Люди, нравы и обычаи Древней Греции и Рима

Держатели постоялых дворов и гостиниц не пользовались в Риме доброй славой: их считали ловкачами, старающимися выжать побольше из доверчивого постояльца. О женщинах — владелицах гостиниц говорили даже, будто они занимаются колдовством. Если Апулей в «Метаморфозах» (I, 8) рассказывает, что хозяйка гостиницы — колдунья — умела источники лишать воды, затоплять горы и гасить звезды, то в этих и подобных им сообщениях можно видеть разве что намек на умение держателей постоялых дворов поистине колдовскими способами ловко и искусно обманывать проезжающих. Но от суеверий такого рода не был свободен и св. Августин. В своем трактате «О граде божьем» он пишет: «И мы, когда были в Италии, слыхали такое о некоей области, где, как говорили, женщины, содержательницы постоялых дворов, обученные этим пагубным хитростям, имели обыкновение путешествующим, каким хотели или могли, давать в сыре нечто, от чего те тотчас же обращались во вьючных животных и перевозили все необходимое» (Августин. О граде божьем, XVIII, 18). Наверное, колдовские чары хозяек гостиниц состояли в том, что, когда постояльцы не могли получить там хорошей нищи или вина, они сами должны были, как вьючные животные, таскать себе с рынка желаемую снедь и напитки.

В зависимости от категории заведения и от доходов владельца гостиницы или постоялого двора он держал большее или меньшее количество слуг. К ним относились: сторож или дворник, привратник, трактирный слуга или иной человек, прислуживавший постояльцам. Немалый штат прислуги приходилось держать и на кухне: один из рабов разжигал и поддерживал очаг (функции эти могла исполнять и женщина — фокария); блюда готовил повар, а то и не один; иногда, кроме этого, хозяин держал также колбасника — ботулярия, и кондитера — крустулярия. Среди всех этих лиц, работавших в трактире или в гостинице, мы не видим никого, кто поддерживал бы внутренний порядок в заведении.

В комнатах, где гости обедали, также появлялись надписи на стенах, иной раз прямо обращенные к хозяину. Выражая свое недовольство, гости создавали ему весьма сомнительную рекламу, выглядевшую, например, так:

Кабы попался ты нам на такие же плутни, трактирщик:
Воду даешь ты, а сам чистое тянешь вино.

Латинские эпиграфические стихотворения, 148

Но когда сами гости злоупотребляли вином, дело нередко доходило до скандалов и ссор; поводом для них часто становилась игра в кости. Таких буйных скандалистов из числа гостей надписи на стенах строго предупреждали:

Будь приветливым здесь и досадные брось перебранки,
Если ты можешь, а нет, так восвояси ступай.

Там же, 150

Когда все подобные предостережения оказывались тщетны, беспокойных посетителей просто выпроваживали. «Вас тут уже нет — скандальте на улице!» — гласила одна из надписей.

План постоялого двора и жилища Эвксина в Помпеях

Итак, римляне проложили прекрасные дороги, построили гостиницы и трактиры, сделавшие возможными даже далекие путешествия. Казалось бы, что при таких организационных способностях жители Италии рано должны были бы задуматься о возможности систематически передавать известия из одного места в другое, т. е. о возможности регулярной почтовой связи. Однако потребность в быстрейшей передаче информации на дальние расстояния стала ощущаться только тогда, когда границы государства расширились и покоренные страны были превращены в римские провинции. Отныне необходимо было поддерживать постоянный контакт между центральной администрацией в Риме и наместниками, а также другими органами управления в провинциях. Это заставило внести значительные усовершенствования во все известные в то время способы коммуникации.

В III в. до н. э. римский сенат ввел в практику систему легаций: должностным лицам, прежде всего сенаторам, отправлявшимся в провинции по делам, как служебным, так и личным, местные жители должны были на всем протяжении их пути предоставлять повозки, упряжных животных, продовольствие, принимать их к себе на ночлег и т. п. Такие полномочия должностное лицо получало лишь на строго определенный срок. Цицерон ограничил срок легации одним годом. При Цезаре он был продлен до пяти лет, но уже при Октавиане Августе вся система легаций была ликвидирована.

Что же касается проблемы пересылки и вручения адресату почтовой корреспонденции, то частные письма передавали чаще всего через собственных рабов-письмоносцев — табелляриев — или с оказией, если кто-нибудь из знакомых направлялся в те края. Передачу корреспонденции поручали самым сообразительным и находчивым рабам, способным преодолеть все препятствия на пути к месту назначения и пользующимся к тому же наибольшим доверием хозяина. Отправка раба-письмоносца в далекое путешествие была делом дорогостоящим, ведь предстояло снабдить его всем необходимым на несколько дней, а то и месяцев. При этом велик был риск вообще лишиться такого ценнейшего достояния, каким был умный и преданный невольник. Возможно, поэтому римляне предпочитали иной раз обратиться к знакомым должностным лицам или купцам, чтобы те сами передали письма, разумеется, за определенную плату. Зато отправка собственного гонца-письмоносца имела в глазах его господина то преимущество, что через него можно было сразу же получить ответ, что в некоторых случаях было не менее важно, чем доставить само письмо. К тому же в провинции было гораздо труднее найти оказию переслать корреспонденцию в Рим, нежели из Рима отправить письмо в провинцию.

Цицерон, находясь в ссылке, просит посылать ему письма через специальных гонцов, которые затем могли бы доставить отправителю ответ. Такого рода «почта» не позволяла установить регулярную связь между людьми, сроки отправки и доставки корреспонденции зависели от многих обстоятельств и никогда нельзя было рассчитывать, что письмо будет вручено адресату своевременно. Случалось, что письмо, посланное из Рима, добиралось до Афин за три недели, но бывало, что оно шло целых три месяца.

Лучше всего иллюстрирует это переписка Цицерона: его датированные письма и упоминания о том, когда, через какое время он сам получал известия, посланные ему его корреспондентами.

Так, в письме к Аттику, отправленном из Рима в середине мая 60 г. до н. э., Цицерон замечает: «Когда я за три дня до майских ид возвратился в Рим из помпейской усадьбы, наш Цинций (доверенное лицо Аттика. — Прим. пер.) вручил мне твое письмо, которое ты дал ему в февральские иды» (Письма Марка Туллия Цицерона, XXVI). Из другого послания к Аттику: «Ты видишь, какие письма я получил… Ты мне не раз писал, что передал письмо рабам Ления; это письмо, помеченное днем за девять дней до октябрьских календ, Лений наконец вручил мне за два дня до февральских ид…» (Там же, CCXLIX). Иногда же письмо шло быстро: например, из Рима в Брундизий за 6 дней. Точно так же, будучи в Путеоланах, Цицерон 5 ноября получил одновременно два письма: одно, по его словам, было датировано 1 ноября, а другое послано на день раньше (Там же, CCCCXLIV, 1).

Примеров таких можно было бы привести много, и все они подтверждают, как затруднена и ненадежна была даже та почтовая связь, которую осуществляли опытные и верные рабы-письмоносцы. Не могло быть полной уверенности, что послание дойдет до адресата: Цицерон не раз упоминает о письмах, которые были ему посланы, но которых он не получал. Трудно было рассчитывать на безусловное сохранение тайны переписки, поэтому, когда речь шла о делах политических, о тонких интригах, применяли условленные шифры. В письме к Аттику Цицерон сообщает псевдонимы, которые он будет использовать вместо подлинных имен, если не будет достаточно уверен в посланцах, с которыми передаст своему другу письмо. «Ты поймешь, — заверяет он своего корреспондента. — Тебя я буду называть Фурием, а себя Лелием» (Там же, XLVI, 5). В эпоху, когда почтовая связь была исключительно частным делом граждан, никто не нес формальной ответственности за то, что письмо или посылка не были вручены адресату.