лучников. Горец-раб нагнулся и подобрал оружие. Он неспешно выбрал один из топоров, а второй швырнул торговцу. Толстяк в отчаянии взвыл, но даже не попытался взяться за оружие. Варвар шагнул вперед и пнул его по ребрам. Но и после этого пленник продолжал лишь корчиться в пыли и рыдать.
Раздосадованный горец занес над толстяком лезвие, и только тогда торговец судорожно ухватился за топорище. Подгоняемый гортанными криками хозяев, варвар отошел в сторону, позволяя противнику подняться на ноги. Исул с трудом встал и в отчаянии обвел глазами окружающую ристалище толпу.
На лице толстяка мешались слезы и кровь, он постоянно моргал и шмыгал носом. Казалось, что торговец не может поверить в происходящее и жгуче желает поскорее очнуться от этого кошмара. Торстен встретился с ним глазами и вздрогнул, прочитав во взгляде пленника бессильную мольбу.
Раб-варвар неспешно шагнул вперед, поигрывая топором. Толстяк, не прекращая рыдать, в отчаянии поднял свое оружие, но этот жест был настолько неловким и нелепым, что горец лишь рассмеялся и первым же ударом отрубил пальцы, неумело сжимавшие топорище. Жуткие вопли торговца даже на время заглушили восторженные крики толпы.
А пленный горец не спеша расправлялся с противником. Он явно получал удовольствие, убивая имперца медленно. Под рев зрителей варвар рубил еще живого толстяка на куски. А торговец, отчаянно цепляясь за угасающую жизнь, все полз и полз по ристалищу, оставляя за собой кровавый след. Конец его страданиям варвар положил одним сильнейшим ударом, отделившим голову от тела. Подняв ее за волосы, горец довольно рассмеялся и с презрением швырнул в толпу. Потом он с задумчивым видом покачал в руках топор, но, покосившись в сторону лучников, все же разочарованно швырнул измазанное в крови оружие охранникам.
Никто и не подумал посыпать уже изрядно залитое кровью ристалище песком. Вместо этого горцы вновь направились к пленникам. На этот раз императорским солдатам не повезло, и охранники выбрали одного из гвардейцев. Керит успел только на прощанье ободряющее похлопать друга по плечу.
Оказавшись в центре круга, гвардеец, не теряя времени, начал разминаться. В отличие от погибшего толстяка, он мог за себя постоять и сейчас недобро посматривал в сторону пленных горцев, гадая, кто же окажется его противником. Но его ждало потрясение. Солдат оторопело смотрел, как на ристалище волокут по виду такого же жителя Гирской империи, как и он. Было хорошо видно, что пленник подволакивает правую ногу.
— Ты откуда? — хрипло спросил гвардеец.
— Из империи, ясно дело. Купеческий охранник я… Был. На нас напали в этих скаренных горах, — грустно улыбнулся пленник. Его добродушное лицо украшали несколько синяков и ссадин.
— Это что? Нам придется сражаться и убивать друг друга на потеху этим дикарям? — тихо спросил гвардеец.
— Нет. Я не буду сопротивляться, — сглотнул пленник. — Ногу мне серьезно подранили. Я тут не жилец. Лучше быстрая смерть. Не буду я тешить этих скаренных ублюдков своей агонией. Только сделай это быстро. Я не хочу мучиться.
— Я не стану убивать тебя на потеху дикарям! Я дворянин! Я гвардеец! Я не уроню свою честь даже перед этими грязными животными, — приняв решение, солдат Сплава с облегчением улыбнулся и гордо расправил плечи. — Но и покорно умирать, как баран на бойне, я не собираюсь. Спляшем на прощанье?
— А то, — улыбнулся пленник.
Горцы бросили на арену пару мечей. Подобрав их, оба раба остановились друг напротив друга, а зрители разразились радостными воплями в предвкушении схватки. Но пленники не собирались доставлять им удовольствие. По команде гвардейца они рванулись в стороны.
Бывший охранник замешкался из-за раненой ноги, и лучник, к которому он бежал, оказался быстрее — стрела вонзилась ему в плечо. Зарычав от ярости, пленник не остановился, но тут же еще один смертоносный посланец вошел ему в грудь, заставив пошатнуться. Разрывая горло в отчаянном вопле, охранник из последних сил метнул свой меч. Но клинок не был сбалансирован, да и сам он не был силен в этом искусстве. Меч бессильно закувыркался в пыли, а пленник со стоном рухнул на землю.
Гвардеец был куда проворнее товарища по несчастью. Он оказался подле лучника раньше, чем тот успел спустить тетиву. Молниеносный и с виду небрежный удар, и горец падает с разрубленным горлом. А сам гвардеец уже кувырком ушел в сторону, и над ним бессильно просвистело сразу две стрелы.
Пленник одним слитным движением вскакивает на ноги и бросается к следующему лучнику. Наперерез ему метнулся поджарый пес, но гвардеец ловко отмахнулся мечом, и собака покатилась по земле с разрубленной головой.
Среди остальных рабов наметилось движение. Гвардейцы и пехотинцы вскочили на ноги, но охранники, обнажив оружие, обступили солдат, и пленники вынуждены были замереть на месте, бессильно наблюдая за последним актом разыгравшейся драмы. Другие рабы смотрели на происходящее безучастно, словно им уже не раз доводилось видеть подобное.
Гвардеец почти успел добраться до следующего стрелка, когда ему на встречу шагнул горец с секирой в руках. Умело уйдя от могучего взмаха узорного лезвия, солдат разрубил варвару плечо и кинулся к отшатнувшемуся в испуге лучнику. Но тут удача изменила пленнику. Прилетевшая справа стрела вошла ему в шею, разом сбив расчетливые и выверенные движения.
Захлебываясь кровью, гвардеец еще попытался добраться до ненавистных горцев, но подскочивший к нему варвар вонзил копье в живот пленнику и опрокинул на землю. Зрители разразились радостными воплями. Похоже, что их нисколько не расстроило, а лишь раззадорило дополнительное развлечение. Лишь пара женщин, подвывая, бросились к убитому лучнику, а еще несколько человек оказывали помощь раненому с разрубленным плечом.
Когда тела убрали с ристалища, горцы вновь направились к мрачным пленникам. Среди рабов зародился недовольный ропот, но охранники, опять обнажив оружие, разом заставили всех замолчать и принялись выбирать новую жертву. На этот раз не повезло Торстену.
Подталкиваемый охранниками, норд, словно во сне, брел в центр круга. Он судорожно пытался сообразить, что же ему делать. Поступок погибшего сильно его впечатлил. Гвардеец умер в бою, не уронив чести и отказавшись сражаться на потеху дикарям. Он не пытался ценой чужой смерти вырвать себе еще несколько дней жалкой рабской жизни. Норд восторгался этим подвигом, но не был уверен, что в силах его повторить.
Остановившись в центре ристалища, Торстен обернулся и увидел, что горцы уже ведут его противника. Надеждам норда не суждено было сбыться, и вместо одного из обращенных в рабство варваров охранники вновь выбрали пленника из Гирской империи. С виду он производил впечатление опытного воина. Поджарое и покрытое шрамами тело, седина на висках, спокойный и уверенный взгляд. Норду даже на секунду показалось, что горцы не ведут, а сопровождают ветерана, будто почетный эскорт.
— Смешанная пехота? — хладнокровно спросил пленник, внимательно оглядев норда.
— Да, — оторопело кивнул Торстен. — как ты понял?
— Сам оттуда же. Догадаться не трудно, — растянул губы в грустной улыбке ветеран.
Торстен был в смятении. С одной стороны он не испытывал ни малейшего желания сражаться и убивать, развлекая дикарей. Тем более что его противником был такой же солдат империи, волею случая попавший в плен. Но норд хотел жить. Все внутри него переворачивалось от мысли, что через несколько минут его за ноги выволокут с ристалища и скормят собакам.
Когда Торстен подавался в императорские легионы, он прекрасно понимал, что рискует. Но умереть вот так — бесславно, бессмысленно, глупо, в этом давно забытом Великими Силами селении варваров? Добровольно пойти на верную смерть, зная, что у него есть шанс с помощью воинского мастерства отвоевать право на жизнь? Норда передернуло. У него не хватало мужества, чтобы подавить жажду жизни и самому выбрать гордую смерть. Он с надеждой посмотрел на товарища по несчастью, надеясь, что тот поможет ему решиться, но встретил лишь пристальный оценивающий взгляд.
— Что, думаешь, как умирать? Это ведь твой товарищ зарубил лучника? — Дождавшись утвердительно кивка, пленник продолжил. — Знатный воин был. И смерть выбрал красивую. Не поступился честью и ушел из жизни гордо, не дав поглумиться дикарям. Впечатлило? И ты теперь думаешь последовать его примеру, но не можешь решиться? Думаешь, что я тебе помогу?
— Угу, — с несвойственной ему робостью признался Торстен и уже с воодушевлением добавил. — Я
