спустя много лет, на одном из светских раутов, уже будучи женой Бурмистрова.
– Мой прямой конкурент, – прошептал ей на ухо Артур, а она вздрогнула, уловив в его словах скрытый смысл.
Людмила до сих пор помнила взгляд Егора, обращенный в ее сторону. Она тогда весело смеялась, обнимала мужа и делала вид, что бесконечно счастлива. Возможно, это было ошибкой и ей следовало поступить иначе. Людмила корила себя за свою нерешительность, но так и не набралась смелости, чтобы подойти к Азарову и наконец объясниться. Глупо упустила свой шанс, впрочем, и Егор не сделал шага ей навстречу.
Однако самой большой своей ошибкой Людмила считала испорченные отношения с дочерью. Лишь когда девочка уехала из страны, Людмила поняла, что для нее значит дочь. Сердце ее впервые затрепетало от любви, и это было откровенной неожиданностью. Людмила долго думала, как ей загладить перед Ириной вину. Все попытки оказались напрасными. Дочь не подпускала мать к себе. Она отказывалась от встреч, не принимала подарков, даже по телефону не желала с ней говорить. И вновь, чтобы заглушить эту боль, Людмила начала пить. Какое-то время она держалась, и ей даже начинало иногда казаться, что совместная жизнь с Артуром может принести ей счастье.
Людмила причесалась и тихо вздохнула. Столько ошибок! Вся ее жизнь – сплошная ошибка. Всем, кто любил ее, она принесла одни несчастья: ранила дочь – самый дорогой подарок своей жизни, постоянно обижала Артура, который, несмотря ни на что, продолжал любить ее, разочаровала своих родителей… Людмила глубоко вдохнула, чувствуя, что слезы сами накатывают на ее глаза.
Зазвонил телефон. Охранник сказал, что приехала Ирина Линдерман, и спросил разрешения пропустить посетителя.
– Пропустите, конечно, – обрадованно сказала Людмила и спустилась в гостиную, с нетерпением ожидая появления дочери.
Как только дверь открылась, она стремительно подбежала к ней и обняла.
– Как ты, девочка моя?
– Ты пьяна? – Ирина отодвинулась от матери и подозрительно посмотрела ей в лицо.
– Нет.
– С похмелья, – понимающе закивала Ирина, принюхавшись. – Захотелось любви и нежности? – В ее голосе прозвучал сарказм.
Людмила опустила голову. Впервые она искренне обнимала дочь, но та, как всегда, отталкивала ее.
– Мама, – смягчилась Ирина, – где Артур?
– Так ты здесь для того, чтобы увидеться с ним? – с горечью спросила Людмила. – Я не знаю. Можешь остаться и подождать его. Выпьешь со мной кофе?
– Выпью, – согласилась Ирина и вдруг улыбнулась: – В последнее время я пью его литрами! Не просто привыкла, даже и полюбила.
Обе замолчали. Чтобы как-то сгладить неловкость, Людмила включила телевизор и начала переключать каналы, пытаясь отыскать музыкальный.
– Не знаю, где музыка, – виновато сказала она. – Совсем не смотрю телевизор, только новости… Иногда.
Ирина подошла к ней и дотронулась до плеча, но мгновенно отвлеклась на слова диктора, рассказывающего о гибели Марты Азаровой. Людмила вдруг громко рассмеялась:
– Похоже, Азаровы еще долго будут предметом общих разговоров, – давясь от смеха, сказала она. – Хотела бы и я выразить свои соболезнования, только не знаю кому.
– Прекрати, – потребовала Ирина и бросилась звонить Артуру, но тот не поднимал трубку.
– Даже на том свете эта идиотка не может оставить его в покое, – сказала Людмила.
– Это ты идиотка! – рассвирепела Ирина.
Из-за этой вспышки ярости Людмила растерялась и замолчала.
– И сейчас не можешь остановиться?! – выкрикивала Ирина. – Мало тебе той ненависти, которую ты испытывала к отцу при жизни?
– К отцу?! – вскричала Людмила. – С каких это пор он стал тебя отцом? В тот момент, когда оставил меня, беременную? Когда он приехал к тебе с букетом цветов и слезно умолял о прощении? В тот день он и превратился в любимого папу? А где он был все те годы, когда мы обе так нуждались в нем?
– Не все ли тебе равно?
– Верно, мне это абсолютно безразлично!
– Тогда не спрашивай! Устроила поминки по несчастной любви! Бедная Людочка Линдерман, такая жалкая и обиженная! Никак не может простить покойника, который сто лет назад ошибся, и собирается ненавидеть его до конца своей жизни!
Разговор, достаточно мирно начавшийся, быстро перерос во взаимные оскорбления и упреки.
– Ты – вылитая он, – выдавила из себя Людмила, забыв обо всей той нежности, еще несколько минут назад переполнявшей ее сердце.
– И слава богу! Я застрелилась бы, если бы была похожа на тебя!
Ирина вздрогнула от резкой пощечины.
– Не смей говорить со мной в подобном тоне, – угрожающе произнесла Людмила. – Я – твоя мать!
– А ты не смей поднимать на меня руку, – уже спокойнее произнесла Ирина. – Мать! – с отвращением повторила она. – Мне противно произносить это слово, потому что я никогда не ощущала тебя матерью. Ты была для меня просто Людмилой, непонятно для чего живущей в квартире деда.
– Довольно!
– Ты меня никогда не любила. – Ирина печально посмотрела на нее. – Да что я говорю? Ты никого не любила, и себя в том числе. А отец… с ним я узнала, что такое любовь. В нем было столько нежности, сколько я никогда не получила бы от тебя, даже если бы прожила десять жизней. Я безмерно благодарна судьбе за то, что он нашел меня.
– Хватит! – простонала Людмила, зажав ладонями уши.
– Нет, ты выслушаешь меня! – Ирина схватила мать за тонкие запястья и силой оторвала ее руки от ушей. – Хотя бы раз в жизни выслушаешь! Я могла бы любить тебя, если бы ты дала мне шанс. Видит бог! Я всеми силами хотела быть хорошей дочерью, но ты мне это не позволила. Не злись теперь и не обижайся. Тебя не было в моей жизни и не будет! Мне этого не нужно. У меня есть только дед, он – моя семья.
– Прошу тебя, замолчи! – горько заплакала Людмила.
Тушь потекла по ее бледным щекам, худенькие плечи задрожали от рыданий. Ирина захотела обнять ее и прижать к себе, но вместо этого отошла в сторону. Обида боролась в ней с остатками той любви, которую она все еще испытывала к своей равнодушной матери.
– Прости меня, – сказала Людмила, протянув к ней руки.
– Второй раз ты просишь у меня прощения. Это лишнее. Мне не за что тебя прощать. Ты не обязана была меня любить, как и я тебя. Как ни прискорбно, но родственная связь вовсе не является основанием ни для любви, ни для близости. Я люблю только близких, а ты навсегда останешься для меня чужой. И не смей плохо говорить о моем отце и его семье! Ты не имеешь на это права, потому что в своей разрушенной жизни виновата только ты сама. Ты сама затащила себя в болото и тонула в нем каждый день. Ты ненавидела меня, мучила Артура. Удивляюсь, как он все эти годы терпит тебя? Он – единственный, кому ты все еще нужна. Алкоголичка! Вино – это смысл твоей жизни. Я уже и забыла, когда видела тебя трезвой. Сегодня не считается, потому что ты еще не пришла в себя после вчерашнего. Думаешь, я не вижу, что у тебя похмелье? «Девочка моя», «выпьем кофе»! Для чего эти нелепые нежности? Мне горько говорить подобное, но, Людмила, я хочу, чтобы ты знала правду и не питала никаких иллюзий. Я в тебе не нуждаюсь. Это все. Извини меня за то, что ты мне не нужна.
Ирина посмотрела на экран телевизора. Репортаж о смерти Марты Азаровой уже закончился. Она еще раз взглянула на плачущую мать и направилась к выходу, но остановилась, увидев в дверях Артура, который, оказывается, внимательно выслушал всю ее обвинительную речь. Ирина напряглась, ожидая, что он, как всегда, бросится защищать жену. Значит, сейчас начнутся унижения, может, он даже ударит ее за такое неуважительное отношение к своей любимой Людочке. Вместо этого Артур нежно коснулся ее щеки. Подбородок Ирины задрожал от рыданий, которые она пыталась подавить. Ей было неимоверно грустно, но
