При виде его Ронни ощутила новый прилив ярости. Накануне вечером она пообещала себе, что будет вести себя с Томом сдержанно и холодно, несмотря ни на что, но выполнить обещание оказалось так же невозможно, как взлететь.
– Надоедливая скотина, – пробормотала она вполголоса.
– Доброе утро, миссис Ханнигер.
Тягучее произношение, любезная улыбка и издевательское “миссис Ханнигер” немедленно вывели ее из себя.
– Как вы посмели через мою голову обратиться к моему мужу, чтобы интервью, которое я уже отменила, состоялось?
Она приближалась к нему, грозно наставив на него указательный палец. По опыту Ронни знала, что этот прием заставляет мужчин отступить, но с Томом он почему-то не сработал. Том продолжал стоять и смотреть ей в глаза.
– Вам никто не мешает отменить его вновь. Правда, на этот раз о причинах такого решения вам придется объясняться с мужем.
Он перехватил направленный на него указательный палец и задержал его в руке, теплой и твердой. Жесткая усмешка тронула его губы.
– Едва ли вы захотите выложить ему все как есть: вы захотели меня, я вас отверг, и вы в отместку готовы на что угодно, лишь бы уязвить меня. – Том помолчал, сверля ее взглядом. – Кстати, позавчера вы с вашим Майклом играли только в теннис? Или вам удалось вовлечь его в другую игру?
Ронни вспыхнула и отдернула руку. В ту же минуту входная дверь отворилась, и вошел Кенни. На нем были брюки со стрелками, но поверх рубашки он накинул зеленую спортивную куртку. На поводке он вел неуклюжее приземистое существо, скорее всего помесь пуделя с сенбернаром. От головы до кончика хвоста животное было покрыто крупными черными и белыми пятнами. Черных глаз почти не было видно из-за длинной кудрявой шерсти.
– Это еще что? – выдохнула Ронни.
– У нас в Миссисипи такие штуки обычно называют собаками, – насмешливо отозвался Том.
Ронни не успела отомстить за издевательский ответ уничтожающим взглядом, так как на лестнице показался Льюис. На нем, как и говорила Tea, был темно-синий костюм с желтым галстуком. Его серебристые волосы были тщательно зачесаны назад. Никто не решился бы отрицать, что у него представительный вид. Ронни пришло в голову исчерпывающее определение: государственный муж.
В последний раз она видела Льюиса в воскресенье утром. Потом он улетел в Вашингтон, и нельзя сказать, что Ронни по нему скучала.
– Как дела, солнышко?
Льюис обнял жену за плечи и поцеловал в щеку. Она улыбнулась и вдруг поняла, что давно не улыбалась Льюису так тепло. Выходит, Том добился своего.
Улыбка тут же увяла.
– А, собака уже тут? У нее есть кличка? – спросил Льюис у Тома.
Том кивнул на Кенни, и тот ответил:
– Его зовут Джефферсон Дэвис[4], господин сенатор.
– Мы его нашли в приюте для бездомных животных, – объяснил Том. – Тактика следующая: миссис Ханнигер увидела его там, пожалела, заплатила за него деньги и привезла в Седжли. И спасла таким образом собаку от неминуемого усыпления.
Ронни неодобрительно посмотрела на Тома. Выходит, теперь он предлагает ей солгать насчет приобретения этой… собаки.
– Пожалуйста, извините меня, – выдавила из себя Ронни и направилась в комнату, где должно было состояться интервью.
Эта комната некогда представляла собой нечто вроде салона. Обставлена она была старинной мебелью. На стенах висели картины. Восемь окон высотой от пола до потолка делали ее торжественной и светлой. Всякий раз, когда Ронни входила в эту комнату, ей чудилось, что она попала в музей или павильон, где снимается исторический фильм. Да и никто из домочадцев, за исключением Дороти, не представлял себе, что в такой комнате могут обитать обыкновенные люди. Обычно эта комната служила для торжественных приемов. Кроме того, с ее помощью Льюис успешно пускал пыль в глаза многочисленным посетителям, прежде всего журналистам.
– Имя для собаки я тоже сама придумала? – бросила через плечо Ронни. – Как ее там? Джефферсон Дэвис?
– Такое имя должно польстить избирателям вашего супруга, – пояснил Том. – Видите ли, мы все здесь – южане, а поскольку вы прибыли с Севера, то вам важно показать, что вы близко к сердцу принимаете наши интересы…
Льюис двинулся вслед за Ронни. За ним – Том. Кенни с собакой на поводке замыкал шествие.
– Его можно звать просто Дэвисом, – сказал Кенни. – Он отзывается.
Ронни фыркнула.
– Он на любую кличку отзовется. Вы не пробовали называть его собачкой?
– Знаешь, Ронни, – заговорил Льюис, – мы тут поговорили с Томом, и ему пришла в голову одна мысль, на мой взгляд, очень удачная. Эта собака должна привлечь на нашу сторону симпатии всех избирателей Миссисипи. Том советует тебе рассказать, что ты увидела эту вот собаку в приюте для бездомных животных, пожалела ее и привела к нам. И назвала ее в честь героя Юга. Ты сразу станешь как бы ближе жителям штата. И вообще я давно везде говорю, что хочу завести собаку.
Ничего подобного на памяти Ронни Льюис не говорил. В течение тридцати восьми лет ни о каких собаках в Седжли не могло быть и речи, так как Элеонор страдала аллергией на собачью шерсть. Судя по всему, всех обитателей дома такое положение вполне устраивало. Но ради Его Величества Успеха Льюис готов был предоставить кров хоть слону.
– Хорошо. Как скажешь, – буркнула Ронни.
Злоба на Тома застилала ей глаза. Не желая выдать себя, она поспешно открыла тяжелую дверь полированного красного дерева и вошла в комнату, где на розовом парчовом диване сидела Дороти, элегантная дама в летнем зеленом костюме.
– Доброе утро, Дороти, – с улыбкой сказала Ронни.
– Здравствуй, Ронни.
– Здравствуй, мама.
При виде вошедшего вслед за женой Льюиса лицо Дороти осветила улыбка.
– Сынок, ты сегодня ослепительно выглядишь.
Льюис ничего не сказал, а только наклонился к матери и поцеловал ее в щеку. Когда он выпрямился, Дороти взглянула на Ронни, которая отошла к столику возле окна, чтобы налить себе чашку кофе.
– Ты, Ронни, тоже хороша сегодня.
– Спасибо, Дороти. И вы великолепно выглядите.
Ронни знала, что свекровь не льстит ей. На ней было бледно-желтое, почти кремовое платье (его подобрал для сегодняшнего интервью один из советников Тома), облегающее фигуру, но не вызывающее, с небольшими вырезами спереди и сзади. На шею она надела тройную жемчужную нитку, подаренную в свое время Льюисом. Кожаные туфли бежевого цвета на двухдюймовых каблуках дополняли наряд.
В таком платье и Дороти выглядела бы столь же безупречно.
– Боже мой, что это за чудовище? – воскликнула Дороти при виде входящего в комнату Дэвиса.
Когти собаки громко стучали по паркету.
Кенни, державший пса на поводке, хотел было ответить, но его опередил Льюис:
– Мама, мы решили взять собаку специально для интервью. Это идея Тома, и она мне понравилась. Собак любят все. А еще Том придумал для моей кампании забавный девиз. – Он обернулся к Тому: – Повтори, пожалуйста.
– ХРУ, – отозвался Том. – Ханнигер Разобьет Уорда.
– ХРУ, – повторил Льюис, обращаясь к матери. – Ханнигер Разобьет Уорда. Мы выпустим наклейки для бамперов с этим лозунгом.
Джордж Уорд был когда-то депутатом законодательного собрания штата. Согласно опросам
