бурчать. Успеешь ты на свидание.
– Я должен заехать за Лорен в шесть тридцать.
– Я сказал – успеешь.
– Не в моих правилах отбиваться от компании, – вступила в разговор Tea, – но мне нужно ехать. У меня сегодня тоже свидание.
– Тодд Фарбер? – слегка удивленно спросила Ронни, вспомнив имя молодого человека, которого Tea притащила с собой на день рождения Льюиса.
Tea кивнула.
– Тогда, наверное, и мне лучше уехать, – проговорила Ронни.
Изо всех сил она старалась не показать, насколько ей не хочется покидать Тома. Может быть, лучше было вообще его не видеть, чем увидеть на несколько минут на глазах у сотен людей.
– Мы вас проводим до машины, – предложил Том.
– По-моему, только что ты хотел смотреть авиапарад! – возмущенно воскликнул его сын.
– Парад мы увидим и оттуда, – с легким раздражением возразил Том.
Вся компания двинулась в сторону автостоянки. Ронни едва подавила улыбку.
Полицейские штата прокладывали им путь в толпе. Марк, Tea и Кенни шли за ними. Том придержал Ронни за руку, и они чуть отстали.
– Скучала? – очень тихо спросил он.
Она взяла его под руку и сжала пальцами запястье. Увы, никак иначе она не могла к нему прикоснуться. Многие из присутствующих знали ее в лицо, на празднике присутствовали представители прессы, и она не могла позволить себе рискованные поступки, хотя всеобщее внимание было сейчас приковано не к ней, а к самолетам.
– Ты же сам знаешь, что да.
Небольшой предмет скользнул в ее руку. Взглянув, Ронни увидела, что это сложенный вчетверо конверт. Внутри прощупывалось что-то твердое. Она вопросительно посмотрела на Тома.
– Это ключ от моей квартиры. Марк уедет самое позднее в шесть тридцать.
Сердце Ронни бешено забилось, в глазах мелькнули веселые искры.
– Так ты приглашаешь меня на ужин?
– Вроде того.
– Папа, давай быстрее!
Голос Марка заставил их вздрогнуть и ускорить шаг, чтобы присоединиться к остальным.
В семь тридцать Льюис должен был выступать на совещании владельцев табачных плантаций. Предполагалось, что Ронни будет его сопровождать, но она сослалась на непереносимую головную боль и осталась дома. Дороти принимала гостей – около двадцати пожилых дам явились в Седжли поиграть в бридж. Это означало, что Дороти не заметит отсутствия Ронни.
Однако Ронни не рискнула выбираться из дома тайком; в этом случае кто-нибудь мог все-таки хватиться ее или же встретить при возвращении. Так что она объявила Селме, что поедет куда-нибудь прогуляться, потому что голова скорее всего пройдет на свежем воздухе.
Таким образом она, не таясь, села за руль белого “БМВ” и выехала с территории поместья.
Том жил в Белхейвене, на северном конце Фор-тификейшн-стрит. На конверте с ключом она нашла адрес и указания, как удобнее проехать.
Белхейвен считался престижным районом. Здесь на каждом шагу встречались старые кряжистые деревья и столь же старые просторные дома. Архитектуру Белхейвена отличало разнообразие стилей.
Ронни подъехала к трехэтажному кирпичному особняку викторианской эпохи, впоследствии превращенному в кондоминиум[11]. Том занимал здесь весь третий этаж.
Она свернула в близлежащий переулок и остановилась там – чтобы кто-нибудь (хотя кто бы это мог быть?), проезжая по улице, не узнал ее машину.
Было еще светло, стоял по-летнему теплый вечер. Людей на улице было немного, и Ронни не боялась быть узнанной, тем более что оделась она так же, как Том во время авиашоу: футболка, джинсы, бейсбольная кепка.
Тем не менее она не стала мешкать, а быстро направилась к подъезду, вошла в дом и поднялась по лестнице. Возле дубовой двери третьего этажа висела табличка в латунной рамочке, на которой тушью было выведено: “Том и Марк Куинланы”.
Она нажала на кнопку звонка.
Дверь открыл Том.
Ронни вошла.
Том запер дверь и молча прижал ее к себе.
Ее бейсболка упала на пол.
Некоторое время спустя, когда Том и Ронни отчасти утолили страсть, разгоревшуюся за время разлуки, Том поднялся и прошлепал на кухню, чтобы организовать ужин, и потащил Ронни за собой. Он заявил, что умирает с голоду, так как израсходовал весь запас энергии в спальне. Ронни присела к столу со стеклянной поверхностью, стоявшему в углу кухни, и принялась наблюдать, как Том шарит по полкам. Улыбаясь, она отметила про себя, что он только натянул джинсы, но не позаботился ни о рубашке, ни об обуви.
– Что скажешь про сандвич с ветчиной? – Том достал с нижней полки холодильника большой кусок ветчины, завернутый в фольгу. – Сандра считает, что я не кормлю Марка как следует, вот и прислала нам ветчину и банку фасоли. – Он издал смешок. – Вообще-то она права. Мы с Марком обычно питаемся готовой пиццей.
– Сандвич с ветчиной? Отлично, – отозвалась Ронни и тут же спросила нарочито небрежным тоном: – А вы с Сандрой в хороших отношениях?
– В целом да. Ради Марка. Мы оба очень его любим. Конечно, когда слушалось дело о разводе, я бы тебе ответил несколько иначе.
Том достал нож, тарелки, хлеб и принялся резать ветчину.
– Значит, вы разошлись из-за того, что ты часто уезжал, а она тем временем заводила любовников?
Ронни не забыла, что Том рассказывал ей в первый день знакомства.
– Угу.
– Неужели ты действительно ничего не подозревал?
Ронни в самом деле не могла в это поверить. Она-то подозревала Льюиса с самого начала. Нет, не подозревала. Она знала о его изменах.
– Ничего. И в мыслях ничего подобного не было. Просто однажды я вернулся домой из очередной поездки – средь бела дня, – вошел в квартиру и застукал их. Не очень красиво получилось.
Не в первый раз Ронни подумала, что Том – мастер невинных формулировок.
– Наверное, это было отвратительно.
– Ну да. – Он повернул голову. – Горчицы?
– Нет, спасибо. Ничего не надо.
– А майонеза?
– Нет.
Том подошел к столу с двумя бумажными тарелками в руках. Когда одна из тарелок оказалась перед Ронни, она поразилась. Сандвичи были такими огромными, что каждого из них хватило бы на троих.
– Спасибо, Том.
Том опустился на стул напротив нее и откусил кусок сандвича.
– Значит, развод с Сандрой был ошибкой? – спросила Ронни, вытягивая из сандвича ветчину.
– Желаешь знать все перипетии? – Том усмехнулся. – Знаешь, я сказал бы, что да, будь я умнее. Я много работал, а значит, много времени проводил далеко от дома. Естественно, в ходе работы я иногда встречал женщин и…
Он не закончил фразу, а вместо этого выразительно поднял брови.
– Спал с ними, – мягко договорила за него Ронни.
– Ну, если честно, да. Женился я в двадцать один год, а Сандру разлюбил года два спустя.
