!
— Выслушай меня хотя бы! — От отчаяния Мэт говорил быстрее обычного. — В том, что произошло сегодня утром, я повинен не больше, чем ты. Это чувство возникло между нами безо всякого злого умысла с твоей или моей стороны, а из-за того, что сама природа побуждает мужчин и женщин испытывать влечение друг к другу. В этом ты не виновата, я тоже.
Несмотря не усилия, отчаянная попытка успокоить Кэролайн и умерить ее гнев потерпела сокрушительное поражение. Глаза девушки снова вспыхнули гневом, а рука еще пару раз дернулась, пытаясь высвободиться.
— Влечение — к тебе? Уверяю, я ничего подобного… не испытываю… не испытывала, — голос Кэролайн дрожал от переполнявшего ее возмущения.
— Если ты так считаешь, — примирительно согласился Мэт, чтобы не разозлить ее еще больше, — тогда я не буду с тобой спорить.
— Это ты, ты… — Кэролайн снова дернула руку, стараясь освободить запястье. Мэт сжал его сильнее. Лицо Кэролайн пламенело от гнева, особенно ярко горели глаза. Черные шелковистые брови потеряли обычную прямую линию и почти сомкнулись чуть выше переносицы. Губы были чуть приоткрыты, так что виднелись ровные белые зубы и влажный язык, цветом напоминавший темную малину. Мэт почувствовал мгновенный приступ желания при мысли о том, каков этот язычок может быть на вкус. Беспокойно заерзав на постели, он с трудом оторвал глаза от ее рта.
— Испытывал влечение к тебе, — ты это хочешь сказать? — В его нынешнем смятенном состоянии единственной защитой была правда. Мэт не мог себе позволить лгать. — Да, признаюсь, так оно и было. А почему бы и нет? Ты красивая женщина, да и сложена просто божественно. И когда кинулась ко мне на кровать…
— Я не кидалась к тебе на кровать, — гневно перебила его Кэролайн, — меня толкнул твой чудовищный пес.
— Хорошо, хорошо, — уступчиво заметил Мэт. — Когда Рейли толкнул тебя ко мне в кровать и ты начала реветь…
— Я никогда не реву!
— Да перестанешь ты, наконец, перебивать?! — Мэт начинал терять терпение. Его голос приобрел стальные нотки. — Когда ты, неважно, каким образом, оказалась в моих объятиях, вполне естественно, что…
— Если ты скажешь это еще раз… — внезапно Кэролайн словно окаменела и говорила теперь негромким, лишенным интонаций голосом, — я тебя ударю. Клянусь.
— Что скажу? — изумился Мэт.
— Дескать то, что произошло между нами, было «естественно». — В ее голосе слышалось непередаваемое отвращение.
— Но ведь так оно и было!
