никому не будет мешать, а тебя развлечет.
Говорил Льюис спокойно, мягко и улыбался жене, хотя от его улыбки напряженное Выражение с ее лица не сходило.
Далеко не в первый раз за последние дни Том задумался над вопросом, каковы в действительности отношения Ронни с сенатором. Невольно он перевел взгляд с Льюиса на Ронни. Она разговаривает с мужем холодно, а он ведет себя так, как если бы он был молодым человеком, добивающимся ее благосклонности. Том напомнил себе, что все это вполне естественно в свете последних событий. Сенатора уличили в супружеской неверности, поэтому понятно, что Ронни держится отчужденно, а провинившийся муж старается быть к ней особенно внимательным.
А может, ее поведение по отношению к Тому вызвано желанием отомстить мужу за измену?
Эта мысль окончательно испортила Тому настроение. Он хмуро посмотрел на Ронни, не отдавая себе в том отчета, и спохватился только тогда, когда Ронни ответила ему таким же взглядом.
Сандвич с цыпленком-гриль ничем не уступал супу.
Льюис и Ронни явно не похожи на любящих супругов, пусть и переживающих кризис в отношениях. Когда они рядом, между ними не чувствуется… пыла.
А Ронни свойственен пыл – Том знал об этом по собственному опыту.
И вновь Том оказался в тупике: что представляет собой интимная жизнь супругов Ханнигер? Сенатор – пожилой человек, у него молодая жена, следовательно, он наверняка желает получить…
Том с силой нажал на нож, которым разрезал сандвич. Нож проскрежетал по тарелке.
Он тряхнул головой, чтобы избавиться от посетивших его мыслей.
– Не люблю, когда в доме собака, – заговорила Дороти, и Том понял, что за столом уже довольно долго продолжается обсуждение вопроса о дальнейшей судьбе Джефферсона Дэвиса. – Собаки линяют.
– Если хотите, я собаку заберу, – вступил Том в разговор, делая вид, что внимательно следил за развернувшейся дискуссией. – Я отвезу ее к своей матери. Там у нее хватит места для Дэвиса.
Взгляд Ронни вдруг встретился с его взглядом, и Том подумал, что если с сенатором Ронни неизменно холодна, то с ним самим – иное дело. Она… пылает. Он послал ей молчаливый сигнал: осторожно! Как ему, так и ей придется несладко, если досточтимый сенатор – или кто-нибудь из его окружения – узнает, что миссис Ханнигер связывают с Томом Куинланом не только деловые отношения.
– У вашей матери… – протянула Ронни.
Для уроженки Бостона она здорово сымитировала южный выговор, и Том мысленно поздравил ее с победой. Теперь лицо ее сделалось мягче, и Том знал, что она вспоминает вечер, проведенный на ферме миссис Макгир. В тот вечер они были друзьями.
– Прекрасная мысль! – радостно воскликнул Кенни. – Там ей будет хорошо. Она будет жить на ферме, – пояснил он для непосвященных.
– Мне бы не хотелось обременять вашу маму, – возразила Ронни и опять посмотрела Тому в глаза. Ненависть с прежней силой вспыхнула в ее взгляде. Затем она повернулась к сенатору и почти нежно проговорила: – Льюис, очень мило с твоей стороны, что ты не возражаешь против собаки. Я хочу оставить собаку.
Том удивился ее елейному тону. Впервые он понял, что до сих пор Ронни была учтива с мужем – и только.
Но они – муж и жена. Иногда, при каких-то обстоятельствах они должны быть страстными любовниками.
Сенатор уже был немолод, когда Том учился в колледже. Во всяком случае, Том тогда воспринимал его как старика. Для Тома он был богатым и влиятельным отцом друга. В течение какого-то времени Том смотрел на него как на возможного тестя. Но ни в каком сне ему бы не приснилось, что Льюис Ханнигер станет для него мужем женщины, которую ему самому безумно хочется затащить в постель.
Даже учась в колледже, и Том, и Марсден, и его сестры называли Льюиса “стариком”. Теперь Том не мог вообразить старика, занимающегося любовью с Ронни. Не стоило и пытаться.
Но беда в том, что мысли об этом навязчиво преследуют его.
То, что сенатор и его жена делают – или чего не делают – в постели, Тома Куинлана не касается.
Льюис ответил Ронни лучезарной улыбкой. Так улыбается человек, перед которым забрезжил свет в конце тоннеля. И еще кое-что понял Том: слащавый тон Ронни в обращении с сенатором на самом деле предназначен для него, Тома.
Молния пронзила его мозг: если он не уйдет из жизни Ронни, катастрофа рано или поздно разразится.
Он слишком сильно желает ее. Хуже того, он знает, что и ее столь же страстно влечет к нему.
– Ронни, ты уверена, что в самом деле хочешь собаку? – с сомнением спросила Дороти. – Ну что ж, давайте попробуем.
– Ну, собака замечательная, – оживился Кенни. – Вы ее полюбите.
– Она нуждается в дрессировке, – заметила Tea.
– Будем водить ее к кинологу. – Ронни улыбнулась. – Кенни, сможете устроить нас в кинологическую школу? У вас ведь все получается.
Она взмахнула длинными ресницами – и ошарашила Кенни, не ожидавшего внезапной и мощной атаки на него как на мужчину.
Да эта женщина – чума! Подумать только, она способна флиртовать с добрым, безобидным Кенни только ради того, чтобы уязвить Тома!
Тому захотелось встряхнуть ее так, чтобы лязгнули зубы. Зацеловать ее до полусмерти. Вернуться в прошлое, в Тьюпило, в отель. Рухнуть в постель рядом с ней и входить в нее до тех пор, пока она не запросит пощады.
Но хотя у него заныло в паху, мозг отдал четкий приказ: убираться от нее подальше.
ГЛАВА 24
Прошло уже две недели с тех пор, как Том испарился из жизни Ронни. Его место неизменного советника и спутника занял Кенни. Он появлялся вместе с ней практически на всех многочисленных официальных мероприятиях. И Tea, как правило, не покидала Ронни. В присутствии этой парочки Ронни порой ощущала себя третьей лишней. Она была очень одинока, несмотря на то что ее так часто окружала толпа. Особенно тогда, когда ее окружала толпа.
Ронни твердила себе, что только дура предпочла бы работать не с Кенни, а с его компаньоном. Трудно было бы найти двух людей, столь непохожих друг на друга. Кенни всегда пребывал в хорошем настроении. Он не критиковал стиль ее одежды, ее макияж, прическу, манеру держаться, содержание выступлений. Он вообще не делал ей никаких замечаний. Иногда он говорил ей, что хорошо бы во время предстоящей речи упомянуть о том-то и о том-то, но он только предлагал, а не приказывал. К тому же он не скупился на похвалы, преподнося свои советы.
Кенни был ей добрым, заботливым, понимающим товарищем.
Он нравился ей, но ни малейшего влечения к нему она не чувствовала.
Дни шли, и единственный вопрос все больше занимал ее мысли: куда делся Том?
В конце концов Ронни настолько устала от неизвестности, что переступила через свою гордость и спросила про Тома у Tea – разумеется, между прочим.
– Кенни сказал мне, что у них появились новые клиенты, и Том занимается ими, – ответила пресс- секретарь. – Разрабатывает для них стратегию. Наверное, он решил, что с тобой все в порядке, популярность неуклонно растет, так что он тебе уже не особенно нужен.
“Но он мне нужен”.
Эта фраза едва не сорвалась у Ронни с языка. К черту кампанию Льюиса. Ей нужен Том.
Насколько ей было известно, объявился он только однажды. Ронни сидела за столом у себя в кабинете, когда раздался телефонный звонок. Звонил ее личный телефон; на звонки по обычному домашнему телефону отвечала Селма. День клонился к вечеру. Tea уже ушла домой.
Вначале Ронни хотела прослушать сообщение на автоответчике, решив, что ее, должно быть, хотят пригласить на очередную публичную церемонию, но в последнюю секунду передумала. Впрочем, она решила сделать вид, что отвечает не она сама, а секретарь.
– Алло, – осторожно сказала она в трубку.
